богатая, мужик накачанный женился по расчету: на квартире и прописке, как же они трахаются – в темноте, наверное? Фу, как противно ее целовать!»
Во дворе были жалость и облегчение. Облегчение – это «Как хорошо, что мы не такие» и «Мы еще расстраиваемся из-за всякой ерунды». Несколько молодых мам – одна в «Дольче и Габбана» с ног до головы, даже у ее трехлетнего ребенка на шапочке был логотип, – увидели Марину, когда она подходила к стоянке, прилегающей к детской площадке.
Они не приняли охранника за ее мужа – это было видно. Они приняли его за охранника. Они ее даже пожалели.
«У нее не будет детей – кто же на ней женится? – наверное, подумала одна. – Это так ужасно! Я своего прямо целую, целую, не могу нацеловаться!»
«На деньгах кто-нибудь женится, – подумала другая. – В нашем доме бедных нет – она небедная. Да вот охранник и женится! А что – плохо, что ли? Это сейчас не сложно – найти мужика. Хоть десятерых по Интернету заказывай. А уж из провинции какой-нибудь хороший добрый парень, так тот вообще с восторгом в Москву переедет, даже и к такому крокодилу. Такие крокодилы, кстати, обычно очень преданные и покладистые».
«Все равно ее жалко», – подумали третья и четвертая.
Марине казалось, что она слышит их мысли.
Жалостливые, они были еще обиднее – но она держала голову максимально высоко.
Она не делала вид, что смотрит под ноги, боясь споткнуться, не отворачивалась к окнам, якобы прощаясь с кем-то, кто остался в ее абсолютно пустой квартире.
А когда Марина шла по коридору и люди в форме смотрели на нее гораздо более равнодушно, а некоторые – вообще без интереса (всякого, наверное, насмотрелись по роду своей деятельности), она вдруг подумала: «Был ли в моей прошлой жизни хотя бы один такой же момент, которым можно было гордиться как пройденным испытанием?»
– Отец, наверное, опекал меня? – спросила она охранника, который шел немного позади нее и которого она теперь из принципа называла про себя «шофер».
– Не то слово…
– И в институт, наверное, было несложно поступить?
– Вы неплохо учились в школе… Но, конечно, несложно. Это же было коммерческое отделение. Михаил Александрович не очень хотел, чтобы вы шли на медицинский, но вы его уговорили.
– А у меня были подруги?
– По-моему, нет.
– Я была такая плохая?
– Почему сразу плохая? Хорошая, но изолированная слишком. Ваш отец перестраховывался. Ему казалось, он лучше знает, как надо.
– А парня этого, дипломата, вы видели?
– Нет, что вы.
– Я скрывала эту связь от отца?
– Богатым вообще сложно, – туманно пояснил он.
Они подошли к нужной двери, постучались.
– Вы останетесь снаружи, – твердо сказала Марина «шоферу».
Он пожал плечами.
К этому моменту она успела забыть, что у нее уродливое лицо – ей напомнили взгляды людей в кабинете. Но она уже чему-то научилась.
«Не гневи Бога! – вот что сказала она себе. – Ты не одна на свете такая несчастная. Позволишь этим взглядам убивать себя – они убьют. Не позволишь – они отлетят, как от брони».
– Марина Михайловна? – приторно произнес пожилой следователь. – Как же я за вас рад! Жаль, ваш батюшка не дожил! Как же он хотел дождаться того момента, когда вы выздоровеете, сколько он для вас сделал! Хороший у вас был отец, пусть земля ему будет пухом. До чего несправедливо все получилось!
Остальные мужчины поднялись из-за столов и стали выходить из кабинета, деликатно отводя взгляды. Наконец дверь захлопнулась за последним.
– А у вас батюшкин характер! – улыбаясь, произнес следователь и погрозил ей пальцем. – Не хотите сдаваться? Это здорово, это вам пригодится в жизни. Вот только не уверен я, Марина Михайловна, что смогу вам помочь.
– Да мне нужно только то, что вы насобирали. Я же ничего не знаю.
– А зачем вам это? – сочувственно спросил он.
– Я восстанавливаю память.
– Так этот-то момент, может, и не надо восстанавливать? На черта он вам сдался? Что это за ценный момент такой – выбросьте его из головы, вот уж сокровище нашли!
Ей даже показалось, что он ерничает, придуривается.
Марина молчала, глядя следователю в глаза. Пауза затягивалась. Он не выдержал первым, вздохнул.
– Как хотите, вольному воля, – произнес он. – Вот тут выписки. Если будут вопросы, я отвечу… Знаете,
