Обратно ушли слова:
благодарю тчк отставка тчк
Станочек замолчал и вдруг передал ленточку:
голубчик зпт простите старика тчк не сомневался минуты тчк обстоятельства сильнее тчк подробности лично тчк примите глубокие извинения тчк мир впрзн
Ну, что тут поделать? Остается только одно:
принято тчк приступаю тчк нужны полномочия окончить дело тчк
Филиппов ответил незамедлительно:
управление ваше распоряжение тчк богом всклзн
Ворох бумажных ленточек отправился в карман брюк плотным клубком.
Чудеса посыпались как из решета изобилия. Не успел Родион Георгиевич переступить порог кабинета, а телефонный ящик уже трезвонил во все колокольчики.
– Ванзаров у аппарата, – сообщил он черному амбушюру.
– Поздравляю, коллежский советник, с прекрасной работой! – Голос директора Гарина дрожал от воодушевления. – Столько преступлений раскрыть одним махом!
– Мне хорофо помогали.
– Знаю, голубчик, про ваши беды, наслышан. Но теперь все позади. Теперь вас ждет заслуженная награда. Сегодня, в девять вечера, извольте прибыть на Фонтанку, в канцелярию Министерства Двора. Вам назначена аудиенция. Примите мои поздравления.
– Слуфаюсь.
– И пожалуйста, друг мой, идете ко двору, мундирный фрак, конечно, рановато, но парадный сюртук не забудьте… А то я вас знаю, в сыскной, все норовите пиджачок неприметный! – Гарин посмеялся собственной шутке и отключился.
Вот какие невероятные камуфлеты случаются в нашей империи, господа.
На часах было начало восьмого. Он прикинул: успеет не только заехать за мундиром.
Августа 9 дня, около восьми, холодает.
Дом на Малой Подьяческой улице
Золотые пуговицы блеснули в полутьме дверного проема. Гость вошел и быстро снял форменную фуражку.
– Вы? – изумилась Антонина. – В форме и не узнать! Вам идет… А где Николай Карлович? Он не задерживается никогда, я просто места себе не нахожу… Что-то случилось?
Родион Георгиевич предложил пройти в комнаты и там сообщил ей горестную весть.
Антонина Ильинична приняла удар мужественно. Присела за столик, на котором еще вчера дядя угощал закусками.
– Как это случилось? – только и спросила она. Коллежский советник опустил лишние подробности, оставив внезапно появившийся мотор.
– Не скрывайте, его убили? Это пришлось признать.
– Найдете убийцу?
– Непременно. И очень скоро.
– Благодарю… – Антонина оторвала взгляд от скатерти. – Как мне теперь жить?
– У вас затруднения с деньгами?
– Мы же с братом богатые наследники, – барышня Берс горестно усмехнулась. – Думаю, что мне теперь делать? Видимо, уеду во Францию к Антону… Ой, ему ведь надо немедленно отправить телеграмму? Как же он успеет на похороны…
– В первую очередь надо позаботиться о безопасности, – Родион Георгиевич позволил себе сесть без приглашения. – Люди, убивфие дядю, наверняка имеют виды на вас. Хотите, приставлю вам сотрудника? Да хоть Джуранского!
– Благодарю, как-нибудь сама… Выпить не желаете?
Трудно было пить за помин души господина Берса. Прямо-таки в горло не лезло. Пришлось отказаться под предлогом позднего времени.
– Понимаю, как вам сейчас тяжело, – продолжил гость – И все же позвольте несколько вопросов?
Антонина равнодушно согласилась.
– Стать содалом вафему брату предложил сам князь Одоленский?
– Я уже говорила, что…
– Или предложение передал Петр Ленский?
– Князь заехал к нам на дачу в четверг около четырех. Они разговаривали на веранде. Я была рядом в комнате и все слышала.
– А Петр присутствовал при этом? Приехал с Одоленским?
– Нет, он попрощался накануне, в среду. Я рассказывала…
– Ах, да! – Ванзаров растерянно покачал головой. – Конечно, он попрофался с вами в среду. Совсем уже забегался… Кстати, пифущую мафинку Николай Карлович держал на даче?
Барышня кивнула и поправила сползшие очки:
– Все время что-то стукал! Говорил, что хочет написать захватывающий уголовный роман, единственный в своем роде. Тоже мне, литератор!
– У нас в Департаменте говорили, Николай Карлович владеет удивительным даром: гипнотическим убеждением. Дескать, мог так голову задурить, что человек начинал верить в то, чего не было.
– Глупейшая сплетня! Он и в лавке не мог приказчика уговорить…
– Дядя умел обрафаться со взрывчатыми вефествами?
– Кто? Берс? – изумилась Антонина Ильинична. – Да он к ружью не знал, с какого конца подойти. Пентюх был изрядный.
Как-то странно убивалась горем любимая племянница. И, кажется, не особо это скрывала. Что оставалось? Спросить впрямую.
– Я не решила: скорбеть или радоваться. – Антонина посмотрела в глаза коллежскому советнику, не скрывая чувств. – Он наверняка рассказывал, как нас обожает и готов заслонить собственной грудью? Так вот, знайте: Николай Карлович был преотменным негодяем! Это с виду он казался милым и славным. Но если с ним пожить… С тех пор как умерли наши родители, он тиранствовал над нами. А несколько лет назад… Хотите знать, что родной дядя воспылал чувствами к Антону? Как вам?! Антоша и во Францию уехал, чтобы его не видеть! Подлец был изрядный. Думаю, Петя Ленский его любовник.
– В таком случае вас не удивит, что дядя мог быть убийцей?
– О! Я это предвидела! – закричала Антонина. – Я так и знала! Наверняка он хотел прибрать к рукам наследство, а нас укокошить! Это ведь он уговорил Петра кружить голову вашей супруге. Знаете, что он заставлял меня следить за вами? Говорил, что должен знать о каждом вашем шаге. Он чудовище! Все время проповедовал, что хочет стать Ницше или Шопенгауэром, что его мучает доля чиновника. «Все великие когда-то были серыми людишками, но не побоялись крови!» – его любимое выражение. Представляете? А последнее время стал совсем сумасшедшим. Как Ленский уехал, так места себе не находил.
Дело принимало совершенно неожиданный оборот. Но время поджимало.
– У вас на даче есть погреб? – внезапно спросил Родион Георгиевич.
– Погреб? – Антонина задумалась. – Наверное, есть. Только я туда не спускалась.
– Позволите его осмотреть завтра?
– Сколько хотите.
Ванзаров поблагодарил и стал прощаться. При этом предложил располагать им по любой нужде. Стоя в прихожей, он вдруг спросил:
– Антон Ильич окончил в Парижском университете медицинский факультет?
– Только готовится сдавать – поправила юная Берс. – На Faculte des lettres.
– Словесный? Похвально! Не помните, кто принес телеграмму в воскресенье?
