Вырваться к Даллану он сумел только на третий день и был убежден, что «Йонои Райана» там не застанет. У Даллана был отвратительный характер, да и какой еще мог быть-то, если в двенадцать лет его выбросила на улицу родная мать. До десяти Даллан рос как все, а потом ноги расти перестали. Семья тем временем успела разориться, денег на сложную многоступенчатую терапию не было. Даллана просто вышвырнули: мутант. Так бы и погиб мальчишка, если бы не были у него руки прилажены настолько же складно, насколько нескладно — ноги. Боги не совсем гады, если они отнимают в одном, то прибавляют в другом. Даллан прибился к одному ремонтнику в глайдер-порту, и скоро уже делал за него всю работу, потому что тот был запойный пьяница, а когда водка окончательно свела хозяина в могилу, Даллан унаследовал его дело. Дело не то чтобы процветало — но давало стабильный доход и кормило двоих: Даллана и старого тэка, которого он тоже унаследовал. Но тэка вскоре последовал за прежним хозяином, и Даллан остался один. А работы прибавлялось, потому что все чаще люди чинили старую технику вместо того чтобы просто выбрасывать ее. Да и бегать в поисках запчастей по свалкам Даллан на своих коротеньких ножках не мог. Жениться и так обзавестись бесплатной помощницей — да кто пойдет за мутанта? А наемные работники у него выдерживали до первого ругательства или в крайнем случае — до первого удара. Какой свободный человек унизится за ничтожную плату — триста сэн в день?
Но, к удивлению Исии, «Райан Йонои» был на месте и исправно приживлял какому-то боту полимерные мускулы взамен порванных. Хозяин мастерской занимался более сложной работой — менял напыление на чьем-то визоре.
— Даллан, — окликнул его Исия. — Мне на часок нужен твой парень — не возражаешь?
— Что он натворил? — нахмурился Даллан из своего гравикресла.
— Ничего, он мне просто нужен для разговора. Что, со мной уже и поговорить нельзя, ничего не натворив?
— Закончит — пойдет, — бросил Даллан. Он был немногословен.
— Я уже, — мальчишка разогнулся, вытер руки. — За час оно как раз срастется, сеу Даллан.
— Дуй, — буркнул мастер.
Юноша поклонился ему и вышел. Его костюм уже не выглядел таким чистеньким, на груди и рукавах туники виднелись следы смазки и биогеля для сращивания мускулов, зато добавилась еще одна деталь туалета — пояс с инструментами. В глайдер-порту стояла одуряющая жара — за огромными воротами солнца в две смены плавили пустыню, дуновения раскаленного воздуха порой долетали даже сюда и забивали дыхание. Исия ходил расстегнутым почти до пояса, благо был не в форме — но мальчишка свою тунику держал глухо завязанной. Она больше не выглядела свежей.
— Он не посылает тебя курочить чужие машины? — спросил Исия.
— Нет, сэр. Вообще-то, ему все равно, откуда детали, но… я не стану.
— Это правильно. Посматривай за ним, такие пацаны, как ты, порой таскают ему краденое, а я не могу вечно закрывать на это глаза. Да, и следи за своим языком. Здесь не говорят «сэр». Твой акцент — еще ничего, здесь много разных говоров, но «сэр» или «мастер» — здесь так друг к другу не обращаются… сеу Суна.
Мальчик помолчал, потом вздохнул.
— Я понял, что вы поймете.
— И ты не испугался, не убежал… Почему?
— Вы не арестовать меня пришли, — в голосе паренька не было вопроса.
— Ты что, душевидец? Предсказатель? — Исия терпеть не мог эту породу людей, так как считал из всех или шарлатанами, или одержимыми.
— Нет, сеу… Я просто знаю, что мне вас не надо бояться.
— Вот я и спрашиваю: откуда знаешь?
— Не могу вам сказать. То есть, могу, конечно, но это же для вас будет не объяснение.
— Уж изволь.
— С вами бывает такое, что посмотришь на человека — и как будто знаешь его всю жизнь?
— Бывает, — резко ответил Исия. — Но если бы я начал верить этому чувству, я бы уже давно подал в отставку.
— Вы полицейский, вам нельзя. А я просто человек, мне можно.
Исия остановил его, схватив за плечо.
— Ты жить хочешь?
Юноша опустил глаза — как будто вопрос стоил того, чтобы над ним задумываться.
— Понимаете, сударь, — проговорил он после паузы. — Жить-то я, конечно, хочу, и смерти боюсь. Но прятаться всю жизнь не стану. Мы идем в заведение матушки Ашеры?
— Да. Куда ты дел морлока?
— Он свободный человек и у него есть свои дела.
«Та-ак…» — подумал Исия.
— А кос у тебя — тоже свободный?
— Н-ну… Он сам выбрал Рэя своим хозяином. Меня он тоже признает, но не так, как его.
— Если вы отдадите противоположные приказы, приоритет будет за морлоком. Да?
— Вроде.
Они вошли в забегаловку Ашеры, Исия заказал пива для обоих.
— Я хотел кое о чем расспросить тебя, — начал он.
— Спрашивайте.
— Можешь рассказать, как ты попал сюда? С самого начала?
Мальчишка пожал плечами и начал рассказывать — спокойно, ровным голосом, называя даты и перечисляя все существенные детали, как полицейский, дающий показания в суде. Через полчаса Исия знал историю блужданий «Паломника» и всех невзгод Ричарда Суны. Мрачную историю, полную предательства, подлости, истязаний и надругательств. И он выслушал ее так же спокойно, как Суна ее рассказал, потому что за время своей полицейской службы выслушивал и не такое.
«Какой же законности вы хотите, ублюдки», — подумал он, мысленно обращаясь к тем, кто населял дома Высокого Города. — «Как мне бороться с этими бандами и сектами, если у вас самих под носом орудует банда и секта, которой можно всё или почти всё: синоби!»
Но история Суны была полна и других вещей — самой трогательной преданности и верности, дружбы и даже любви. Морлок спас мальчика, гемы прятали его, пока он выздоравливал. Неудивительно, что Суна именно их, даже, по большому счету, не Сурков, считал «своей стаей». Он чем-то походил на одного из сказочных детей, которых воспитали волки. И был, как волчонок среди людей, беспомощен при всей своей силе.
— И что же ты будешь делать дальше? — спросил Исия.
— А вы, сударь?
От этого вопроса инспектор слегка вздрогнул.
— При чем тут я?
— Но ведь вы же полицейский, сударь. А я преступник, беглый. Вы ведь не можете так просто сидеть и пить пиво, вы должны принять решение — выдать меня или нет.
— Почему это не могу? Очень даже могу.
— Последний вавилонянин, кто мне помог, Эктор Нейгал — вы знаете теперь, чем он кончил. Я вас должен предупредить, господин Исия, что если вы хотите, чтобы ваша жизнь и дальше была такой, как прежде, и все шло как идет — то лучше вам прямо сейчас надеть на меня наручники. Я не буду сопротивляться, честное слово.
— Если я надену на тебя наручники, — проговорил Исия, — Моя жизнь уже никогда не будет прежней. Есть мера подлости, которую человек не может перешагнуть и остаться собой.
— Но вы и отпустить меня так просто не можете, — так же четко и тихо проговорил Суна. — Потому что я не собираюсь жить себе, как ни в чем не бывало, чинить боты и санторы и стремиться просто выжить.
— А что же ты собираешься?
— Свидетельствовать. Обратить стольких, скольких смогу.
— Парень, ты знаешь закон об этологической диверсии? Знаешь, что тебе будет, когда поймают?
