мгновение задумалась, – особенно те места, которые вас сексуально возбуждают.
– Ух, ты! – сказал Норман, краснея. – У меня такое чувство, словно мы здесь в «Шоу Ховарда».
– Посмотрите на себя, Норман, – сказала я. – У вас такое красное лицо, это очаровательно. Вы довольно сексуальны. – Я совсем так не думала, но надо было привлечь слушателей. – Вы когда-нибудь придете ко мне на свидание?
– Не уверен. В сущности, эта мысль меня несколько путает. А вдруг ты обо мне потом напишешь?
– Не следует страшиться такой перспективы. Следует получать от этого удовольствие. Разве я не потешу ваше самолюбие, выставив наше свидание на обозрение публики? Разве какая-то часть вашего существа не будет наслаждаться, если вы станете прообразом для моей статьи? – Я сама не понимала, что несу, но звучало это неплохо, и я продолжила разговор: – Основа нашей культуры – вуайеризм.[86] Мы не можем прожить без сказок, и я прошу вас стать участником моей истории.
– В твоих устах это звучит довольно заманчиво. Но вот ведь какая штука. Я огорчусь, если ты обо мне напишешь не очень лестно, и в то же время огорчусь, если не напишешь вообще.
– Ага! Итак, вы хотите встретиться со мной! О, Норман, не могу этого дождаться! Знаете, моими кумирами всегда были мужчины старше меня. – Он снова зарделся. – Я бы хотела выявить вашу дурную сторону. Держу пари, в вас прячется озорной мальчишка, с радостью готовый расстаться со старомодной оболочкой.
– Старомодной? Я что, должен быть этим польщен?
– Просто я говорю то, что думаю. Не могу дождаться того момента, когда останусь наедине с горячим мужчиной вроде вас.
– Ой-ой, пора, кажется, открыть окно. Следует ли мне встречаться с Ариэль? Звоните и голосуйте за свое мнение. Линии свободны. Мы вернемся в эфир сразу после приема сообщений.
Я подняла глаза к монитору. Он начал заполняться.
– У тебя полна коробочка, – сказал ведущий, снимая наушники.
– Я просто хотела помочь раскрутить передачу. Надеюсь, вы не против моего дурачества?
– Вовсе нет. Потрясающий треп. Обычно мы обсуждаем только политику.
И Норман снова надел наушники. Мы слушали рекламу, уставившись на стены.
– Итак, мы снова в эфире. Напоминаем, что у нас в гостях с Ариэль Стейнер, автор колонки «Беги, хватай, целуй» из газеты «Сити Уик». Послушаем Тедди из Рего Парк. Тедди, вы в эфире.
Зазвучал пронзительный мужской голос:
– Привет! Я сейчас слушаю вашу передачу и хочу только сказать, что считаю Ариэль Стейнер умной молодой женщиной с изысканной манерой речи.
– Спасибо, Тедди, – сказала я.
– И она такая чертовски сексапильная. Это здорово.
Теперь пришел мой черед краснеть. Но чувство было приятным. Публика меня приветствовала.
– Спасибо, что позвонили, Тедди, – сказал Норман. – Берт из Куинс, вы в эфире.
– Ага, привет! – начал Берт. – По-моему, все, о чем говорят эти девочки, Френ и Ариэль, вообще все, к чему сводится сегодняшняя передача, – это обретение женщинами полной свободы. – В студии стало тихо.
– И что дальше? – спросил Норман. – Это все, что вы хотели сказать?
– В общем, да. Некоторые мужчины боятся того, что женщинам многое позволено. Они опасаются цыпочек вроде Френ и Ариэль.
– Ты, похоже, нас не боишься, Берт, так ведь? – спросила я.
– Нет, не боюсь.
– Это здорово. Я очень рада. Ты мне нравишься, Берт, очень нравишься. Ты не боишься свободных женщин. Это подкупает. Тебе, наверное, знакомо это высказывание: «Настоящий мужчина не боится сравняться с женщиной»?
Он хохотнул.
– Ариэль, а как насчет того, чтобы прийти ко мне в гости после передачи?
Я с тревогой посмотрела на Нормана.
