городом. Я ехала и плевалась: топливо убывало с огромной скоростью, а на карточке — пятьдесят тысяч, которых должно хватить до зарплаты. И почему мне никогда не удается копить?.. Правда, Алехан много тратил на свои увлечения и так называемые «шансы». То один монитор, то другой, то новая версия «Саваофа», то очередная дюжина дисков, то какое-нибудь вложение в неудачную сделку, которая «вот увидишь, даст сто процентов, а то и сто пятьдесят!», а зарплата у него маленькая, под стать должности... Кстати, о маленьких должностях... Я набрала номер «Михайлов Фьюнералс», попросила позвать к телефону агента, который полтора года назад оформлял искусственными цветами похороны генерального директора компании «Брынцалов и Феррейн».
Какая милая контора! Они не полезли в компьютеры, не вошли в сеть, объединяющую филиалы, не сказали: «Файлы у нас хранятся только полгода, мы ведь маленькая компания», — они знаете что сделали? Стали друг друга спрашивать: «Не помнишь?» Я чуть не прослезилась от умиления. Есть, есть заповедные места и в нашем сумасшедшем мире...
Наконец кто-то из них вспомнил.
— А что такое? — предварительно поинтересовался секретарь (а может, и хозяин?).
— Ну, вы все очень хорошо у нас тогда оформили, а теперь умер наш начальник службы безопасности, вот мы о вас и подумали... И цены были неплохие...
— Да-да-да-да! — затараторил секретарь и стал кому-то что-то возбужденно объяснять. На том конце волны, объединившей меня с невидимым молодым человеком, образовался небольшой военный совет. Они, наверное, задохнулись от грядущих прибылей: крохотные калькуляторы в их головах задымились... «А ведь я к ним несправедлива, — подумала я. — Будь честной. Они ни в чем не виноваты. Тем более, что тот, кто виноват, скорее всего, уволен».
— Вы знаете! — в трубке заговорил другой человек, более солидный. Вот теперь хозяин, точно. — Этот агент у нас уже не работает. Но все остальные наши работники еще лучше. Даже и не сомневайтесь! Намного лучше! Он, между прочим, сильно тогда нажился и на вас и на нас. Так что теперь цены будут намного ниже, вы постоянные клиенты, — он, видимо, ласково улыбнулся и подмигнул застывшим сотрудникам. — Уже второй заказ и такой большой! У вас ведь крупная компания? Да-да, цены будут еще ниже. Хочу сообщить также, что мы можем оформить зал. Услуги дизайнера обойдутся в пять процентов от суммы заказа. Вы какие цветы хотите заказать? Я записываю, диктуйте. Буквально на днях к нам пришла партия — умопомрачительные орхидеи, на расстоянии двух сантиметров невозможно определить, настоящие или нет. А вы знаете, сколько стоят настоящие? На кладбище-то зачем?! Его будут сжигать или хоронить? Есть еще тюльпаны...
Он бухтел что-то о цветах, я осторожно нажала кнопку, хотя мне было его жалко...
Офис веревочного короля горел на площади ярко-красным цветом. Видимо, это их фирменный знак. Удивляюсь, как жители окрестных домов терпят такое безобразие. Особенно, если учесть стоимость услуг окулистов.
Авангардное здание. Всего четыре этажа, но они поставлены с ног на голову: каждый последующий толще предыдущего. То есть получается ярко-красная пирамида, воткнутая в землю основанием вверх. Такие дизайнерские штучки обычно дорого обходятся. Дела у Веревкина поставлены хорошо. Я даже не рискнула предъявлять свое липовое удостоверение. Показала настоящее, но не уточнила, что работаю с акциями, сказала: продавала такую-то партию, вот образец. Мне пошли навстречу.
Я немного боялась, что они достанут упаковку из прозрачного пакета, в который я ее запечатала, но, к счастью, они отсканировали через пластик. Я получила номер и адрес склада. Черт побери! Это тоже за городом, но совсем с другой стороны Москвы. Километров двести!
Может, обойдется? Я остановилась у обочины и стала названивать на этот склад. Меня соединяли то с одним служащим, то с другим, потом куда-то переводили, потом посылали грубыми словами, и я опять начинала все заново.
