и густые усы, полностью прикрывавшие верхнюю губу. Посмотрев на Мани, который следил за полетом потревоженных грачей, капитан ничего не сказал и обратился к шевалье.
– Так это вы, мсье, вчера избили моих людей в горах Сент-Шели? Вы и ваш друг?
– Мы не думали, капитан, что они действуют согласно вашему приказу…
На лице дю Амеля на мгновение появилось подобие улыбки. Он покачал головой и постучал пальцем по своей офицерской треуголке.
– Дело не в этом, мсье, – учтиво произнес он. – Вы правильно поступили, и я приношу вам свои извинения. Мои люди родом не из здешних мест, и они обучены воевать, а не охотиться на этого… На это…
– Не стоит извинений, капитан, – перебил его Грегуар.
– Хорошо, не будем больше об этом, – согласился дю Амель, кивнув головой.
Грегуар спрыгнул с лошади, и капитан подошел к нему, взяв в руку поводья. Он с любопытством наблюдал, как шевалье приблизился к обезглавленному трупу, открыл сумочку и извлек из нее маленький инструмент из тусклого металла.
– Осторожно, они положили яд ей во внутренности. Эти трупы часто обирают проклятые мародеры.
Птицы с окровавленными клювами наконец улетели, но не очень далеко от своих товарищей, для которых плоть несчастной женщины стала смертельной. Грегуар достал из сумочки тонкие перчатки и, чувствуя на себе пристальный взгляд птиц и дю Амеля, медленно надел их. Капитан почесал затылок и спросил:
– Королевская армия… Хм… Какой же вы военный, мсье?
Обследуя раны на трупе руками, облаченными в перчатки, и занося замеры в небольшой блокнотик, который он вынул из папки для рисунков, Грегуар ответил:
– Довольно неудачный, вы правы. Когда ваши люди иди вы сами расправитесь с этим существом… которое называют Зверем, по приказу короля вам придется доставить его в Париж. Чтобы его там изучили, препарировали. Видите ли, мне поручено составить портрет этого животного и сделать чучело, как только вид этого существа будет классифицирован. Думаю, нас ждет выдающееся открытие. Вы только посмотрите на раны, нанесенные им! Это животное весит по меньшей мере сто фунтов.
Дю Амель прикрыл веки, и его лицо стало жестким.
– Гораздо больше, шевалье, гораздо больше. А еще я вам скажу, – заявил он и повернулся к Тома, – что на этот раз мы его достанем, господин маркиз. До того как выпадет первый снег, мои люди выйдут на охоту, и тут уж он не уйдет.
– Надеюсь, Господь услышит ваши слова, капитан. – Тома одобрительно кивнул.
– Мне говорили, что вы его видели, – произнес Грегуар, доставая из сумки дощечку.
Дю Амель глубоко вздохнул и с воодушевлением заговорил:
– Да, однажды, мсье, мне представилась такая возможность. Это случилось около года назад! Я буквально Держал его на мушке. Я до него даже дотронулся! Могу поклясться чем угодно. Я видел, как он повалился, а через секунду… снова воскрес. И пусть Бог меня покарает, если я лгу. Он пришел в себя и тут же убежал. Мы потеряли его следы на юге горы Муше. Он словно испарился, да-да, испарился. Вот так. Не успели мы моргнуть – опля! – и его уже нет…
Грегуар открыл папку.
– Скажите, капитан, он был чем-то похож на это?
Дю Амель посмотрел на рисунок, затем перевел взгляд на Грегуара и опять на рисунок. После этого капитан уставился на лежащий возле их ног труп, на который снова уселись две самые отчаянные птицы, и очень тихо сказал как будто пережевывая слова:
– У него еще было на спине что-то вроде полосы черной торчащей шерсти, похожей на гребень. Я не знаю, была это на самом деле шерсть или рог. Как будто… – В глазах мужчины застыл ужас. И чем сильнее он пытался его скрыть, тем явственнее это было видно.
Дю Амель вновь посмотрел на Грегуара и, покачав головой, отдал ему поводья.
– Ваша лошадь, мсье. Берегитесь капканов.
Шевалье отвернулся.
