— Выстрелы на финской границе.
— Цель — доты.
— Новый союзник конструктор А.А. Морозов.
— Знакомство с «тридцатьчетверкой».
— Владимир Давыдович Грендаль.
— Снова препятствия: «В решении правительства пушка Ф-34 не значится».
— Рискованное решение: в валовое производство — без разрешения.
— Пушка воюет, а на вооружение не принята.
— Развязка.
1
Первые выстрелы нашей новой танковой пушки на заводском полигоне по времени почти совпадали с треском винтовочных выстрелов, автоматных и пулеметных очередей, прозвучавших в последних числах ноября 1939 года возле селения Майнила на советско-финляндской границе, где с финской стороны был открыт огонь по нашим пограничникам. Началась война. Она наложила отпечаток и на характер заводских испытаний Ф-34.
С особенной пристальностью проверял Горохов наше орудие стрельбой по железобетонным надолбам — противотанковым заграждениям, широко применявшимся, как было известно, для укрепления линии Маннергейма. У танка только одно средство проложить себе путь через полосу этих железобетонных «ежей» — пушка. Как только танк установили на огневую позицию, Василий Иванович занял место наводчика и по команде открыл огонь с дистанции 500 метров. Первый снаряд лег очень близко от надолба. Со второго — попадание. Третий снаряд разрушил второй надолб. Четвертый выстрел не достиг цели, а пятый снаряд, разрушив третий надолб, открыл танку проход в железобетонном заслоне. Пять снарядов на три надолба — результат очень высокий. С дистанции 750 и 1000 метров также был достигнут большой эффект в стрельбе по надолбам. Начальник войскового полигона, а также Огурцов, Соркин и сам Василий Иванович Горохов дали очень высокую оценку результатам стрельбы.
Еще одним этапом испытаний была стрельба по дотам. Широкое применение дотов и дзотов на Западе, и в частности в Финляндии (линия Маннергейма на Карельском перешейке была сильна именно дотами и дзотами), внесло спешные коррективы в вооружение Красной Армии. Так, в самом срочном порядке тяжелый танк КВ-2 был вооружен 152-миллиметровой гаубицей. Танк был конструктивно несовершенен, но с этим пришлось мириться, линия дотов запирала доступ в Финляндию, прорвать эту линию нужно было во что бы то ни стало. КВ-2 с тяжелой гаубицей был одним из средств решения этой задачи.
Наше КБ считало, что для борьбы с дотами нет необходимости в крупнокалиберных гаубицах, мортирах или пушках, хватит и мощного 76-миллиметрового орудия. В конечном итоге важно не разрушить дот до последнего камня, вполне достаточно вывести его из строя даже частично — путем повреждения огневых средств дота или заклиниванием подвижной бронезащиты. А затем полностью обезвредить окруженный дот не представляло трудности.
Эффективность борьбы танка с дотом обеспечивалась маневренностью танка и меткостью его орудия. С дистанции 1000 метров Василий Иванович со второго выстрела поразил амбразуру дзота, который был у нас на полигоне. С дистанции 750 и 500 метров попадания в амбразуру были с первого выстрела.
Как только военные инженеры Горохов и Соркин убедились, что пушка безотказна, все их помыслы сосредоточились на том, чтобы выяснить тактические свойства танка, вооруженного новой пушкой. Мы не препятствовали введению в программу испытаний новых этапов: чем больше нагрузка орудия, тем лучше. Интерес военных инженеров в полной мере разделял и приехавший на испытания начальник кафедры вооружения танков Бронетанковой академии Огурцов.
Стрельба с коротких остановок прошла успешно и удовлетворила военных. Приступили к стрельбе с ходу. Этот вид стрельбы армии очень нужен: сохраняется наступательный порыв танков, к тому же танк становится малоуязвимым для орудий противника — поразить движущуюся цель гораздо труднее, чем неподвижную. Для нас, конструкторов, стрельба танка с ходу является самым серьезным видом проверки пушки на прочность: к нагрузкам, возникающим при выстреле, прибавляются нагрузки, возникающие при движении. Танк уже стоял на исходной позиции. Горохов собирался стрелять сам, заметно нервничал. Мы знали, что вероятность поражения цели при стрельбе с ходу чрезвычайно мала, но в душе ожидали чуда и желали успеха экипажу и пушке.
