– Важны не сами знаки, а то, что надпись появилась второй раз, – сказал Ванзаров. – Это требует размышлений. Нам будто говорят: иди не сворачивая, иди к пропасти. Или дают шанс заметить то, чего не увидел сразу. Усиленно намекают. Зачем?
– Не знаю, тут вскрывать нечего. Буквы одинаково красны. Карандаш химический. Дальше сами думайте.
– Очень стараюсь… Только у вас спросить хочу: у крови есть аромат?
– Конечно, ярко выраженный.
– И чем пахнет?
– Когда деньгами, а когда властью. Смотря по обстоятельствам… Что это так вылупились, будто узнали, что я женщина?
В другой раз подобное открытие и оглушило бы логику, но сейчас она зацепилась за тонкую ниточку, которая вела в кромешную тьму, туда, в настоящий Эреб, – древний мрак, простирающийся в подземном царстве. Во тьме его что-то скрывалось. Следовало тянуть осторожно, чтобы не спугнуть. Мало ли что вылезет из бездонных пропастей тьмы.
– Спасибо, Аполлон Григорьевич, вы настоящий гений! – сказал Родион с чувством. – Мне до вас, как холму до Эвереста. Извините, что взбаламутил с заключением. Теперь еще в архиве шею намылят.
Упомянутый гений даже смутился. Хмыкнул и вообще повел себя не лучше застенчивой девицы.
– Задавайте любые вопросы без стеснений. У нас, стариков, только и осталось что опыт, – сказал Лебедев, вытаскивая из-за реторты плоскую фляжку. – За мудрость глоток коньячку?
Мягко отказавшись, Родион спросил:
– Тогда скажите, как опытный сердцеед: чем завлечь барышню, чтоб пошла на смерть, не боясь и не размышляя?
Глотнув как следует, так, чтоб мудрости хватило, криминалист принялся излагать краткий перечень способов дурить женщинам голову. Начать с того, что… Ну, не будем вдаваться в такие подробности. Тут криминальный роман, а не любовная чепуха. Вот именно.
Родион слушал внимательно и невольно мотал на ус. Но ни один самый хитрый прием не казался достаточно хорош. Видно, хитрость была столь проста, что не помещалась в арсенал роскошного криминалиста. Дотерпев до конца, Ванзаров отвалил благодарностей, напомнил, когда и где нужно быть, и резво сгинул.
А Лебедев остался наедине с сомнением: чего это коварный юнец хотел у него выведать на самом деле? Хитрит и таится. Нет, все-таки натуральный жулик.
Пристрастие к пестреньким расцветкам и шелковым халатам было у женщин семьи Агаповых в крови. Волнующая материя призывно струилась и пряталась в складках. Но в этот раз гостя не назвали «вкусным», не предложили его съесть и даже хищно не облизнули губки, довольно бледные. Влада Ивановна использовала дверной проем не хуже картинной рамы, где красоте и полагается быть, но страсти к общению или обладанию чиновником полиции не проявила. Напротив, держалась с ним довольно холодно, если не презрительно. Неужто ей не хочется пополнить счет свежим скальпом? Или усы не нравятся? Родион так старательно изготовился к женскому штурму, такие умные и хлесткие слова придумал, что отсутствие жгучего интереса к нему как к мужчине было немного обидным и непонятным. Вроде как брезгуют. Перевязав раненую гордость, он спросил разрешения войти.
Лада не шелохнулась.
– Зачем это? – заявила она довольно резко. – Про Лялю уже знаю. Утешений от вас не требуется. Чего вам еще?
В бой пошел проверенный прием:
– Если желаете, могу пригласить в участок. И там уже под протокол выяснить обстоятельства…
– Как прикажете, господин Чиж…
Проход открылся.
Квартира средней сестры была выдержана совершенно в другом стиле, чем гнездышко Ляли, но разительно напоминало его. И хоть на диванах и обоях распускались иные цветочки, Родиону показалось, что он здесь уже бывал. Планировка дома подсказывала: направо должна оказаться спальня. Сесть ему не предложили.
Раскинув полотнища халата по глубокому креслу, Лада выказывала явное нетерпение, словно чиновник полиции обещал ей приватный танец семи покрывал.
– Спрашивайте и уходите. Нет у меня настроения гостей принимать.
Поклонившись за оказанную честь, Родион сказал:
– Не так давно, по историческим меркам, три красавицы заключили между собой пари: кто больше сумеет добыть хищных животных. В зачет шла любая особь мужского пола, разрешались любые капканы и ловушки. Только иметь дело с пойманной дичью следовало один раз. И началась большая охота.
– И что? – Влада Ивановна спросила так равнодушно, будто речь шла о старых перчатках.
– На сегодняшний день две охотницы уже мертвы.
– Выходит, я победительница, – сказала она и кисло улыбнулась. – Как теперь будет скучно. Того и гляди, придется полюбить мужа. Он неплохой человек, всякая была бы довольна…
– Вас не пугает очевидная логика?
Кажется, Лада искренно не поняла. Что поделать: все отцовские сокровища разума достались младшей.
– Госпожа Лихачева, Изжегова и Вонлярская, безусловно, хороши собой. Кто лучше, судить не берусь, – на всякий случай заметил Родион. – Сходства между ними много. Разве что две барышни сестры, а другая служила у них горничной. Каждая из них принимает участие в первом конкурсе красавиц. Каждая может рассчитывать на главный приз. И при этом они повязаны общей игрой. Это стало бы основой чудесного водевиля, если бы одна за другой не погибли номер четыре и номер один. Убиты одинаково жестоко: перерезано горло и вылита вся кровь. Логика говорит: черед номера шесть.
– Пугаете? – храбро спросила Лада и сжалась под тонким халатиком.
– Пытаюсь помочь.
– Тогда ищите убийцу, а не страхи наводите…
– Давайте рассмотрим факты. В день смерти госпожи Лихачевой вы опоздали на собрание красавиц. Впрочем, на следующее опоздали тоже. На эти мелочи не стоило бы обращать внимания, если бы в часы вашего отсутствия не произошли два убийства. Как это объяснить?
Влада Ивановна забрала под себя голые ступни, словно вода подступала к тонущему кораблю, и жалобно спросила:
– Вы меня обвиняете?
– Только подозреваю, – успокоил хорошенький полицейский. И усы милые.
– Но ведь это несусветная глупость! Зачем мне убивать Лялю? Да и Вику? Какой в этом смысл?
– Именно это я хотел бы понять.
– Подождите… Вы сказали, что их зарезали. Как вы себе это представляете: я буду собственную сестру бить ножом в горло вот этими руками… – Из широкой складки появились бледные, худенькие ручки. Вполне милые.
– Необязательно самой резать. Достаточно нанять опытного человека.
– О, какой кошмар!
– Просто скажите, что вы делали вчера от трех до четырех часов дня?
Барышня как будто собралась ответить резко, но запнулась и только проговорила:
– Я каталась…
– Что, простите?
– Такое нашло настроение… Пришла к «Помпеям» и вдруг подумала: чего это Маслова нами распоряжается? Вот не хочу и не пойду на ее дурацкие собрания. Тут как раз лихач стоял. Я его кликнула. Катал он меня, катал, аж голова закружилась, часа два. Десять рублей в награду дала…
– То есть алиби на это время у вас нет. А позавчера чем занимались?
– Уж это вас совсем не касается! – крикнула Лада.
– Значит, опять алиби нет: одноразовый любовник его вряд ли обеспечит, как я понимаю. Так что