– Я…
– Я не сделаю тебе ничего плохого. Даже не притронусь к тебе. Просто буду сидеть на кушетке с миской чипсов на коленях, а ты можешь раздеться, надеть на голову абажур от лампы и так постоять немного, не шевелясь. Я буду поглощать чипсы, и созерцать твое тело. Где находится студия? Я за тобой заеду.
Тут вмешался Норман.
– Извини, Берт, – сказал он, бросив на меня встревоженный взгляд, – не могу тебе этого сказать. Джон из Вашингтон-Хайтс, вы в эфире.
– Ариэль, у тебя когда-нибудь были сексуальные контакты с женщиной?
Ничего себе вопросик мне задали! По правде говоря, таких контактов не было. Самое большее, что я себе позволяла с подружками, – поцелуи, но едва ли можно принимать их в расчет. Это случилось всего три раза, с тремя различными женщинами из Брауна, и каждый раз я была пьяная или под наркотой, и они тоже. Но признать свой скудный опыт оказалось совершенно невозможно. В конце концов, у меня имелась дурная репутация, которую следовало поддерживать.
– Разумеется, были, Джон, – сказала я.
– Правда?
– Ага. – Но я не знала, что сказать еще. Эфир умолк на целую секунду. Если я сейчас же что-нибудь не придумаю, парень поймет, что я вру. Надо было сочинить сексуальную историю про цыпочек. И поскольку у меня не было собственного опыта, я рассудила, что неплохо бы позаимствовать чужой. – Конечно, правда, – сказала я. – У меня был ранний сексуальный опыт с девочками. Когда мне было восемь, мы с подружками тискали друг друга на так называемых ночных девичниках.
– По-настоящему? – спросил Норман.
– Очень даже. Мы разыгрывали с нашими Барби небольшие сексуальные сценки. Потом снимали кофточки и касались друг друга языками. А иногда забирались в спальные мешки и терлись о мягкие игрушки, пока не кончали.
– Ух, ты! – вырвалось у Джона. – Это… действительно нечто…
– Это всего лишь верхушка моего лесбийского айсберга! Когда мне было четырнадцать, мы занимались сексом с моей лучшей подружкой Даной. Однажды она ночевала у меня дома, и мы разговорились о том, кому из нас как нравится целоваться с мальчиками, и тут Дана наклонилась и страстно поцеловала меня в губы. Поначалу это меня шокировало, но потом мы принялись ласкать друг друга, и я поразилась тому, насколько лучше мальчиков она знает мое тело. С тех пор каждый раз, как Дана ночевала у нас, мы занимались сексом. Самое клевое во всем этом было то, что мои родители ни о чем не догадывались.
Уж не знаю, выглядела ли эта байка хотя бы отдаленно правдоподобной, но передача звучала поздно вечером, и я надеялась, что слушатели не окажутся достаточно проницательными, чтобы уличить меня во лжи.
– Тебе интересно было бы встретиться как-нибудь со мной и моей подружкой? – спросил Джон.
– Конечно. Оставь свои координаты у звукооператора, и, возможно, я вам перезвоню.
– Фрэнк из Озон Парк, вы в эфире.
– Ариэль, можешь ли ты сказать, что ищешь долговременных отношений?
Что я могла ему ответить? «Конечно, мне этого хочется, но с тех пор, как мой бойфренд бросил меня три года тому назад, мне не удавалось удержать при себе ни одного парня дольше третьей эякуляции». Я бы выглядела тогда полной неудачницей. Мне хотелось казаться беззаботной холостячкой, у которой все под контролем и которая предпочитает моногамии неразборчивость в связях – одинокой по собственному желанию, а не по стечению обстоятельств.
– Ищу ли я серьезных отношений? – переспросила я. – Ни в коем случае! Я категорически против моногамии. Она обуздывает свободу человека.
– Ты и вправду так думаешь? – спросил Фрэнк.
– Еще бы! Ничто не удручает меня больше, чем вид двух людей, которых связывает вместе лишь страх! Пусть лучше я буду одна, чем свяжу себя не с тем парнем. А самое лучшее в холостяцком положении – это
