осуждены на 20 лет тюрьмы. Во время следствия и на суде они категорически не признавали своей вины, говоря, что это явная провокация фашистской контрразведки и профашистских турецких лиц, стремящихся толкнуть руководство Турции на выступление совместно с фашистской Германией против СССР.
Фактически всей этой провалившейся операцией по ликвидации фон Папена руководил Наум Эйтингон (по паспорту он Наумов), заместитель начальника Управления «С» (специальные операции). Он прибыл в Стамбул в конце 1941 года и поселился в генконсульстве. Его помощником в Анкаре являлся резидент НКВД Тарасов (Васильевский).
Со дня покушения и почти весь 1942 год турецкая и западная печать и радио вели бешеную агитацию, обвиняя Советский Союз во всех смертных грехах и попытке якобы втянуть Турцию в войну против фашистской Германии и ее сателлитов. Все силы полиции и контрразведки были брошены на круглосуточную слежку за всеми сотрудниками советских учреждений в Турции. Дело дошло до избиения советских дипкурьеров, доставляющих диппочту из Москвы в Анкару, Стамбул, Измир (консульство СССР), и попыток захвата и вскрытия диппочты. Хорошие, добрососедские отношения между СССР и Турцией, которыми так дорожил покойный президент Ататюрк, были на грани разрыва.
Эту кампанию против СССР возглавляли министр иностранных дел Сараджоглу, а в армии и генштабе армейский генерал Гиндуз. Оба мечтали о быстрейшем захвате немцами Москвы и уничтожении СССР как государства. Они вели тайную переписку с руководством гитлеровской Германии о возможном вступлении Турции в войну против СССР. Но первые успехи Красной Армии и разгром немцев под Москвой и Ростовом в конце 1941 года несколько охладили их пыл. Разгром немцев в Сталинграде в ноябре 1942 года, а затем на Курской дуге и под Ростовом летом 1943 года окончательно убедили турецкое руководство, что курс держать надо не на победу Германии и захват Кавказа турками, а на победу антигитлеровской коалиции и на резкое улучшение отношений с СССР.
Уже в конце 1943 года Сараджоглу изменил свою тактику и, как хамелеон, превратился в поборника улучшения отношений с СССР, стал часто посещать посольство СССР и играть в покер, пить русскую водку, есть блины с икрой. Он всегда приходил с генеральным секретарем МИДа Нуманом Менеменджоглу, а посол С. А. Виноградов приглашал военного атташе полковника Ляхтерова в качестве четвертого игрока.
Сараджоглу дал указания контрразведке и полиции прекратить слежку за советскими гражданами, разрешил поездки по стране, дал указания таможенникам на границе в Карсе возвратить советскому военному атташе шесть двухкилограммовых банок зернистой икры, посланных ему из Москвы для представительских приемов.
«Сараджоглу, — рассказывал Николай Григорьевич, — был очень крупным землевладельцем. Почти вся Измирская область принадлежала ему. Он имел ряд заводов и фабрик, миллионер, а скуп был до невозможности. Он страшно нервничал, когда играл с нами в покер, проигрывая 50—100 лир, и рад был, когда выигрывал у нас небольшую сумму».
После открытия Второго фронта союзниками и выхода наших войск на Вислу и Карпаты президент Турции Исмет Иненю своим указом амнистировал Павлова и Корнилова, а также сто заключенных турками советских разведчиков, засылаемых НКВД, Разведупром Генерального штаба, фронтовыми и армейскими, пограничными разведками. Он дал также указание отправить в Советский Союз двадцать пять интернированных советских летчиков. Они специальным пассажирским поездом были отправлены в Советский Союз.
Что касается посла СССР в Турции С. А. Виноградова, то с ним Н. Г. Ляхтеров познакомился в июле 1941 года в Стамбуле, когда он приехал из Анкары для контроля и помощи в транспортировке через Турцию интернированных сотрудников советских организаций, прибывших поездами из Германии, Дании, Румынии, Венгрии, Чехословакии, Югославии, Италии. По просьбе правительства СССР Турция взяла на себя посредническую функцию и договорилась со всеми этими странами о порядке и времени прибытия и отправки поездов из СССР в Карс и из перечисленных стран в Стамбул. Надо отдать должное турецким властям, которые хорошо организовали этот взаимный обмен интернированными.
