А следы — вон они, возле кровати. Бусы рассыпанные, трусы рваные. Утюг брошенный. С длинным шнуром. Есть что предъявить.
На лоджии — никого. Сверху «мерседес» смотрелся очень хорошо. Жаль, не успел крышу рихтануть.
Проверил на всякий случай шкафы, кладовую, ванную и сортир. Если кто-то и был в квартире, то только в прикроватной тумбочке.
Вернулся на площадку. Дубровкин, дыша перегаром и заикаясь, угрожал и требовал зачитать его права. Видимо, Бонус уже представился. Доходчиво. Нечаянно перекусив свой гвоздь. Поэтому Паша и заикался.
Артур схватил его за футболку, поволок следом. В спальне подсек и ткнул лицом в бусинки. Потом поднял утюг и шнуром обмотал Пашину шею. С точки зрения криминалистики, он был неправ — на шнуре могли остаться следы. А уж с точки зрения уголовного процесса, вообще незачет…
Но у нас ночь Накануне.
Никто не узнает и не погрозит пальцем.
— Молись, баклан!..
Дубровкин захрипел, начал пускать пузыри, замахал руками, мол, дайте слово перед смертью молвить. Артур ослабил шнур.
— Это не я! Клянусь!.. Здоровьем клянусь! Не убивайте!!! Это Гарик! Переклинило его! Не надо, не надо! А я не хотел!
Дубровкин сморщил рожу и заревел, словно провинившийся детсадовец, оставленный без компота.
— Рассказывай, урод, — Артур отпустил его и снял с шеи шнур, — чего ты не хотел?
— Чтобы он… Отговаривал, в общем…
…Ничего неожиданного опера не услышали. Гарик положил глаз на Надьку, а она посмела взбрыкнуть. Да еще по морде дала. Такое приличные люди не прощают. А особенно сын известного, высокосидящего папаши.
— Того самого? — переспросил Артур, услышав фамилию.
— Да…
Попросили Алку заманить подружку в хату. Она действительно не знала, зачем. Потом велели свалить. А Надька с пацаном притащилась. Пацана на кухню отправили, там телик есть. Мультики включили.
Гарик Надьку в спальню позвал, та лоханулась, пошла. Дальше предъявил — типа, чего ты, сучка кафешная, брыкаешься? Не хочешь проблем — в койку падай. Она — к дверям. Гарик ей в челюсть кулаком, потом подушку на голову.
— Что, один?
— Ну… это… Он же здоровый парень. А много ли ей надо? Я отговаривал его, но…
Надьке удалось вырваться. Закричала, что его посадит. Тут Гарика и переклинило, даром что в две ноздри кокса зарядил. Утюгом приложил, потом шнур на шею. Попугать хотел. Да не рассчитал…
— Я просил пацана не трогать… Правда… Но он же невменяйко…
— Скажи еще, на колени перед ним встал.
…Потом завернули в покрывало и по очереди вынесли на помойку. Сверху закидали мусором, чтобы не нашли. Сумочку тоже выкинули. Алке позвонили, что она у них не была…
— А тряпки вокруг шеи? На хрена?
— Я ж говорю, переклинило его. Кокс колумбийский, вот и решил им колумбийские галстуки сделать. Из ее же платка.
«Ох, неспроста Основатель задумал мероприятие именно сегодня… У нас не только экономический кризис… Черепно-мозговой. Попробуй докажи право на существование после таких подвигов…»
— Где он сейчас?
— Не знаю… Он уехал сразу…
Артур вновь схватил утюг и носиком саданул по дубровинскои коленке. Тот испуганно вскрикнул и забился в судороге. Полицейский значок уважают многие, утюг уважают все.
— Не доводи до греха. Еще раз спрашиваю, где он?
— В клубе, наверное! В «Убежище»! Он там все время зажигает! Это бати его клуб!
— На чем поехал?
— На машине.
— Понятно, что не на метро. Что за тачка?
— «Кайен». «Порш». Желтый металлик.
— Под коксом за баранку сел? — уточнил Бонус.
— Да кто ж его остановит?
Артур бросил утюг в угол, закурил:
— Где этот клуб?
— На Петроградке. В бывшем бомбоубежище, за женским монастырем.
— Одет во что? Быстро!
— Пиджак такой… светлый. Синяя рубашка.
— Фотка есть?
Дубровкин робко кивнул на мобильник. Бонус открыл альбом с картинками, начал листать.
— Вот, — затормозил Паша.
Улыбающаяся физиономия. Без особых примет, как пишут в сводках. Артур постарался запомнить.
До окончания отведенного Основателем срока полтора часа.
В принципе, если зайти в дверь даже за минуту, время остановится. Можно успеть. Правда, Артур пока так и не решил, куда отправится доказывать право на существование.
Он жестом позвал Бонуса в гостиную, где озвучил новые вводные:
— Я в клуб. Останься с этим. Сиди, пока не позвоню.
— Может, наших позвать? Ясно же все. Чего мудрить? Я, между прочим, дежурю. Случись что, кто поедет?
— Я постараюсь побыстрее. А наших звать не надо. Слыхал, кто у него папашка? Тут же просигналят. Чадо ваше порезвилось, имейте в виду. Все ж повязаны…
— Ну да, — с грустью согласился Бонус.
— Ты времени не теряй. Побеседуй с ним, пока он утюгом подогретый. Что еще про этого Гарика знает. Если интересное расскажет, сразу звони.
— А если ему кто позвонит?
— Не отвечайте. Пьяный он. Спит.
Артур слетел вниз, добежал до машины, с третьей попытки завел двигатель. Гонка по городу не прошла даром для старушки «ауди». Пенсионный движок перегрелся. К тому же ремень генератора держался на матерном слове. Новый стоил дорого, ибо машина была старой, и купить запчасть можно только по заказу. А семейный бюджет не рассчитан на приобретение предметов роскоши. Завтра вон за секцию Лешке платить. И квартплата на подходе.
Лешке, его сыну, тоже семь. Как и Костику…
Возле Летнего сада машина умерла окончательно. Ремень не выдержал нагрузки. На оставшейся энергии аккумулятора Артур дотянул до моста через Неву. Мост уже свели, но радости это не добавило.
Он быстро прикинул. Тачку на последнюю сотню — смешно. По удостоверению никто не повезет — рыночные отношения. Бегом до клуба уйдет минут сорок. Про волшебную дверь в этом случае можно забыть, вернуться он не успеет. Но если рвануть в компьютерный магазин сейчас, успеет. «За час уложусь, нормативы сдавал недавно».
К тому же не факт, что урод именно в клубе. Даже если поехал туда, мог уже слинять.
Артур вышел из машины. Для очистки совести заглянул под капот, хотя и так было понятно, что исправить он ничего не сможет. Закрыл двери, добежал до площади перед мостом — там постоянный пост ГИБДД, можно попросить тачку. Но пост пустовал, в такую погоду хороший начальник на службу подчиненного не выгонит.
