говорит о том, ради чего все собрались, и из-за этого всеобщее умолчание вдруг начинает громко разговаривать собственным голосом.
Сейчас она понимала, что это было очевидное дело и ее отец виновен.
Марина почти не удивилась, когда в одном из журналов девяносто девятого года встретила фамилию следователя Турчанинова. Статья начиналась почти насмешливо, но уже к середине стало понятно: автор настолько огорчен, что ему остается лишь иронизировать над собственным огорчением.
Делу Михаила Королева следователь посвятил несколько лет жизни. Он был лучшим специалистом в своей области, и ему не надо было учиться собирать доказательства: он их собрал много и все неопровержимые. Турчанинов был уверен, что Королев преступник. Верил ли он, что победит?
Это хотел знать и журналист.
– У вас были сигналы, что на развал дела брошены гигантские суммы?
– Мне говорили.
– Вы в это верили?
– Не очень. Дело получило большую огласку, и я думал, что это защитит от коррупции.
– Вы сейчас считаете себя наивным?
– Я верю в торжество добра.
– Кто поможет добру восторжествовать?
– Не понял вопроса.
– Кто сможет наказать Михаила Королева? Новый президент? Люди, обиженные Королевым? Бог, в конце концов?
– Без комментариев.
– Правда, что вам угрожали?
– Правда.
– Это сыграло роль в развале дела?
– Думаю, что Королев решал вопрос сразу многими путями. Один из них привел к победе раньше других. Угрозы просто не успели сработать.
– А если бы все затянулось, они бы сработали?
– Без комментариев.
– Угрожали только вам или вашей семье?
– Угрожали моим детям.
– Смертью?
– Да.
– Как вы думаете, угрозы были бы осуществлены?
– У меня есть доказательства, что раньше в похожих ситуациях они осуществлялись.
– Когда вы поняли, что дело проиграно?
– Когда первые три свидетеля отказались от показаний. Потом уже был настоящий снежный ком. Вещественные доказательства исчезали, задержанных отпускали под подписку о невыезде, и они немедленно скрывались за границей… Однажды из сейфа просто исчезли все бумаги. Вот так – взяли и исчезли.
– А вы были уверены в своих доказательствах?
– Абсолютно.
– Правда, что вы уходите из органов?
– У меня нет другого выхода. Я готов играть трагическую роль… А мою сегодняшнюю роль можно, с большой натяжкой, правда, но все-таки назвать трагической. Если я останусь в милиции после всего, что произошло, то это уже будет фарс. В нем мне играть неинтересно.
«И он улыбнулся. Это была грустная улыбка – мне кажется, следователь жалел нас с вами», – написал автор статьи.
На фотографии Турчанинов как раз улыбался. Марина смотрела на эту улыбку – да, это был главврач.
Всякое может быть в современной России. И свидетелей можно запугать, и любое дело развалить, но чтобы милиционер переквалифицировался в нейрохирурга… Нет, такое невозможно даже в нашей стране.
Но что же он делает в клинике?
Этот человек верит в торжество добра. Что он вкладывает в это понятие? Его жизнь была разрушена Михаилом Королевым, как и множество других жизней. Он считает Михаила Королева исчадием ада. Ведь он уверен, что Королев крал у бедных, приказывал убивать тех, кто стоял на пути, угрожал смертью его собственным детям, и эти угрозы не были пустыми – он осуществил бы их, если бы потребовалось. Но Королев сделал гораздо большее: он превратил правосудие в дешевую комедию, ушел безнаказанным, перевернул мир с ног на голову, утвердил грех как главный принцип мироустройства!..
Следователь потерял любимую профессию. Он хотел играть трагическую роль… А через год на Марину было совершено покушение.
