Беги, хватай, целуй

предстояло объяснить копам, как она выглядит. Я начала репетировать свой эпизод на обратном пути, но не слишком-то много выжмешь из фраз вроде «Могу сказать вам только, что она покупала цикорий».

В тот вечер я трижды прорепетировала эту сцену с Заком, пока не обрела уверенность. На следующий день, после окончания работы, я зашла в туалет и, переодевшись в мешковатые брюки и трикотажную рубашку, отправилась на автобусе в студию. Приемная кишела роскошными стройными девицами, и я сразу поняла, что они пришли пробоваться на роль коварной убийцы. Возможно, мне повезет больше: конкуренция на роль толстушки не столь жесткая.

Через двадцать минут ассистентка режиссера по кастингу, наконец, пригласила меня в кабинет. Напротив ее письменного стола стояли два стула – мягкий посередине комнаты и металлический с жесткой спинкой в углу.

– Садись туда, где тебе больше нравится, – сказала она.

Я почувствовала себя маленькой девочкой, забредшей к медведям в избушку. Неужели получение роли зависит от выбора стула? Это что – скрытый психологический тест для определения типа моей личности? Я просчитала варианты: если выберу уютный стульчик, то, разнежившись на нем, вяло прочту свою сцену; но если сяду на металлический, то окажусь слишком далеко от ассистентки режиссера и контакта не получится. Поэтому я взяла мягкий стул, отодвинула в угол и поставила на его место металлический.

– Интересное решение, – заметила ассистентка.

– Спасибо на добром слове.

Мы вместе прошли эпизод, и в конце она сказала:

– Ты определенно талантлива. Не сомневаюсь, что справишься с ролью. Утверждение тебя на роль будет зависеть только от требований продюсеров. Если они решат, что им нужна толстуха, нам придется искать кого-то другого.

– Прошу прощения? – переспросила я.

– Если продюсеры собираются снимать тучную женщину, мы не станем работать с тобой. Ты вовсе не толстая.

Я торжествующе хмыкнула и вышла из комнаты.

На следующий день Фей оставила сообщение о том, что меня приглашают на встречу с продюсерами и режиссером в понедельник, в час пятнадцать, на телестудию в Челси. Едва дослушав, я завопила от радости. Потом повесила трубку и позвонила Крысе по селектору.

– Да? – раздраженно выдохнула она.

– Мне надо с вами поговорить. Можно зайти?

– Заходи.

Я вошла в кабинет.

– Извините, можно мне завтра попозже прийти с обеда?

– А что случилось?

– Видите ли, я актриса, и меня приглашают на встречу. – Я не смогла удержаться от самодовольной ухмылки.

– И по какому поводу встреча?

– Меня будут пробовать для «Всех в досье!».

Начальница вытаращила глаза.

– Я смотрю этот сериал каждую неделю! Сможешь устроить мне встречу с Барри Ринальди, если получишь роль?

– Смогу, – с гордостью отозвалась я. – Вообще-то я играю с ним в одном эпизоде. Ну, так что, можно?

– Разумеется, – сказала она, глядя на меня по-прежнему недоверчиво. Потом, сообразив вдруг, что любезничает с мелкой сошкой, состроила свою обычную мину и проронила: – Закрой за собой дверь.

В день прослушивания я переоделась в ту же одежду, в которой была в первый раз (мне сказали, что она вполне подходит), и поехала на электричке в Челси. В приемной, вытянув ноги и повторяя свои роли, сидело несколько девиц с внешностью моделей из числа тех, что побывали на первом прослушивании. Я села между двумя претендентками, стараясь не отвлекаться видом их роскошных бюстов, и повторяла про себя свой эпизод. Наконец меня вызвала ассистентка режиссера.

