кувыркались, менялись местами, и их оперение так играло на солнце, что со стороны могло показаться, будто по небу несется гигантская черно-желтая оса. Рака была уверена, что Берта по брови втрескалась в это самовлюбленное желтое ничтожество. Но был ли Альфонс, посвятивший всю свою жизнь безответственному флирту, способен на такие высокие и светлые чувства? Откровенно говоря, Раке было приятно видеть радость Берты, хотя она и понимала, насколько это увлечение чревато всякого рода осложнениями. Кроме того, у нее было нехорошее предчувствие, что для Берты все это кончится самым печальным образом. Да, она добродушная и приветливая, пусть и не слишком умна
Отогнав эти мрачные мысли, Рака сосредоточилась на том, чтобы благополучно добраться домой, где она могла бы переложить ответственность за Альфонса на плечи Первого и Второго. Пусть они объясняют этому сексуально озабоченному типу, для чего его доставили в Старый Лес на самом деле.
Vieux Bois
Глава 55. НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО…
Берту и Раку встречали на Малой поляне как полагается встречать героев. Пока они отсутствовали, в лесу появилось еще больше людей, а очередная попытка моз-
гового штурма закончилась бурей взаимных обвинений, после чего М-Первый и М-Второй удалились на Плато в самом мрачном настроении и больше не показывались. Таким образом, Альфонс был последней и единственной надеждой Старого Леса.
Филина, который, как обычно, дремал днем, разбудила взволнованная белка. Прежде чем опуститься рядом с Ракой, он специально сделал над поляной круг и убедился, что золотая иволга действительно производит впечатление.
— Хорош, не правда ли, Фил? — гордо спросила Рака. — Впрочем, за отличную работу ты должен благодарить не меня, а Берту.
Рака не решилась посвятить Филина в подробности «работы», в которой преуспела вторая посланница, но не предупредить его она не могла. Подтолкнув его плечом, она указала клювом на Берту, которая сидела на ветке, с обожанием глядя на Альфонса, и шепнула:
— Взгляни на нее, Фил! Она влюбилась в него! «Вот гуано! — подумал Филин. — Только этого нам
и не хватало!»
— Ты должен приветствовать его,— шепнула Рака. — Имей в виду: мне пришлось пообещать ему, что он будет нашим императором Альфонсом Первым. И что все жители леса присягнут ему на верность.
Идея насчет императора пришла Раке в голову под влиянием момента, и теперь она отчаянно волновалась. Филин мог встревожиться, не угрожает ли золотая иволга его влиянию и авторитету. К ее огромному облегчению, Филин только улыбнулся с довольным видом.
— Да я сам готов лизать ему пятки. Лишь бы только от этого был прок, — прошептал он в ответ.
— Он еще ничего не знает о норках, — крикнула ему через плечо Рака, пока они пробирались сквозь толпу.
— Я прослежу, чтобы он подольше о них не узнал, — откликнулся Филин. — Добро пожаловать в Старый Лес, император! — приветствовал он устроившуюся на ветке желтую птичку. — Для нас это большая честь!
— Это Филин, наш старейшина,— пояснила Рака. — Видишь, как я и обещала, он только рад признать тебя императором всея Старого Леса. Он хочет сообщить тебе об одном обстоятельстве, которое…
На поляне произошло смятение. Это М-Первый и М-Второй, разозленные тем, что им ничего не сообщили, прибежали с Плато и теперь прорывались вперед, расталкивая кроликов и мышей. Альфонс бросил на них только один взгляд. В следующее мгновение он был уже в воздухе, и косые лучи вечернего солнца полыхнули на его оперении червонным золотом. На фоне темно-зеленой листвы это было особенно красиво, и лесные жители дружно ахнули от восхищения. Норки, не удержавшись, присоединились ко всеобщему ликованию. Их раздражение сняло как рукой.
— Какая лучезарная красота! — воскликнул М-Первый.
— Он сияет, словно радуга! — подхватил М-Второй.
— От него невозможно оторвать глаз! — еще громче завопил Первый.
И, обнявшись, братья закружились по поляне в танце, то и дело взвизгивая от радости. Лесные жители ждали возвращения своих посланниц с нетерпением, но по сравнению с тревогой, которую испытывали М-Первый и М-Второй, это было ничто. Мега ясно дал им понять, что его терпение тоже имеет конец и что конец этот близок, так что теперь Отдел норкетинга имел все основания ликовать.
Ко всеобщему веселью не присоединился только один Альфонс. Он сидел на верхушке самого высокого бука и отнюдь не собирался спускаться вниз. Вместо этого он объявил, что отправляется прямо домой.
Берта взлетела к нему, чтобы рассеять тревогу любимого. Как впоследствии заметила Рака, взлетела, «держа в клюве собственное сердце».
— Альфонш, дорогой! — пыталась утешить его Берта, вне себя от того, как ее любимый напуган и расстроен. — Ждеш вше по-другому! Они на нашей шторо-не! Норки — наши дружья, которые помогают нам шра-жатьша ш людьми.
Но Альфонс не желал утешаться.
Но решающим для него фактором оказалась все-таки Берта. Альфонс уже видел и обещанную ему самку соловья, и многих других курочек, которые откровенно давали понять, что в определенном смысле они вполне доступны для императора, однако это нисколько его не взволновало, так что поначалу он не на шутку испугался. Что, если, подумал Альфонс, пребывание в этой странной стране скверно действует на его либидо? Вот ужас-то!..
Но потом он вспомнил, что в прошлый вояж по здешним местам у него не возникало никаких проблем с либидо. Кроме того, Альфонс мгновенно воспламенялся каждый раз, когда его взгляд падал на Берту. Волны желания захлестывали его с головой, но и это было еще не все. Стоило
