– Вступаю в права наследства, завещанного мне дядей. Господин Ванзаров, у меня мало времени и много дел. Могу быть чем-то полезен?
– А как же! – Родион Георгиевич раздернул усы, что в данную минуту означало высшую степень куража. – Вы не просто полезны, а крайне нужны!
– Поторопитесь, у меня не более пяти минут.
– Не изволите полюбопытствовать, сэр? – и Ванзаров в который раз явил потрепанный кусочек фотографической бумаги.
Юноша не взглянул, но опустился в кресло.
– Какое отношение ко мне имеет этот снимок? – спросил он еле слышно.
– Зачем запираться, господин «Мемнон»? Этим оскорбляете фигуру свяфенную.
– И кого же?
– Логику Сократа.
Молодой человек внимательно изучил выражение лица коллежского советника и лишь улыбнулся:
– Не понимаю, каким образом, вы сунули нос в мою жизнь…
– Доктор Звягинцев записал в карточку больного, – перебил Ванзаров.
– Это ложь.
– Согласен. Но вот вызвать полицию юнофа, спасенный из клиники дуфевнобольных, попросил.
– Досадная случайность…
– Назвал бы по-другому: важнейфая улика.
– Это ничего не изменит… Не смею задерживать, прощайте.
– Намекаете, что нет ни одной улики, указываюфей на виновность Ленского, а только домыслы? Дескать, туз выиграл? – с легким удивлением спросил Родион Георгиевич.
– Именно так.
– Тогда, могу ли арестовать преемника престола?
Юноша не шелохнулся и вообще не выразил чувств. Поразительная сила воли с выдающимся характером. Только и выговорил:
– Что такое?
– Дама вафа убита, – сказал ласково Ванзаров, снимая фуражку и расстегивая уцелевшие пуговицы мундира – становилось душно. – У вас отменная выдержка и подлинный талант к перевоплофениям. Голос копировать умеете по телефонному аппарату исключительно. Меня вот сыграли для пристава Фелкинга и санитара морга, а директору Кулебяко и вовсе князя покойного представили. Неплохо удаются переодевания в посыльных. Какие образы! Посыльный из табачной лавки, который взрывные сигарки доставил, посыльный из конторы стряпчего со срочным пакетом и даже нарочный в редакцию «Нового времени» из сыскной полиции. Недурно носите черные платья с вуалью: извозчики Растягаев и издатель Суворин поражены. Также умеете быстро снять их перед дверью моей квартиры или в дамской комнате «Польской кофейни». Не говорю уже о кожаной куртке водителя мотора. Но последняя роль достойна аплодисментов…
Юноша ответил вежливым кивком:
– Играл для одного зрителя, но от души.
– Ведь риск был велик?
– Выхода не было. Зато убедился в силе первого впечатления. Как это просто: видя лишь малую часть, человек уверен, что знает целое, сам себя в этом убеждает. И сам себя тем обманывает. Ведь на этом строится ваша логика: по части узнать целое? Но в психологии этот закон сработал против вас. Кстати, подтвердился другой принцип: чем чаще видишь человека, тем меньше его видишь… Одно не пойму: как вы меня раскусили?
– Сами себя выдали, – несколько разражено сообщил Родион Георгиевич.
– Когда же?
– Ленский должен знать о вызове полиции. Далее – просто логика.
– Я боялся вот таких мелочей.
– Мелочи руфат великие планы. – Ванзаров уже справился с мимолетной досадой. – Придумать уникальное преступление, которое должен раскрыть чиновник сыскной полиции под незримую диктовку, да еще в срок, да ефе так, чтобы уверовал в победу, да ефе с тройной страховкой в виде измены жены, уголовного романчика и мифического кружка «Первая кровь» – задача грандиозная. Но предвидеть все случайности – непосильно человеческому уму. Даже выдаюфемуся.
– А вы коварно пользуетесь. Только усилия бестолку…
– Предугадаю следуюфий вопрос – коллежский советник разгладил усы. – Да, обвинить вас в смерти Одоленского будет трудно, прислуга вряд ли вас опознает. Доказать вафу причастность к взрыву Менфикова и Выгодского практически невозможно. И Николая Карловича переехал неизвестный в шлеме. Что касается несчастного Мифука, то коллежский регистратор погиб, неаккуратно заложив взрывчатку в лампу.
– Что же будете делать? – с нескрываемым интересом спросил юноша.
– Логика подсказывает два пути. Сдать вас полковнику Герасимову как убийцу ротмистра Модля и виновника провала его планов или арестовать как вора, пытавфегося украсть наследство князя. Ягужинскому сейчас явно не до вас, так что не предлагаю. Выбирайте.
– Не подходит…
– А вот пробовать на мне таланты гипнотизера не пытайтесь. Агентам, окруживфим особняк, дан приказ стрелять на поражение, даже если сам буду закрывать преступника грудью. Да и не чувствителен психическим флюидам, уж столько народу пыталось.
– Что же нам делать?
– Вам советую сознаться.
– Это скучно.
– Я помогу. Почему в ковчежце оказался сам Ленский?
– Нелепая случайность… – Господин отвернулся к окну, но немедленно овладел собой. – В четверг, накануне событий, Петя заявил, что хочет просто жить и любить, просит отпустить его с миром. Я не совладал, кулак случайно угодил ему в висок. Петя упал, потерял сознание. Я решил, что он притворяется, ушел из комнаты. А когда вернулся, застал приятную картину: Николай Карлович кряхтел над ним. Оказывается, он желал Петю давно, случай выдался – овладел беспомощным. Отбросил я старого мерзавца, но оказалось, Петр уже не дышит, задохнулся спермой. В первую минуту я решил, что погибло все. Но понял, что план надо осуществлять. С настоящим преемником или без него.
– Могу ли знать, что было дальфе?
– Отнес тело в погреб, опробовал на нем взрывчатки, как учил Модль. На следующее утром князь помог мне похитить ковчежец, а в субботу отправил его вам.
– Куда голову дели?
– Она всегда будет на виду, но вы ее не найдете, – уверенно сказал юноша.
– Кого планировали на «чурку»?
– Князь должен был привезти своего любовника, какого-то балерунчика. Но тот невовремя уехал. Да и зачем второй труп, один уже был.
– Маховик запустили, а Герасимов с Ягужинским не подозревали, что преемник мертв. Лихо!
Глубочайшее негодование испортило правильное лицо юноши:
– Безмозглое, развращенное существо, без воли и характера, как его отец. России нужен царь, который своротит ржавый механизм, откроет дорогу умным, честным и молодым, обуздает чиновничество, даст народу свободу, будет всячески помогать торговле и промышленности, снимет груз с крестьянства, армию поднимет… да что теперь! А право крови ничего не значит.
– Новым Петром Великим себя назначили? – печально проговорил коллежский советник.
– Да, назначил! И сил бы хватило, и желания. А вы все испортили. Все погубили. Империю, которой так служите, погубили. Неужто не понимаете, что у России только два пути: или могучей дланью овладеть Европой до Гибралтара и Гренландии, или развалиться, исчезнуть, сгинуть без следа, как Троя?! Вот что вы наделали. А я бы спас.