За длинным столом в огромной, просторной студии сидели четверо мужчин средних лет. Но я не дрогнула. Реплики измотанной жизнью кассирши прозвучали в моем исполнении еще более агрессивно, чем в первый раз. Под конец слушатели заулыбались с явным одобрением. Должно быть, у меня неплохо получилось, не станут же они притворяться.

Выйдя на улицу, я позвонила Фей.

– Все прошло хорошо, – сообщила я. – Думаю, у меня неплохие шансы, но ассистентка режиссера по кастингу сказала, что меня не утвердят, если студия решит взять тучную актрису. Она сказала, что я совсем не толстая.

– Ну, подумай сама, Ариэль, – возразила Фей. – Я ведь отправила тебя на прослушивание на роль толстушки. Будь ты стройной, разве бы тебе позвонили и назначили встречу?

С ролью, похоже, ничего не вышло, но меня это не обескуражило. Следующие несколько месяцев я собиралась посвятить выполнению программы похудания, после осуществления которой Фей станет предлагать мне роли инженю, и уж тогда я мощным рывком попытаюсь покорить сердца зрителей.

За весь следующий месяц (а я за это время похудела до 137 фунтов, сидя на диете из кофе, йогуртов и нежирной курятины) Фей не предложила мне больше ни одного прослушивания. Каждый раз, как я звонила ей, она говорила:

– Не так уж много попадается характерных ролей для молодых женщин. Я обязательно порекомендую тебя, как только появится что-нибудь подходящее. Запасись терпением и доверься мне.

Терпение явно не входит в число моих добродетелей. Всеми своими успехами в жизни я обязана как раз его отсутствию. В средней школе я выставила свою кандидатуру для участия в утренних передачах, не имея никакого опыта в общественной работе, и победила только потому, что написала смешную кандидатскую речь. Я была в школе круглой отличницей, протирая над уроками штаны. Отец говаривал мне в детстве, что «талант – это девяносто девять процентов пота и один процент взлета», и я принимала это близко к сердцу, хотя он и позаимствовал мысль у Эдисона. Так что мне нелегко было проявить выдержку.

Всякий раз, отчаявшись добиться успеха на артистическом поприще, я, еще, будучи старшеклассницей, переключалась на другой предмет своей страсти: мальчиков. Если мне никто не звонил и не приглашал поучаствовать в пьесе, то я сама обычно звонила какому-нибудь смазливому однокласснику, чтобы пофлиртовать с ним, и тогда обида из-за отказа притуплялась. Мне захотелось снова воспользоваться этим приемом, но если ты намерена встречаться с парнями, необходимо соответствующее окружение, а у меня его не было. Другое дело в колледже. Мы с моим будущим бойфрендом из Браун-колледжа, Уиллом, еще на первом курсе положили глаз друг на друга на лекциях по этике и встречались потом целых полтора года. Боюсь, в городе так не получится. Если начнешь кокетничать на улице с каким-нибудь горячим парнишкой, он, скорей всего, увяжется за тобой домой, затрахает до полусмерти и бросит потом на произвол судьбы.

Поэтому, вместо того чтобы искать новых парней, я решила испробовать рецикл – повторное использование прежних. Когда на работе возникали простои (а на них приходилось восемьдесят процентов рабочего времени), я начинала листать записную книжку и набирать номера своих бывших. Я звонила каждому оболтусу, которого когда-то одаривала ласками – из летнего лагеря, из реформистской группы молодых евреев или из школы, но в ответ их мамаши неизменно говорили мне примерно следующее: «Сэм переехал в Остин», или: «Можешь позвонить Дэйвиду по новому номеру в Челси, он там живет с подругой».

Моя временная работа также не способствовала романтическим похождениям. Если ты считаешься временным работником, то все забывают о том, что ты живешь на планете постоянно. Кроме того, все мужчины из нашей редакции были запойными трудоголиками, и я понимала, что вряд ли будет толк от парня, самозабвенно занимающегося ерундой с девяти до пяти. Я все еще надеялась, что меня пригласит на