Одоленского?
БЕРС. Да, признаю.
ВАНЗАРОВ. Признаете, что злонамеренно разбросали части тела убитого Ленского таким образом, чтобы указать на причастность моей жены?
БЕРС. К стыду своему, признаю.
ВАНЗАРОВ. Где было совершено убийство Ленского?
БЕРС. В погребе дачи, которую снимаю в Озерках.
ВАНЗАРОВ. Что еще можете сообщить следствию?
БЕРС. Прошу меня простить и не держать зла.
Освобожденный от пут Николай Карлович растер красные следы на запястье, не заглянув в протокол, подписал оба экземпляра, пыль с сюртука не стряхнул и попросил чаю. Для кровавого монстра, только что признавшегося в организации четырех убийств, вел он себя на удивление спокойно, если не сказать равнодушно. Обычно такие откровения приходится вытаскивать долгой психологической борьбой, медленно, но верно приводя убийцу к раскаянию. А тут, стоило лишь назвать одну улику, и не такую уж грозную, как исповедь полилась потоком. Против всякой логики.
Родион Георгиевич проверил показания на предмет опечаток, но ротмистр поработал стенографисткой блестяще. Коллежский асессор, он же глава тайного общества, а также изощренный убийца мирно попивал чаек с коньяком большими глотками.
– Поговорим начистоту? – Ванзаров уселся рядышком с Берсом.
– Попробуйте – согласился тот, прихлебывая из лабораторной склянки – чайная посуда бесследно пропала после грандиозной перестановки.
– Помните главный принцип Сократа?
– В гимназии что-то проходили…
– Мудрый грек считал: чтобы найти истину, то есть помочь ее рождению, надо задавать простые вопросы. Есть у меня такие вопросы, но ответов найти не могу. Поможете?
– Почему бы нет…
– Благодарю… Итак, вы умный человек, служите в Департаменте полиции, уголовные романчики почитываете, а теперь и пописываете. В таком случае как же сподобились оставить улику в камине, да не простую, а с собственной подписью?
Берс молча прихлебывал из склянки и улыбался.
– Молчите? Тогда другой вопрос: зачем так спефить с убийством Выгодского? Понимаете, что сразу бросили на себя подозрение?
Емкость опустела, Николай Карлович долил себе прямо из заварочного чайника, не дожидаясь, когда Лебедев разбавит коньком.
– Нервы подвели. Торопился, сделал глупость, – сказал преступник и громко отхлебнул.
– Это простой ответ, – согласился Ванзаров. – Но к истине не ведет… Это вы написали «Божественный яд»?
– Разумеется.
– Откуда поразительные сведения о соверфенно секретном деле?
– Слухами земля полнится.
– Как удалось напечатать тираж?
– Это моя маленькая тайна, – улыбнулся Берс. – Она умрет вместе со мной.
Джуранский уже ринулся украсить другой глаз Николая Карловича синяком, но Ванзаров остудил горячего кавалериста. Вследствие бурного задержания душа в чиновнике и так болталась на паутинке. Даже его природная сила истощилась при штурме кавалерии сыскной полиции.
Берс прикончил вторую склянку так же жадно, как всегда поглощал воду, отер губы манжетой министерского сюртука и
– А кто такой Петр Морозов, про которого вы допытываетесь?
– Да юнофу приводили к доктору Звягинцеву. Так он жаловался, что держали его в доме умалифенных, и даже просил вызвать полицию. – Родион Георгиевич ожидал хоть тени интереса, но не дождался и продолжил: – Так доктор взял и составил врачебную карточку, представляете?
– Ну, и что?
– Так ведь юнофа приходил с напарником, которого доктор, как ни силился, так и не смог вспомнить. Какой из этого вывод?
– И какой же?
– Это были вы.
– С чего взяли? – искренно удивился Берс.
– Не я, сократова логика говорит, что если один человек сумел запутать голову двум извозчикам, одному дворнику и фвейцару, и сам признался в этом, то трудно представить, чтобы кто-то ефе занимался подобным промыслом в рамках одного дела. Или кто другой поработал с Растягаевым и компанией?
– Я, разумеется, я, – быстро согласился Николай Карлович.
– Значит, с Ленским приходили вы. Из клиники его украли тоже вы.
Только теперь ловушка обнаружила зубы. Берс отказался говорить и потребовал отвести его в камеру, что было уж совсем странно.
– Камера подождет, – не вытерпел Лебедев. – А вот скажите, где обучились гипнозу? У нас его не преподают.
– Фамильное достояние, – Берса даже грудь выпрямил. – Наш прапрадед, Иоганн Берс, перебрался сюда из Швеции. Он был потомком самых настоящих скандинавских ведунов. Этот дар у нас в крови! Жаль только, передается одному из братьев в семье.
Аполлон Григорьевич восхищенно заухал, а вот Джуранский нервно подернул усиками. Видимо, посчитав, что кулаку кавалериста без разницы кого разить: да хоть самого Эрика Рыжего.
– Полезный дар, – согласился Ванзаров. – Могу ли знать, как им пользуетесь? Магические слова? Тайные заклинания?
– Просто говорю с человеком, и он начинает думать и делать все, что мне нужно.
– Например, ехать в Соболевские бани? Николай Карлович самодовольно ухмыльнулся:
– Догадлив, мы в вас не ошиблись!
– А знать разные взрывчатые вещества и уметь ими пользоваться, тоже от предков-викингов научились? – опять не удержался Лебедев.
– Я сам… – как-то неуверенно ответил Берс. – Читал литературу.
– Что такое «ВВП» в саперном деле? – спросил Ванзаров, опережая криминалиста.
Коллежский асессор на мгновение задумался и ответил:
– Взрывная волна пироксилина.
– Значит, князь волновался, чтобы пироксилина в скрипку мало не положили? – обрадовался Родион Георгиевич.
Оправив разодранный лацкан министерского мундира, Берс гордо промолчал.
– Что ж, не хотите, как хотите – миролюбиво сказал Ванзаров. – Но скажите, зачем подсунули мне полный список «Первой крови» со всеми инициалами и кличками?
Николаю Карловичу потребовалось несколько лишних мгновений, чтобы найти ответ.
– Это сделано из высших соображений, – наконец заявил он.
Ванзаров удовлетворенно кивнул:
– А из каких соображений все эти взрывы, трупы, ковчежец?
– Хотите знать правду?
– Скорее истину.
– Могу намекнуть: наследство князя Одоленского составляет примерно миллион и даже более.
– Чтоб прибрать его к рукам, придумали обфество содалов?
– Поняли верно.
– Ленский тоже член?
– Разумеется, но все это фиктивно.
– Когда его убили?
