соблюдать бережливость означает радеть о своем народе! Ваше Величество поручили мне казну, то есть золото и зерно. До недавнего времени в ней было пусто, и случись неурожайный год, народ пострадал бы от голода, ибо мы не берегли наш доход, не откладывали каждый лишний грош, каждое лишнее зернышко. Итак, в первую голову следует отстранить от дел лишних чиновников, прекратить расточительство, отказаться от необязательного, без чего можно обойтись, — только тогда послышатся песни на дорогах, и амбары наполнятся зерном! Сам я, обласканный Вашими милостями, вырос у родительских колен и не ведал нужды, которую впервые узрел в Цзянси, прибыв туда по назначению. Я увидел и горе народа! Бедный, несчастный люд! Весь год он усердно трудится, волосы у него выгорают добела, руки и ноги отваливаются от усталости, и все равно он мается от голода и холода. Собранный по зернышку урожай крестьянин несет в управу, где на него возьмут да и наденут колодки, отберут за недоимки котел и горшки, — и вот дети и старики остаются без опоры, а молодые идут попрошайничать на улицу. Когда я слышу стенания простых людей, вижу их жалкие отрепья, рис застревает у меня в горле. Ваше Величество, Вы должны быть для этих бедняков отцом родным и позаботиться о них! Да разве может преданный слуга трона поощрять роскошь и сдирать с народа последнюю шкуру?! Прошу Ваше Величество подать всем пример бережливости и разумности, устранить лишних чиновников, запретить роскошество, — пусть народ запоет, а амбары наши наполнятся доверху!»
Дочитав до конца, император во всеуслышание объявил:
— Вот послание, достойное кисти ханьского Цзя И и танского Лу Чжи!
Однажды после приема у императора князь Ян, вернувшись домой, собрал своих жен, наложниц и детей, сказал им, что снова подумывает об отставке, и спросил, каково их мнение об этом.
Заговорил Жэнь-син:
— В древних книгах я прочитал: «Если есть у тебя способности, иди служить и служи до сорока лет!» Наши предки были люди осмотрительные и потому зря не подвергали себя опасности опалы. Старшие мои братья, спору нет, талантливы и образованны, но в предусмотрительности уступают праотцам; им нет еще двадцати, а они уже достигли высших чинов и званий, и теперь, служи они хоть всю жизнь, им не долго быть примером для подражания! И еще я подумал вот о чем: ваши заслуги, отец, огромны, ваша слава гремит по берегам всех четырех морей, государь считается с вами и ставит в пример другим, народ вас любит и готов вверить вам свою судьбу. Однако есть и такие, кто считает, что вам просто повезло, что лишь счастливый случай вознес вас и ваших сыновей на высшие ступени власти. Боюсь, государю может разонравиться человек, который не умеет вовремя сдержаться и остановиться в своем продвижении вверх. А что касается народа, то после полнолуния он любит полюбоваться луной на ущербе!
Выслушав сына, князь взял его за руку и вздохнул: — Сорок лет прожил я на свете, но лишь сейчас уразумел, что в моей семье вырос большой талант и сильный ум!
С того дня он стал обсуждать с Жэнь-сином все важные дела, доверяясь ему не меньше, чем старшим сыновьям. А Жэнь-сину в ту пору шел лишь пятнадцатый год!
Однажды он говорит отцу:
— Конфуций обошел пешком всю Поднебесную — невежды утверждают, что он искал себе места управителя, но я знаю, что великий муж стремился пополнить знания и укрепить свои достоинства. Потому- то он учился этикету у Лао-цзы,[439] музыке у Се Юня и дружил с Цзюй Ванем и Янь Юанем.[440] Я еще мал и глуп, но тоже мечтаю побродить меж княжествами Ци и Лу,[441] собирая крупицы мудрости и изучая наследие великих людей прошлого, мечтаю найти себе умного друга и развить свои задатки!
