перебирать его осторожными и чуткими пальцами. Это нелегкий, кропотливый и очень ответственный труд, потому что культурный слой, переработанный археологами, погибает навсегда, и никто в будущем его уже не восстановит, если даже придет сюда с самыми благими намерениями, совершеннейшими методами, орудиями и приборами, неограниченным запасом времени и средств.
В своей фундаментальной книге «Земля вятичей», вышедшей в 1981 году, Т. Н. Никольская подвела итоги раскопок земли наших предков, и теперь мы довольно полно представляем их образ жизни, экономику, культурные и торговые, в том числе международные, связи, многое можем сказать об их верованиях, ремеслах, обычаях, художественном вкусе, жилищах, крепостях. На сегодняшний день обнаружено 1183 кургана и 1161 селище и городище вятичей, и почти все они, подчеркну, располагаются вдоль рек. Как бисер, нижутся поселения и захоронения наших предков по берегам Оки, Москвы-реки, Верхнего Дона, Десны, Болвы, Угры, Клязьмы, Вори, Нары, Лопасни, Прони, Протвы, Неручи, Осетра, Серены, Вытебети, Истры, Рузы, Упы, Навли, Зуши. На крайних восточных пределах расселения славян вятичи освоили чрезвычайно важный и выгодный географический район — из него шли удобные речные пути в бассейны. Волги, Днепра и Дона, что, возможно, в какой-то мере предопределило исторические судьбы потомков вятичей…
Филологическое путешествие в прошлое можно повторить, археологическое — никогда, по есть в этих науках и кое-что общее, например почти безграничный объем информации об истории и культуре навсегда ушедших в небытие эпох. В самом деле, если взять, скажем, русский язык XII века, то кроме сведений, что он нес, это целый мир! И как он различен в летописях, литературных произведениях, церковных книгах, проповедях, переводах, берестяных грамотах, оставаясь совершенно неизвестным в разговорной речи и диалектах! А насколько отличаются по языку великие памятники нашей средневековой словесности-'Слово о полку Игореве', «Поучение» Мономаха ц «Слово» Даниила Заточника! И археологический материал, добытый в различных местах, всякий раз по-новому рассказывает о быте, искусстве, образе жизни, верованиях, орудиях труда, жилищах, военной технике, ремеслах, торговых связях, событиях далеких времен и о многом-многом ином, имеющем, как в литературе, свои трудные тайны…
— Как глубок серенский ров?-продолжаю я расспрашивать Татьяну Николаевну Никольскую.
— Еще сейчас от заплывшего дна до гребня вала метров десять будет.
Ничего. Хотя козельский был много глубже.
— А о стенах ничего не скажете?
— Стояли. В нескольких местах раскопали фундаменты. И вообще орешек этот был маленьким, но довольно крепким, с ядром.
— Вы имеете в виду детинец?
— Да. С преградьем и селищами. И вообще, там столько неожиданностей!
— Например?
— Даже не знаю, с чего и начать… В слоях — вся история средневекового Серенска. Сняли плотный слежавшийся слой, потом пошел рыхлый, серовато-бурый с включениями сожженной глины, мелких камней, золы, извести; мертвый прах над погибшим городом. А под ним главное — мощный черный сухой слой: уголь, зола, известь, обожженная глина, уголь и снова сплошной уголь. Город сгорел сразу весь и дотла! Ниже были кое-где еще следы пожара, которые можно связать с междоусобной войной 1232 года, отмеченной в Воскресенской летописи. Город, кстати, назван там Сереньском. А вскоре он был уничтожен полностью. Главное открытие при раскопках — тот самый сплошной слой всепожирающего пожара…
Да, трагедия небольшого вятичского города обернулась подлинным археологическим открытием! Нежданное бедствие застало Серенск в пору его расцвета, и слой смерти, так же как, скажем, в Помпее или Старой Рязани, рассказал о нем и его жителях больше, чем может рассказать культурный слой какого-либо другого человеческого поселения, пришедшего в упадок постепенно. Татьяна Николаевна перечисляет находки. Предметы быта и орудия труда: ножи, топоры, ключи от цилиндрических замков, обломок косы- горбуши, спиральное сверло, гончарная керамика, дужки от ведер, сланцевое пряслице, обломки бронзовой чаши, пинцет, двусторонние костяные гребни, стремена, шпоры, удила, подковы, скребницы, замок от лошадиных пут, книжные застежки, писала… Женские украшения: бронзовые и серебряное колечки, подвески и браслеты, стеклянные, хрустальные и сердоликовые бусины, изделия из золота — два перстня, серьга, трехбусинное ажурное кольцо…
— Золотые украшения вы числите на последнем месте?
