министерства, генерального штаба и военно-воздушных сил Германии. Она подготовила и направила в Москву подробный доклад о планах фашистского руководства по развертыванию немецких вооруженных сил на ближайшие три года, об этапах перевооружения армии новыми танками, самолетами и другой техникой, а также о расширении военного сотрудничества между Германией и Италией.
Работая в центральном аппарате Разведуправления Генштаба, Николай Григорьевич неоднократно направлялся в краткосрочные командировки в Германию, Чехословакию, Италию, Францию, страны Прибалтики. Где-то нужно было восстановить нарушенную связь с нелегальной резидентурой, передать шифроблокноты, нацелить на новые задания, направить человека в другую страну и т. д.
В декабре 1936 года он выезжал в составе делегации Разведывательного управления в Чехословакию для обмена опытом работы и организации совместной с разведывательными органами чехословацкой армии разведки против фашистской Германии.
Летом 1938 года Николай Григорьевич посетил Германию в составе советской военно-авиационной делегации для участия в работе Международной авиационной федерации (ФАИ).
В состав делегации входили комбриги ВВС Спирин, Громов, Данилин и полковник Юмашев. На конференции, помимо отчетного доклада руководства ФАИ, рассмотрения ряда юридических и технических вопросов, были вручены золотые медали Громову, Юмашеву и Данилину за установление мирового рекорда дальности беспосадочного перелета одномоторного самолета по маршруту Москва — Северный полюс — США.
Фашистское руководство широко использовало эту конференцию в пропагандистских целях, пытаясь запугать делегации западных стран, Советского Союза, Балканских государств, Польши, Чехословакии, Австрии довольно широким показом новой авиационной техники и противовоздушной обороны. Одновременно оно стремилось вселить уверенность своим союзникам и сателлитам в непобедимость вооруженных сил Германии и их военнотехническое превосходство. Геббельс организовал для делегатов поездку в спортивный дворец, где выступал Гитлер с полуторачасовой речью перед руководящим составом фашистской партии и немецкой армии. Он без всяких записей говорил об огромных достижениях Германии в области экономики, внешней политики и перевооружении армии новой техникой, приводил сотни цифр в доказательство того, что сделано и что предстоит сделать в ближайший год в деле создания «великой Германии». Он потребовал от военных быстрее завершить реорганизацию частей и соединений армии, окончательно очистить Берлин и другие крупные города от «врагов нации» — евреев и коммунистов- подполыциков.
«Подготовку к массовым погромам еврейских магазинов и квартир мы сами наблюдали в Берлине, Гамбурге и Дрездене, — вспоминает Николай Григорьевич. — На витринах и квартирах евреев были надписи: «Я еврей». Если еврей бежал в другую страну, то к надписи было добавлено: «Я бежал в Палестину». Магазин или квартира все равно будут разгромлены, а часто и сожжены. Через пару недель после нашего отъезда в Москву эти погромы начались, и в течение трех дней были разграблены все магазины и квартиры евреев, убиты и ранены десятки тысяч, а сотни тысяч человек были отправлены в спецлагеря, где и были впоследствии уничтожены».
Рейхсмаршал Геринг устроил большой прием в честь участников конференции в новом здании министерства авиации. Присутствовала там вся нацистская верхушка, за исключением Гитлера. Фашистское руководство не хотело допустить членов советской делегации на осмотр новой авиационной техники и ПВО.
«Но после обеда, — рассказывает генерал Ляхтеров, — к нам подошел генерал-полковник авиации Мильх — начальник штаба ВВС и заместитель Геринга — и сказал, что Геринг, к сожалению, не сможет самолично с нами побеседовать и поручил ему провести эту беседу с нашей делегацией. Нас провели в отдельную комнату, где находилось несколько генералов-авиаторов и переводчик.
Во время беседы разразился скандал. Мильх задал Громову провокационный вопрос: «Кто ваш отец?» Громов ответил, что его отец был врач, и во время первой мировой войны руководил военным госпиталем в чине подполковника медицинской службы. Мильх спросил: «А почему большевики не расстреляли его?» Громов не выдержал, стукнул кулаком по стеклу, лежавшему на столике, поднялся и заявил, что это провокация и советская делегация немедленно покидает конференцию и уезжает в Москву. Мильх и фашистские генералы стали его успокаивать, Мильх побежал в кабинет Геринга и доложил ему. Тот заставил Мильха извиниться перед Громовым и пригласить нас осмотреть новейшие образцы самолетов на аэродроме и в полете, совершить поездку по Пруссии и т. д.».