Князь уступил желанию сына и отпустил его. Простившись с отцом и матерью, Жэнь-син сел на ослика, кликнул мальчика-слугу и покинул отчий дом. Достигнув Шаньдуна, он разыскал деревушку Цюели и поклонился могиле Конфуция, после чего отправился в Цзянтан, где предстал перед тамошним наставником молодых людей. Поговорив с Жэнь-сином и подивившись его разумности, наставник пожелал выяснить, в чем он сведущ, и был поражен: любознательности юноши не было пределов, на все он смотрел своими глазами и отвечал на вопросы, как Чжоу Дунь-и,[442] Чэн Хао[443] и его брат Чэн И,[444] Чжан Цзай[445] и Чжу Си![446] Скрестив руки на груди, наставник низко поклонился Жэнь-сину.
— Вы знаете гораздо больше меня и сами можете быть моим учителем. Но я знаком с одним мудрецом, прославленным даосом, — вот с кем вам полезно было бы встретиться, а живет он неподалеку отсюда.
— Где мне его найти? — спросил Жэнь-син.
— Возле горы Тайшань, звать его Почтенный Сунь, и он потомок сунского Сунь Мин-фу.[447] Тридцать лет этот даос, лишенный мирских благ, но светлый духом, обитает в горах, и со всех концов света тянутся к нему ученые люди, чтобы постичь его мудрость. Почтенный Сунь очень скромен, живет уединенно и все свое время посвящает чтению древних книг.
Поблагодарив наставника и простившись с ним, Жэнь-син отправился к подножию горы Тайшань и вскоре разыскал обиталище Почтенного Суня: из ветхой хижины, открытой всем дождям и ветрам, доносился голос человека, читавшего вслух. Жэнь-син постучал, на пороге появился отрок и спросил, что нужно гостю.
Жэнь-син говорит:
— Доложи своему господину, что я пришел из столицы, прослышав о его великой мудрости.
Через короткое время отрок вышел снова и пригласил юношу в хижину. Жэнь-син вошел и огляделся: глиняные стены, на одной цитра, на другой — полка с книгами. Возле столика сидит сам Почтенный Сунь в ветхой хламиде и дырявой шляпе, лик светел, спина прямая, — настоящий даосский отшельник! Предложив гостю присесть, хозяин спросил:
— С чем пожаловал юноша к горному монаху?
Почтительно приподнявшись, Жэнь-син отвечал:
— Я вырос в богатой семье, знания мои ничтожны, способности скромны, вот и решил я побродить между княжествами Ци и Лу, где некогда обитал великий Конфуций, да набраться ума-разума у мудрецов.
Даос пристально посмотрел на гостя.
— Как же зовут вас и сколько вам лет?
— Имя мое Жэнь-син, а лет мне четырнадцать. Почтенный Сунь продолжал:
— Я всего лишь бедный горный отшельник и знаю не больше других. По чертам вашего лица я вижу, что вас ожидает блестящее будущее, и потому не мне быть вашим наставником.
Сказав так, даос побеседовал с юношей о литературе, потом перешел на обычаи и нравы. Слова его были возвышенны и умны: как говорится, услышишь мало — поймешь много, постигнешь прошлое — распознаешь грядущее! Жэнь-син остался у отшельника, и каждый день Почтенный Сунь одарял его новыми знаниями. Чем дальше, тем сильнее старый даос привязывался к юноше, а тот — к учителю.
У Почтенного Суня была дочь, которую он мечтал выдать за достойного человека. Когда прошло несколько лун, даос заговорил об этом с Жэнь-сином:
— Знаешь, у меня есть дочь, она уже не маленькая, хотя пока что глупа еще. Я хотел бы выдать ее замуж за умного и доброго человека, вроде тебя, и вот думаю: твои родители богаты, а я беден — пожелают ли они породниться со мной?
Жэнь-син в ответ:
— Брак — большое событие в жизни каждого, и люди должны думать прежде всего не о богатстве или бедности, а о душевных достоинствах жениха и невесты.
Даос промолчал.
Прошло уже немало времени, как Жэнь-син покинул родной дом, и вот настал день, когда он попросил Почтенного Суня отпустить его. Прощаясь с ним, даос молвил:
— Пожалуй, мы с тобой не увидимся больше, я ведь поселился здесь на всю жизнь и никуда уже не уйду отсюда.
Дважды до земли поклонившись, Жэнь-син проговорил:
— Я непременно выберу время, чтобы еще раз навестить вас, учитель!
Явившись домой, Жэнь-син прежде всего предстал перед отцом.
