— Вы вступаете со мной в брак, после чего я получаю карту, а вы улетаете домой, в Талсу. Я свяжусь с вами сразу же, как только найду клад.
— Если найдете, — небрежно бросила она.
— Я найду его. Верьте мне.
— Я не могу улететь домой.
Джолли отодвинул пустую тарелку.
— Это еще почему?
Увы, Одри не знала, что ему ответить. Честно говоря, теперь она вообще не знала, есть ли у нее дом. После всего случившегося Талса казалась ей далекой, как другая галактика.
— Понимаете, я чувствую себя в ловушке, — наконец заявила она. — В ловушке, которую подстроил мне дед, составив завещание именно так, а не иначе. Одного этого достаточно, чтобы я отправилась с вами. Кроме того, вам может понадобиться моя помощь, — надменно добавила Одри.
Лицо Джолли стало недовольным.
— Такая помощь мне не нужна. Я не хочу, чтобы вы ехали со мной. Это слишком опасно.
— Очень жаль, — сказала Одри. — Потому что я уже приняла решение.
— Вы ведете себя так же, как он, — буркнул Джолли.
Он встал, смял салфетку, бросил ее на стол и взял счет, деликатно положенный официанткой цифрами вниз.
Одри тоже поднялась.
— Вы намекаете на моего деда?
Добсон посмотрел ей в глаза, но не сказал ни слова. Он оплатил счет и вывел Одри из кафе, обняв ее за талию. Однако когда они оказались на улице, спор продолжился.
— Послушайте, Этелдред, я уже сказал, что кладоискательство — дело трудное, если не опасное. Я не позволю вам ехать со мной.
— Я беспокоюсь не о себе, — отрезала Одри. — Не хочу, чтобы тот тип причинил кому-нибудь вред, в том числе и вам.
Джолли не поверил своим ушам.
— И вы думаете, что, ваше присутствие сможет решить проблему?
— Может быть.
— Не глупите. Вы относитесь к тому типу людей, которые и мухи не обидят.
— Ну… да, я не люблю обижать мух, но это не мешает мне помогать людям, которые в этом нуждаются.
— Вы всерьез считаете, что сможете защитить меня от бандитов? — саркастически спросил Джолли.
— Да.
Хотя Добсону хотелось смеяться, он начинал чувствовать, что его терпению приходит конец. Какого черта? Он прошел огонь, воду и медные трубы. Неужели обещание, данное покойному другу, превратится для него в неразрешимую проблему?
— Послушайте, — ворчливо, может быть даже слишком ворчливо, сказал он, — в этом мире заведено так, что никто не ударит для тебя палец о палец. Каждый за себя. Не забывайте про правило номер один. Понятно?
Одри резко остановилась и уставилась на него.
— Я не могу думать только о себе. Это удел законченных эгоистов.
— Поверьте мне, детка, куда лучше заботиться только о самом себе. Именно в этом заключается первое правило выживания. По сравнению с этим все остальное мелочи. И если вы запомните это, то окажете нам обоим большую услугу, — сурово и непреклонно добавил он. — Потому что я не всегда буду рядом, чтобы приглядывать за вами.
— Я не просила вас приглядывать за мной, — удивленно сказала Одри. — Лично я убеждена, что могу позаботиться о себе, верите вы в это или не верите.
— Отлично. Так и договоримся. Потому что я не собираюсь быть чьей-то нянькой до конца моих дней. — Он стремительно двинулся к своему пикапу. — А сейчас берем ноги в руки. Нужно подать просьбу о разрешении на регистрацию брака, пока мэрия не закрылась.
Одри хмуро шла следим. Вдруг что-то заставило ее остановиться и оглянуться. Когда она увидела, что к ним быстро приближается какой-то коренастый мужчина, ее сердце сжалось от страха. О Господи, ростовщик!
— Джолли, там какой-то тип…
— Ну и что?
— Он… а вдруг он преследует нас?
— Не обращайте на него внимания.
— А если он один из этих… ну, ростовщиков?
— Это не он.
— Откуда вы знаете? Вы даже не посмотрели на него, — прошептала Одри.
— В нем два с половиной метра росту, у него волосы белые как снег и золотой зуб?
— Нет, — выдохнула Одри, едва слыша его слова. Она почти бежала, пытаясь не отстать от Добсона, и в то же время подозрительно оглядывалась. — Он лысый.
— Тогда это не он.
— Но…
Джолли остановился так внезапно, что Одри чуть не врезалась в него. Через несколько секунд мужчина прошел мимо, даже не посмотрев на них.
— Ну что, убедились? — сурово спросил Джолли. — Я же сказал вам, что это не он.
— Но откуда вы знали?
Джолли схватил ее за руку и потащил к пикапу.
— Никто не говорил вам, что вы задаете слишком много вопросов?
— Может быть, все дело в том, что я не получаю ответов.
— Похоже, вы слишком много смотрите телевизор.
— Да, я веду скучную жизнь.
— Это ваши проблемы.
— Не вижу тут никаких проблем. Разве вам не страшно?
— Послушайте, я уже сказал вам: тому малому нужны деньги. Зачем он станет шляться за мной, зная, что сейчас у меня их нет? Неужели это так трудно понять?
Одри вытянулась по стойке «смирно».
— Есть, сэр, — сказала она, по-военному отдала честь, а потом злобно добавила: — Если вас убьют у меня глазах, я и пальцем не пошевелю! — Конечно, ничего подобного Одри не думала и тут же устыдилась своего поведения. — Извините, — пробормотала она.
— Можете не волноваться, — сказал Джолли, подходя к пикапу. — Я не позволю себя убить. Во всяком случае, постараюсь этому помешать, — добавил он.
Джолли не ожидал, что девушка примет грозящую ему опасность так близко к сердцу, и почувствовал себя последним мерзавцем за то, что встревожил ее понапрасну. Но ему нельзя отвлекаться на сантименты. Надо выполнять обещание, данное умирающему другу.
Они сели в пикап, и Джолли поехал в мэрию. Уже через несколько минут он остановился и начал искать место для стоянки. Припарковаться удалось в квартале от мэрии.
Сидевшая за стойкой женщина встретила их улыбкой. Джолли спросил ее, как получить разрешение на регистрацию брака.
— Срок между подачей заявления и официальной церемонией бракосочетания составляет от трех до тридцати дней, — ответила регистраторша.
— Минимум три дня? Я этого не знал. Мы не можем ждать так долго! — воскликнул Джолли. — За это время может случиться слишком многое!
Например, Одри передумает. Или узнает, что никакого ростовщика не существует.
Трех дней ей будет вполне достаточно, чтобы сесть, подумать… и начать задавать вопросы.