— В археологии раздробленная кость или обломок сосуда бывает куда дороже золота. Вы слышали, конечно, о глиняной корчаге из Гнездовского городища с надписью Х века «гороухша» или «горушна»?
Да, горшку этому, предназначенному для горчицы, воистину нет цены. Он свидетельствует, что за сто лет до первой дошедшей до нас русской книги, великолепно исполненной каким-то дьяконом Григорием для известного новгородского посадника Остромира, и за два с половиной века до «Слова о полку Игореве» среди простых людей на Руси бытовала письменность! Значит, было и обучение письму и чтению, значит, были и книги, бесследно канувшие в Лету…
— Серенские раскопки не дали ничего подобного старорязанским кладам или глубинной полноте Райковецкого городища, — продолжает Никольская, — но мы добыли свое, не менее ценное, позволяющее сделать очень важные выводы. Найдено около четырнадцати тысяч предметов! Правда, из них более половины — стеклянные браслеты, а также металлические — пластинчатые, витые, плетеные.
— Сколько же могло быть жителей в этом городке?
— Общая площадь городища шесть гектаров, детинца — менее полугектара. Жителей в Козельске было четыре-пять тысяч, в Серенске от пятисот до тысячи человек, но за стенами и в детинце могли укрыться от врага подгородние.
— И все равно, Татьяна Николаевна, в Серенске не могло собраться несколько тысяч женщин, украшенных браслетами.
— Вот-вот. И с этим обстоятельством связано первое наше важное открытие!
Археологи, оказывается, раскопали следы производства стеклянных украшений, браслетов и перстней, дом ювелира, гончарную печь, сыродутный горн, нашли шлаки цветных металлов, отходы и полуфабрикаты, медные матрицы, около пятидесяти литейных форм для браслетов, перстней, колец, крестиков… Это был город металлургов, гончаров, ювелиров!
— Вперемежку — мастерские и жилища, жилища-мастерские, снова мастерские и жилища…
Да, за лесами, в безопасной сторонке от больших водных и сухих путей, стоял этот замечательный городок средневековых русских мастеров, вырабатывавший на сбыт разнообразную промышленную продукцию! По Серене она сплавлялась к Жиздре и Оке, расходилась во все концы земли вятичей. Значит, это был также город торговцев?
— Да, и с обширными связями, — подтверждает Татьяна Николаевна. — Одна из самых интереснейших находок — особые известняковые формочки для отливки браслетов. Я даже не поверила своим глазам, когда увидела на половинке первой из них едва различимые буквы. А в другой полевой Сезон — обломок той же формы и тоже с буквами. Сложила в целое. Это было почти невероятно! Не знаю, поймете ли вы мое состояние?
Еще бы не понять! В 1936 году недалеко от древнейшей киевской Десятинной церкви, погибшей при штурме города ордой, была найдена литейная форма с несколькими непонятными буквами. В 1948 году обнаружилась в земле парная форма, и надпись прочли — это было литейное приспособление некоего мастера Максима. И вот археолог Никольская находит в вятичском городе ремесленников Серенске три литейные формочки с буквами, которые при совмещении дали то же имя! Кто это был — киевлянин или вятич? Работал он постоянно в древней столице Руси или Серенске? Изготовлял ли формы, так сказать, серийно, для продажи, или ездил туда-сюда ставить литейное дело? Где и когда он погиб? Мы ничего этого не знаем, но три редчайшие археологические находки дали нам имя средневекового русского мастера и засвидетельствовали связи между маленьким городком Серенском, затерянным в вятичских лесах, и самим стольным Киевом!
— Серенские литейные формы дали еще несколько археологических сенсаций,говорит Татьяна Николаевна.
Да, это так. Найдена форма с изображением человеческого лица-значит, серенские мастера отливали барельефы-портреты! Интересно, что на оборотной стороне каменной формы изображен княжеский знак — трезубец, сокол. Точно такой, как на плинфах знаменитого черниговского храма Параскевы Пятницы…