Глава 6
Беседа, лившаяся в мягком дыму факелов и свечей, дрожала и переливалась так же, как и сам дым. Оттененная тихими низкими голосами, она напоминала ниточку, натянутую между мрачными балками под потолком большого зала, соединяющего стены, покрытые коврами и панно из медового дуба. Казалось, что предки, изображенные на портретах в массивных рамах, бросают на них тяжелые взгляды. Иногда один более зычный голос, словно вал, поднимался над всеми остальными и разносился по залу гулким эхом; иногда взрывался легкий женский смех. Напудренный музыкант в парике, одетый во все белое, наигрывал на клавесине легкую, веселую мелодию; кто-то громко назвал имя композитора, но Грегуар, как и многие из собравшихся гостей, тут же его забыл.
Шевалье был встревожен. К тому же ему было скучно. Он знал, что скука была неизбежной. «Конечно, это ужасно нудно, но ты, держу пари, об этом не пожалеешь!» – весело подмигнув, пообещал ему Тома, который без колебаний перешел с ним на «ты», в ответ на аналогичный жест шевалье, который надеялся таким образом – впрочем, совершенно напрасно – сохранить дистанцию между собой и общительным до фамильярности молодым человеком. Но сейчас он еще не догадывался, на что намекал маркиз и почему он не должен жалеть о своем решении прийти сюда.
Грегуар действительно скучал, глядя, как дамы среднего возраста перебирают его рисунки и эскизы своими ухоженными, напудренными руками с длинными наманикюренными ногтями, выкрашенными густым перламутром. Они театрально закатывали глаза, ахая от ужаса при виде чудовищ, скалящих клыкастые окровавленные пасти, их острых зубов, горящих глаз и раздвоенных языков и гребней на хвостах и спинах. Грегуар де Фронсак представил свой альбом во время перерыва в разговоре, который он вынужден был поддерживать и надеялся хоть как-то оживить.
Здесь были все представители местной знати: высший свет, буржуазия и служители церкви в Менде и церковном приходе, не говоря уже о большой области в Верхнем и Нижнем Жеводане и Коссах, районе горы Лозер в Обраке и обоих берегах Маржериды. Большинство из чих прибыли раньше Грегуара, который появился в гостиной, сжимая в руках «папку для рисунков», – так пояснил любопытствующим гостям болтающий без умолку маркиз. Он представил шевалье де Фронсака как «человека удачи», посланного сюда королем, чтобы побороть Зверя. Грегуар сразу понял, что присутствующих гораздо больше интересовал тот факт, что он королевский посланник, а не натуралист, автор эскизов и документальных набросков. Свет поприветствовал его квохчущим смехом и дружным покачиванием париков. Грегуар также понял, что все его опасения, которые рано или поздно могли случиться, оправдались.
Его представили более чем сотне гостей. Его познакомили с тридцатью знатными особами, и прежде всего, конечно, с графом и графиней де Моранжьяс, хозяевами. Они сожалели, как выразился граф, что «шевалье не воспользовался гостеприимством этих стен», но не сомневались, что «маркиз д'Апше сделает все возможное, дабы предупредить всякое неудобство», и что он может «рассчитывать на его помощь при малейшей необходимости». Грегуар в этом тоже не сомневался. Маркиз поспешил подтвердить слова графа, добавив в качестве извинения, что, если ему и была предоставлена честь разместить у себя шевалье де Фронсака, в этом не было никакой его собственной заслуги, разве что географическая привилегия (если можно так выразиться, ха-ха-ха!). В том смысле, пояснил он, что именно в его землях чаще всего можно наблюдать Зверя.
Льстивые и лебезящие дамы и господа деликатно чокнулись первым бокалом вина. Повсюду мелькали лица с розовыми румянами на белых щеках, черными ресницами и голубыми веками, пухлыми красными губами, растянувшимися в притворных улыбках. У Грегуара рябило в глазах от перламутрового блеска париков, сияющих украшений и переливов тафты, парчи, узорчатого щелка и изысканных кружев на пышных юбках и корсетах. Он с раздражением смотрел на старого епископа, брызжущего слюной, полуживого, с вздувшимися жилками на висках, веки которого опускались на глаза помимо его воли. Семенящей походкой он передвигался от одного гостя к другому, расплескивая содержимое своего бокала. Несмотря на то что его поддерживал мертвенно бледный слуга, он, казалось, в любой момент мог задохнуться, забрызгав слюной рисунки. «Этот человек, это чудище и убожество, мсье, читает молитвы и проповеди в церкви, слушает исповеди и благословляет, крестит, совершает причастие вином и хлебом», – шептал Тома д'Апше в ухо
