7 февраля 1904 г. Москва.
Дорогой Петр Иванович, сегодня в театре* был разговор насчет постановки моей пьесы* в пользу Женских медицин<ских> курсов. Пришли к такому решению:
1) Теперь война, у публики отвлечено внимание*, она не станет платить вдвое за места.
2) Отложить спектакль до будущего сезона, теперь же устроить в пользу Медиц<инских> курсов литературное утро, устроить в Петербурге, в Великом посту. Утро это может дать minimum 1000 р.
Итак, напишите г-же Щедриной, чтобы она на первой неделе (или на второй) повидалась в Петербурге с Немировичем-Данченко или с моей женой и поговорила бы там, а главное — чтобы афиши были выпущены по крайней мере за неделю до литературного утра.
Крепко жму руку. Выеду я из Москвы*, вероятно, в пятницу на первой неделе. Возвращусь в мае.
Дача Никитина, б<ыть> м<ожет>, и хороша, но нет питьевой воды, надо ходить с ведрами 15 минут. А купанье в 10 минутах.
Будьте здоровы.
На конверте:
Федорову-Юрковскому Ф. А., 7 февраля 1904*
4319. Ф. А. ФЕДОРОВУ-ЮРКОВСКОМУ
7 февраля 1904 г. Москва.
Многоуважаемый Федор Александрович!
Мне очень хочется повидаться с Вами*, чтобы потолковать, вспомнить старину*; сегодня я спрашивал у Марьи Федоровны, где Вы живете и когда можно застать Вас дома, она дала мне Ваш адрес и при этом заметила, что в настоящее время Вас нелегко застать дома, и будет лучше, если я напишу Вам письмо с приглашением пожаловать ко мне. Я буду очень и очень рад видеть Вас у себя, многоуважаемый Федор Александрович, приходите ко мне, когда Вам будет угодно, в любой час. Я все время сижу дома, ухожу из дому редко и не надолго. В 11½ часов дня и в 5 часов вечера всегда бываю дома наверное.
Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку.
Чирикову Е. Н., 9 февраля 1904*
4320. Е. Н. ЧИРИКОВУ
9 февраля 1904 г. Москва.
Дорогой Евгений Николаевич, вчера вечером я вскользь говорил с Немировичем о Вашей пьесе*. Его окружает толпа посетителей, и говорить с ним подробнее и обстоятельнее нет возможности. Он сказал мне, что пьеса Ваша ему очень понравилась, что постановка ее в Художеств<енном> театре весьма возможна и помехой служит пока только одно — что в ней не 4, а 3 акта. Он просил передать Вам его предложение: не напишете ли Вы еще одну одноактную пьесу, чтобы поставить вместе?* Пьеса другого автора, по его мнению, не годится.
Во всяком случае повидайтесь с ним и поговорите. Пока все обстоит благополучно, чему я рад весьма. Пьеса, повторяю, хороша и пойдет шибко, на долгие годы.
На первой неделе Поста я уезжаю в Ялту. Если пришлете мне письмецо, то буду очень рад.
Поклонитесь Вашей жене и будьте здоровы. Крепко жму руку.
На обороте:
Чехову Г. М., 11 февраля 1904*
4321. Г. М. ЧЕХОВУ
11 февраля 1904 г. Москва.
Милый Жорж, мать выезжает из Москвы 14-го февраля, в субботу, почтовым поездом; я выеду в воскресенье 15-го, курьерским. Приедем все во вторник, мать на лошадях, я на пароходе. С нами приедет собака Шнап.
Будь добр, скажи Арсению, чтобы он заявил почтовому чиновнику* (Бондареву), что я скоро приеду и что поэтому, стало быть, высылку корреспонденции в Москву надо прекратить. Если будешь на набережной, то зайди в редакцию «Крымского курьера» и скажи, чтобы газету высылали мне не в Москву, а по-прошлогоднему — в Ялту.
Нового ничего. Все благополучно. Желаю тебе всего хорошего, обнимаю тебя крепко.
Скажи Арсению, чтобы он встретил мамашу на почтовом дворе; она приедет на мальпосте*.
Пятницкому К. П., 12 февраля 1904*
4322. К. П. ПЯТНИЦКОМУ
12 февраля 1904 г. Москва.
Многоуважаемый Константин Петрович!
Обращаюсь к Вам с большой просьбой: будьте добры, один экземпляр «Вишневого сада» в корректурных листах пошлите* в редакцию «Театра и искусство» А. Р. Кугелю, Моховая, 45. Исполнением этой просьбы очень обяжете искренно преданного