Виноградов был в свои 34 года самым молодым посланником в Европе. Он родился в 1907 году, имел высшее общее образование. Успешно окончил Высшую дипломатическую школу МИДа в 1939 году и назначен был советником посольства СССР в Турции, а спустя год стал Чрезвычайным и Полномочным Послом. Среднего роста, худощавый, с умными темно-карими глазами, энергичной походкой, он имел особое умение четко и быстро решать сложнейшие вопросы с местными властями, дипломатическим корпусом и уже в те годы считался в ЦК КПСС и в МИДе лучшим информатором.
Ляхтеров вспоминает, что когда он был в мае 1941 года на приеме у Вышинского, то он спросил его: «Почему посол в Венгрии Шаронов только раз в месяц с диппочтой информирует МИД, хотя владеет тремя языками, имеет большие связи в дипкорпусе и с местными властями, а вот молодой посол в Турции Виноградов ежедневно присылает по две-три телеграммы?»
Ляхтеров ответил: «Очевидно, он не знает, что такое информация и как ее необходимо организовать». Вышинский ответил на это: «Вы правы, мы срочно его сняли с большого предприятия и послали без дальнейшей подготовки в Венгрию». Он просил Ляхтерова помочь послу и поделиться с ним своим опытом информационной работы. Но было уже поздно — 22 июня началась Великая Отечественная война.
В Турции с Виноградовым Ляхтеров быстро нашел общий язык по всем вопросам дипломатической и военнодипломатической службы. С весны 1942 года, по решению ЦК и Сталина, посол Виноградов стал осуществлять общее руководство резидентурами НКВД и ГРУ.
Он каждый день в 10.00 и в 17.00 собирал резидентов НКВД, ВАТ, ВМАТ, отделения торгпредства и ТАСС, заслушивал их информацию, полученную от легальных источников и агентуры, кратко суммировал то, что необходимо доложить в Центр, и то, что необходимо проверить, а затем сообщал о новых задачах, полученных из Центра. Затем он быстро составлял телеграфные донесения, передавал их шифровальщикам, а те радистам. И так все четыре года тяжелой войны.
Виноградов очень любил охоту, особенно на дроф, и, выкраивая несколько часов, один-два раза в месяц выезжал в район озер, находящихся в 35 километрах от Анкары. Он сам лихо водил машину и не случайно дважды попадал в аварию, отделавшись тяжелыми ушибами сам и переломом двух ребер у сопровождавшего его секретаря посольства в первом случае, а во второй раз во Франции наездом на старушку, которая сломала ногу. После этой аварии ЦК КПСС запретило послам самим водить машины.
Виноградов проработал в Турции свыше десяти лет, затем был председателем Комитета радио и видеовещания и ТАСС. Двенадцать лет он был послом во Франции и более трех лет в Египте, где тяжело заболел, срочно на самолете был доставлен в Москву и во время операции умер. Похоронен он на Новодевичьем кладбище. На могиле его поставлен памятник в рост с надписью: «Послу Советского Союза от правительства СССР». Там же похоронены его жена и дочь.
Вплоть до смерти Виноградова Н. Г. Ляхтеров поддерживал с ним и его семьей самые дружеские отношения. Он очень сожалел о безвременной смерти этого замечательного человека, подлинного патриота своей Родины, отдавшего все свои знания и силы во имя светлого будущего дорогой всем нам России.
3 мая 1942 года пресс-атташе советского посольства Ахмедов Исмаил (Николаев), офицер военной разведки, добровольно явился в турецкую полицию и заявил, что он им — «брат по крови», сын крымского татарина, муллы, репрессированного КГБ, и просит политического убежища. Турецкие власти отказались выдать его нам, увезли на Принцевы острова в Мраморном море и вскоре передали его американской разведке. Никаких сообщений в печати и радио не было. Спустя только несколько лет, работая консультантом по России в одной из разведывательных школ США, он написал книгу о советской военной разведке и о том, как он помогал готовить нелегалов для засылки в СССР.
Ахмедов сообщил турецкой и американской разведкам все, что он знал о центральном аппарате Разведывательного управления и резидентурах РУ и НКВД в Стамбуле и Анкаре, и предал двух нелегалов, с которыми работал. Предатель был заочно приговорен к расстрелу.
В связи с этим предательством Центр дал указание отозвать ряд оперативных работников, о которых мог знать Ахмедов, и в течение 1942–1943 годов обновил состав наших резидентур хорошо подготовленными разведчиками, имеющими значительный опыт агентурной и информационной работы.
Среди прибывших был полковник авиации Волосюк Макар Митрофанович, который возглавил стамбульскую резидентуру. Помощником у него был подполковник Судбин. Волосюк в 1939–1942 годах работал во Франции, там он обрел большой опыт работы с нелегалами, в частности с Треппером и Кентом