Полигон выдал разрешение, танк рванулся и пошел к движущейся мишени щиту.
Выстрел — мимо. Второй выстрел — промах. Третий… Ни один снаряд не попал в цель.
Танк вернулся на исходный рубеж. Вылез Горохов, расстроенно махнул рукой:
— Все болтается перед глазами: цель то появится, то исчезнет…
Не успел Василий Иванович выбраться из танка, как в люк молниеносно нырнул Шишкин, и тут же ствол пушки начал взмывать то вверх, то вниз. Саша все не мог поверить, что механизм работает нормально, хотя это подтвердил и Горохов, и сам Шишкин это видел.
Повторили стрельбу с ходу по движущейся цели. Затем провели стрельбу с ходу по неподвижной цели. Результат одинаков: ни одного попадания. Чуда не случилось.
— Стрелять с ходу — только зря патроны жечь, — резюмировал Горохов.
И действительно, стрельба с ходу была нерациональна до тех пор, пока со временем не научились стабилизировать танковое орудие.
Наступил наконец день, которого с нетерпением ждал Огурцов. Подошла стрельба по закрытым удаленным целям. Мы внесли ее в программу испытаний по личной просьбе Огурцова. Стрельба по удаленным закрытым целям — функция дивизионного орудия. Такая артподготовка проводится обычно большим числом выстрелов. А боезапас у танковой пушки очень невелик по сравнению с дивизионным орудием, снабжение которого может осуществляться непрерывно. Однако Огурцов считал, что в ходе войны может сложиться такая ситуация, когда дивизионная артиллерия отстанет от наступающих войск и ведение огня по удаленным наземным целям потребуется провести танковой артиллерией. Он считал, что танковые экипажи нужно специально обучать этой стрельбе. Возражения о том, что боезапас танковой пушки мал для выполнения этой тактической задачи, Огурцов парировал довольно легко: при необходимости боезапас танковой пушки будет непрерывно пополняться. На огневую позицию танка можно точно так же подвозить снаряды, как и к батарее дивизионных орудий. Но обеспечит ли танковая пушка необходимую для такой стрельбы кучность и выносливость? Это и хотел проверить Огурцов.
На огневой позиции, рядом с танком, были сложены штабеля ящиков с патронами. Огурцов занял место наводчика. Предстояла напряженная работа экипажа и пушки. За три-четыре часа требовалось расстрелять несколько сот снарядов. Для определения загазованности боевого отделения стрельбу решили вести сначала с закрытыми люками, а затем их открыть.
Стрельба такого рода — нелегкое испытание для нервов конструкторов: ответственная и методичная, чтобы не сказать — нудная. После каждого выстрела вносятся поправки, передаются в танк, следует новый выстрел, новые поправки…
Все присутствующие с большим нетерпением ждали окончания стрельбы. Время тянулось безбожно, а пушка и экипаж все трудились. Была поражена одна цель, огонь перешел на вторую, третью. Орудие работало безупречно. Прошла первая сотня выстрелов, вторая, третья Владимир Дмитриевич Мещанинов все чаще и пристальнее смотрел на трубу ствола, которая выходила за бронировку: не появились ли недокаты? Пошел наконец-то последний выстрел. На позиции наступила неправдоподобная тишина. Из танка появился уставший Огурцов. Николай Семенович был счастлив: его теория блестяще подтвердилась, танковые пушки Ф-34 при нужде могут с успехом заменить дивизионную артиллерию. Кстати, во время войны был случай, когда генерал Огурцов использовал пушки средних танков Т-34 — наши Ф-34 — для ведения артиллерийского огня по дальним целям с закрытых позиций, то есть в роли дивизионных пушек.