За полчаса разговора пришлось изобрести шесть разных версий своего интереса к этой злополучной партии, и в итоге сработала та, с которой и надо было начинать. Подняв со дна души все хамство, отпущенное мне природой, я заявила, что могу и приехать, но если я приеду, то привезу всю свою санитарную службу, все ее восемь отделов, и платить придется всем семидесяти пяти инспекторам. В трубке замолчали. Думаю, они умножали обычную взятку на семьдесят пять.
— А что случилось-то? — спросили меня, наконец. Это была первая человеческая реакция за полчаса.
— А то, что они у вас крошатся!
— Но мы-то при чем?! Это производитель!
— Производитель утверждает, что были нарушены условия хранения! Вы держали их в сырости!
Собеседник даже задохнулся от возмущения.
— Они же запечатаны в пластик! Даже если и отсырели, значит, их негерметично запаковали!
— Так у вас все-таки сырой склад? — ехидно спросила я.
Собеседник, видимо, понял, что совершил оплошность. Визит семидесяти пяти санитарных инспекторов становился страшной реальностью. Сейчас он переведет стрелки (по психологии в университете у меня была твердая десятка).
— У нас абсолютно сухой склад! — сказал он. — Пустыня Сахара, а не склад! Я думаю, это магазин. Да, точно! Там и герметичность упаковок могли нарушить, и во влажных помещениях их хранить. Какой номер партии? Я вам сейчас продиктую адрес магазина...
Я облегченно вздохнула. Сэкономленные на топливе деньги можно пустить на новые трусики... Он назвал адрес. Час от часу не легче. Это в Звенигороде! Плакали мои трусики...
Только часа в четыре я добралась до магазина. Оказалось, я много раз видела его — это всего лишь в километре от Елениного дома. Интересно, совпадение?
В магазине, разумеется, удостоверение полицейского не вызвало никаких подозрений, его даже не стали проверять. Вообще ничего не спросили, восприняли как должное мой интерес к покупателю веревки.
— Вот смотрите, — проговорила продавщица, поворачивая экран, чтобы я могла лучше видеть. — Покупали по кредитной карточке системы «Три-Эс». Со скидкой. «Веревки Веревкина» входят в эту систему. Вот номер карточки, вот дата... четыре месяца назад. А вот и владелец... Татарский Антон. Смотрите, он рядом живет.
«Закройте рот» — должна была она добавить, но не добавила: в этом районе продавщицы вышколенные. Я, действительно, вначале его открыла. Но потом пришла в себя. У всего этого должно быть объяснение.
— Подождите, подождите! — сказала я. — Не выходите из программы. Что еще было куплено на эту карточку в тот раз? Думаю, не только веревка.
— Три куста шиповника. Удобрение для азалий. Шесть килограммов земли, — спокойно ответила она, глядя на монитор. — И две веревки. Их номера иду друг за другом.
— У вас есть пластиковые перчатки? — спросила я. — Дайте мне парочку...
Выйдя из магазина, я направилась к машине. Очень хотелось есть. Невдалеке, за соснами, виднелся ресторанчик. Столики, покрытые клетчатыми скатертями, хризантемы в вазочках, негромкая музыка. Пахнет костром и жареным мясом. Нечего и думать, чтобы соваться туда с моей карточкой.
Я села за руль. Открыла сумку, чтобы аккуратнее сложить пакет с упаковкой. В сумке лежали две шоколадки.
«Виталик, дорогой, — ласково подумала я. — Где ты теперь? На работе? Какой учебник проверяешь? По истории, русскому языку или здоровому образу жизни?» Правы древние философы, никогда не знаешь, что нам во благо, а что во зло... Вот, наркоман Виталик — он просто мой ангел-хранитель последние два дня. Он кормит меня, снабжает топливом, поддельными документами и даже трусами (я-таки решилась их купить). А вдруг мой ангел-хранитель вообще такой? Наркоман. Потому и сочувствует моим попыткам помочь Горику. Ведь то, что Антон четыре месяца назад расплатился за двоих («Да ладно, какая ерунда!» — наверное, сказал он), открывает некие новые перспективы для моего плана... Хорошо, что я не трогала пакет. Отпечатки на нем — это теперь единственная улика. Не женские отпечатки (она была в перчатках) — мужские.
И я повернула в сторону Елениного дома.