Такие воспоминания остались у Николая Григорьевича после поездки в Германию.
В сентябре — октябре 1939 года он возглавил группу работников Первого отдела Разведывательного управления (комбриг Бронин, капитан Дубов) по оперативной разработке личного состава Чехословацкого легиона, который был интернирован нашими войсками в Польше и передислоцирован в город Могилев Каменец-Подольской области. Группа завербовала несколько десятков человек, из них девять человек, пройдя соответствующую подготовку в Центре, были успешно переброшены через «зеленку» в Венгрию и Чехословакию.
Летом 1940 года Николай Григорьевич был командирован с радистом в Литву, с задачей, используя нашего крупного агента в генштабе Литвы, не допустить до прихода наших войск в Каунас уничтожения документов в разведотделе. И это задание было успешно выполнено.
Руководство военной разведки направляло Н. Г. Ляхтерова и в длительные зарубежные командировки. В 1940–1941 годах он был военным атташе и резидентом в Венгрии. Там он встречался с Ракоши при освобождении последнего из тюрьмы. С октября 1941 года по ноябрь 1945-го Ляхтеров был военным атташе и главным резидентом в Турции. Там он был ложно обвинен в организации покушения на германского посла фон Папена. Фактически это покушение было совершено в 1942 году диверсионной службой НКВД по личному указанию Сталина.
Павел Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль» пишет, что Сталин приказал ликвидировать фон Папена, поскольку тот являлся ключевой фигурой, вокруг которой вертелись замыслы американцев и англичан по созданию альтернативного правительства в случае подписания сепаратного мира с Германией.
Подобное сепаратное соглашение между Великобританией, США и Германией исключило бы Советский Союз из будущего европейского альянса. Однако покушение сорвалось, так как болгарский боевик турецкого происхождения взорвал приемник «Телефункен» с взрывным устройством раньше времени и лишь легко ранил фон Папена.
Турецкого террориста звали Абдурахман, а его начальника Ихсан. Мощным взрывом Абдурахмана разорвало на мелкие части, и турецкая полиция и контрразведка нашли только каблучок от тапочка, где стояло клеймо гостиницы, в которой последние несколько дней жили оба террориста.
Быстро был найден Ихсан и арестован. На следствии он сперва показал, что еще в октябре 1941 года посетил советское посольство и предлагал старшему помощнику военного атташе майору авиации Новикову купить у него за хорошие деньги большое количество документов о подготовке покушения на Сталина. Новиков выгнал этого провокатора из посольства и пригрозил вызвать полицию, если он немедленно не исчезнет. Действительно, так и было. Вскоре после нескольких дней пыток он изменил показания. Якобы после Анкары они оба появились в Стамбуле, где и были завербованы сотрудниками генерального консульства СССР и торгпредства Павловым и Корниловым. После этого турецкое правительство предъявило ультиматум о выдаче Павлова и Корнилова для суда и наказания виновных лиц. Наше посольство отказалось принять этот ультиматум, и турецкая полиция, контрразведка и легион белогвардейцев осадили здание нашего генерального консульства, где также находилось торгпредство, аппарат военно-морского атташе и часть аппарата военного атташе.
За два дня до осады советский военный атташе полковник Ляхтеров прибыл из Анкары в Стамбул. Здесь он вместе с руководством генконсульства, торгпредства и аппарата военно-морского атташе и резидентом НКВД составили план обороны, рассчитали время, необходимое для уничтожения секретных документов, шифров, радиостанций в случае, если в здание ворвутся турецкие янычары и белогвардейцы.
Осада длилась четыре дня, продукты все вышли, и детей сотрудников нечем было кормить.
Советское правительство пригрозило туркам ответными мерами, но согласилось выдать Павлова и Корнилова. Турецкие власти сняли осаду и организовали показательный суд. Павлов и Корнилов были
