чему.
Почти до обеда читал Алеша письма с фронта. И чего тут только не было! Бойцы писали о своих друзьях из Ачинска, об их подвигах. Писали пламенные приветы односельчанам, обещали храбро воевать и вернуться домой с победой и орденами. Были в треугольных солдатских конвертах и стихи, простые окопные стихи, которые не искали признания. Но все-таки солдаты хотели, чтобы сочиненные ими строчки прочитали земляки.
Алеша читал письма, а сам думал о фронте. О далеких друзьях. И заново переживал все, что было с ним под Луганском и на Миусе.
Нужные слова нашлись. Сначала робко, потом все смелее и смелее стал включать Алеша в свой нехитрый рассказ выдержки из солдатских писем. А кончил обзор стихами лейтенанта, присланными из далекой Югославии:
Это были стихи о раненом бойце. О себе, наверно, писал лейтенант — хватали за душу строчки.
Василий Фокич вертелся в кресле и несколько раз надевал очки на нос, когда читал Алешин обзор. И странно, скорее печально, чем одобрительно, поглядывал на Алешу. А у того упало сердце, и он еле сдерживал короткие вздохи.
— Можешь, Колобов. Только насчет награды в стихе что-нибудь подмени. Боец от орденов отказывается…
Редактор принялся рассказывать о своей боевой молодости, о том, как он пришел в газету. И посвятил Алешу в некоторые тайны журналистики. Как лучше, например, брать интервью. Как отвечать на телефонные звонки из колхозов и городских организаций.
Оказывается, мало писать хорошие статьи. Нужно, чтобы с тобою считались. Если ты прав, то поспорь, будь принципиальным. Короче говоря, это была целая наука, которую Алеше предстояло осилить.
Обзор пошел в газету. Через два дня Алеша ухватил экземпляр номера, только что принесенного из типографии. Как в сказке: на газетной полосе — большущая статья, а под нею его подпись.
Редактор добился для него карточек в столовую, где дважды в день давали по тарелке супа или щей. Разрешил Алеше спать на редакционном диване. Это пока не подыщет подходящую квартиру.
И вот Алеша ехал в первую командировку. Трактористы давали на пахоте по две с половиной нормы. В Ачинске этому не верили. Агроном из райсельхозотдела клал голову на отсечение, что на черноземах да при побитой технике нельзя столько сделать.
— Вот и будешь ты судьей в споре трактористов с сельхозотдельцами, — сказал редактор.
Хорошенькое дело — судья. А что, если он не видел даже, как ее пашут, матушку-землю. Но отказываться от интересной командировки Алеша не стал. Ну не сумеет написать сам, попросит помощи у Василия Фокича. Главное, чтобы подробно расспросить обо всем, чтобы ни одна деталь не ускользнула. Так говорил Алеше редактор.
Машина, отчаянно сигналя, обгоняла телеги с горючим. А горючевозами сплошь были старые деды. Когда шофер требовал от них, чтобы они уступили дорогу, деды трясли сивыми бородами и грозили ему кнутовищем. Но помаленьку отваливали в сторону. Знали, что это машина МТС и что ее ждут на полевых станах.
— А в той деревне есть Пашка Сазонов. Он в прошлом году избил председателя колхоза до синяков. Из-за одной красноармейки. Они втихаря к ней похаживали. То один, значит, то другой. А тут их свел случай, — продолжал шофер. — И пьяные оба, на троицу дело было. Разойтись бы без шума. Баб-то ведь вон сколько…
— Как же так? — вступил в разговор Алеша. — Мужья, выходит, воюют, а тут…
— А чего тут? Тут ничего.
— Нехорошо все это.
Шофер покосился на Алешу:
— Ну и ну! Взаправду ты? Смешной… Ежели ребятишек нагуливать, так оно стыдно. А ежели то да се, да другое?.. Так Пашка Сазонов не имел, значит, никакого зла на председателя. Но тот возьми да съезди красноармейку по роже. Ты, говорит, чего ж это, сука? Тебе, говорит, мало одного? Вот тогда-то Пашка и принялся за председателя. Разукрасил чисто как клоуна. И ничего, тот смолчал. Ведь Пашку не пошлешь на фронт и не засудишь. На нем колхоз держится. Вот он-то как раз и напахал много.
Деревня открылась внезапно. Машина выскочила на бугор, и Алеша увидел аккуратные домики, разбежавшиеся по низине одной улицей. За селом поблескивала на солнце стальная полоса речки, а дальше за нею густо синела тайга. Удивительные места. А что будет здесь летом, когда распустятся листья на деревьях и запестрят на лугу цветы, трудно было себе представить. Пожить бы здесь!
— Мне в деревню ни к чему, — сказал шофер. — Я сразу на полевой стан, к Пашке Сазонову. А поварихой в Пашкином отряде та самая краля, — он многозначительно ухмыльнулся, нажимая на тормоза. — Так куда тебя?
— На стан, — махнул рукой Алеша.
— Он при себе ее держит. Ох и баба! Вот посмотришь!..
Алеша едва терпел шоферскую болтовню. Ему хотелось сказать, что все это совершенно неинтересно, что самому Сазонову Пашке следовало бы набить морду, чтобы не лез к красноармейкам. Но Алеша не мог портить своих отношений с шофером, который обещал через день заехать за Алешей и увезти его в Ачинск.
— Председатель теперь ходит к учителке. Там не на что глядеть — пуговица. А тоже то да се, да другое…
Полевой стан тракторного отряда раскинулся на голом бугре у края уходящего в низину покатого поля. Рядом с ветхим вагончиком стоял колесник, тут же были еще какието машины и приспособления, названия которых Алеша не знал. Неподалеку жарко пылал костер, обнимая закопченный котел, подвешенный на толстой березовой палке.
На сигнал автомобиля из вагончика выскочила женщина в фуфайке и холщовой юбке, повязанная выцветшей ситцевой косынкой. В глаза ей ударило солнце, и она ребром приставила ко лбу ладонь, чтобы лучше рассмотреть приехавших.
— Она, — еле слышно шепнул шофер.
Ничего привлекательного в ней Алеша не нашел. Среднего роста, плотная, толстозадая. Женщина, каких полно в каждом селе. Наверное, и он такой же, Пашка Сазонов.
— Бригадира нет, что ли? — спросил у нее шофер.
— Работал он сутки без передыху и чичас спит. Да, видно, уж пора будить. Хочет кончить полосу до ужина.
— А чем покормишь? — спросил шофер, направляясь к костру.
— Кулеш варю. Подожди малость.
Сазонова будить не пришлось. Он проснулся от шумного разговора и вышел из вагончика, костлявый, черномазый, волосы — кольцо в кольцо. Встал, широко расставив длинные ноги и подперев бока волосатыми руками. Его глаза исподлобья следили за приехавшими.
Алеша подошел к нему, поздоровался. Сазонов ответил незамедлительно, с подкупающей простотой:
— Здорово-те. По какому делу будешь?
— Я из районной газеты. Мы узнали о вашей высокой выработке, и я приехал, чтобы описать опыт.
— Ты ишака видал? — неожиданно спросил Сазонов.
— Да, — удивленный его вопросом, сказал Алеша.
— А я не видал. Но сказывают, что ишак столько везет на себе, что спина дугой прогибается.
