пережидает уличные беспорядки. Флавия не хочет его видеть. Она сделала заявление в органы защиты детей; ей сказали, что она должна лично явиться туда; она кричала, что не выйдет из комнаты, пока они не примут соответствующие меры. Тогда ей посоветовали успокоиться и не нервничать. Что они понимают? Нет мотивов? Сказали, что пришлют своего инспектора. Не сообщили, в какой день его ждать, хотя она очень об этом просила. Они точно не знают. Записали ее адрес.
Флавия садится за компьютер. Кланси идет следом и садится у ее ног. Флавия решает осуществить задуманный план. Это не так-то просто, но лучше, чем ничего; не сидеть же ей сложа руки, ведь иногда бредовые идеи оказываются самыми действенными. Чем черт не шутит?
Она заходит в чаты, особо посещаемые хакерами Плейграунда. Убирает Вольфрама и создает Песталоцци, хакера из Сан-Августина, который ненавидит 'этих, из Сан-Игнасио'. Она пишет его гневную речь почти два часа в надежде, что кто-нибудь да попадется на эту удочку.
Вечером она создает Дрима Уивера, якобы хакера, окончившего Сан-Игнасио; он вступает с Песталоцци в спор и ругает 'Сопротивление' на чем свет стоит. Флавии одной приходится вести эту беседу за двоих, стуча по клавишам. Это непросто, но у нее есть кое-какой опыт. Несколько хакеров периодически вмешиваются в дискуссию, но быстро из нее выходят – эта тема не вызывает у них эмоционального взрыва.
Флавия готова закруглиться: от бурной переписки за двоих у нее уже болят руки, как вдруг кто-то заходит в чат с нападками на Дрим Вивера в защиту Песталоцци. Он называет себя NSA 2002. Поддерживая эту 'тройную' дискуссию, она пытается определить местонахождение компьютера NSA. Откуда он зашел в сеть?
Ответ ее удивляет: NSA 2002 пришел с компьютера Тайной палаты. Или он использует телнет, прикрываясь ТП для того, чтобы уйти от возможных преследователей. Но Флавия почти уверена, что этот человек зашел в сеть именно из Тайной палаты. Да и какой смысл использовать телнет для совершенно невинной болтовни об отношении к Сан-Игнасио.
Она безотчетно чувствует, что NSA 2002 – это именно Кандинский, легендарный герой 'Сопротивления', человек, ответственный за смерть Рафаэля; и работает он именно в Тайной палате.
Глава 10
Рут идет следом за полицейским. Ступеньки настолько крутые, что она с трудом сохраняет равновесие, в коридорах пахнет мочой. Она останавливается передохнуть, и у ее ног стремительно проносится крыса.
– Вам повезло, – внезапно говорит полицейский.
– Почему? Я не делала ничего плохого.
– Или все сделали что-либо плохое, или никто не сделал ничего плохого. А я думаю, что все сделали. Но некоторые есть некоторые, а большинство – никто.
– Это что, скороговорка?
– Замолчите, черт возьми, и следуйте за мной.
Полицейский чихает. Рут молча идет следом, повторяя про себя 'Эулалия Васкес, Эулалия Васкес…' Другое имя она уже забыла. Слышен стук капель по стенам и крыше. Должно быть, дождь – как нельзя кстати для гвоздик в саду.
Не переставая чихать, полицейский приводит ее в кабинет начальника, толстого потного мужчины лет пятидесяти. Сидя за столом красного дерева, он разговаривает по сотовому телефону (у него – серебристый 'Самсунг'); на стене за его спиной висит национальный герб и портрет президента Монтенегро. Все кругом засижено мухами, включая папки с деловыми бумагами, которые лежат на крошечном столике у стены.
– Здравствуйте, здравствуйте, – Он выключает свой телефон и выпрямляется. – Нам только что сообщили что среди нас находится супруга высокопоставленного правительственного чиновника. Как такое могло произойти?
– Дело в том, что я хоте…
– Об этом даже говорить не следует, даже не отвечайте. Мы знаем, что случилось. Это ошибка.
– И большая ошибка, я бы сказала. Я здесь уже вторые сутки.
– Вы должны нас понять. Мы находимся в состоянии боевой готовности. Лучше сейчас принять меры предосторожности, чем потом раскаиваться в своих упущениях Уверен, вы нас поймете, а если нет, мы все равно легко уладим этот инцидент. Возможно, это была ошибка во избежание другой ошибки. Так. Мы приносим вам свои извинения. И немедленно выпустим вас.
– Мне остается только поблагодарить вас, сеньор…
– Фелипе Куэвас, к вашим услугам.
– Я хотела бы еще, чтобы мне вернули то, что забрали. – А, это совсем другое дело. Лучше сказать, наше дело.
И именно об этом мы хотели поговорить с вами. Нам сообщили, что вы совершили ошибку. И что ваша рукопись была изъята полицией. Нас просили принести вам извинения за то, что произошло.
Рут не думала, что ей скажут такое. Невозможно, чтобы документ не вернулся к ней. Иначе он будет направлен в ТП для анализа. Там откроется, что речь идет о политических преступлениях, которые совершались в стране не без помощи криптоаналитиков Тайной палаты.
Она сжимает руки и грызет ноготь указательного пальца правой руки. Васкес… Васкес… А имя? Она уже не помнит.
– Выйти без рукописи? – почти кричит она. – Для меня это равносильно тому, чтобы остаться здесь. Даже лучше, если я останусь здесь.
– Вы не можете здесь оставаться. Нам нужно место для тех, кого еще предстоит задержать. Целая куча арестованных. Сейчас такой хаос… Хуже, чем вчера.
Рут долго молчит. Она слышит жужжание какого-то насекомого и шум дождя за окном.
– Нет, – говорит она наконец, – нет, нет, нет, нет, нет…
– У нас мало времени. Капитан, дайте ей подписать бумаги и проводите до двери.
Взгляд Рут скользит по стенам, облупившимся от сырости, потрескавшейся плитке на полу, паутине, скопившейся на потолке… Муха садится ей на руку и ползет к локтю. Рут поворачивается и идет за капитаном. Механически делает все, что ей приказывают. Механически подписывает бумаги, проходит узкими коридорами, выходит на улицу… Капитан протягивает ей портфель и мобильник и уходит, не попрощавшись.
Рут идет босиком. Легкий ветерок ласкает ее тело. Солнце совсем скрылось за свинцовыми облаками, дождь переходит в ливень.
Когда она придет домой, то первым делом позвонит в больницу и узнает результаты своих анализов. Потом дождется прихода Мигеля. У них будет длинный разговор, или, возможно, короткий, или слова вообще не понадобятся…
Она постарается еще раз связаться с судьей Кардоной. Она не знает, что ему скажет. Шаги Рут становятся уверенней. На самом деле она не знает, что будет, когда она вернется домой. Если вернется.
Глава 11
Моя жизнь не кончится со смертью этого человека. Моя судьба – вечное существование в телах многих людей.
Я произношу эти слова в такой траурный, такой скорбный вечер. Я не способен умереть, а тело мое погибает… В окно я вижу небо, окрашенное в цвета заката. Лиловые сумерки. Зеленая трава. Колышется на ветру. Приглушенная лазурь в вышине…
Человек, выстреливший в меня, ушел… Моя грудь разворочена свинцом. Из ран сочится моя кровь…
