Об этом она даже хотела рассказать Руде, но у того явно не было времени ее слушать. Он как раз снимал с крючка свою флягу в футляре. Фляга была такая большая и пузатая, что он с трудом удерживал ее в своих маленьких ручках.
- Не фляга, а бутылища, - оценил ее Ольда, но Руда не обратил на его слова ни малейшего внимания.
С трудом вытащил он пробку и поднес флягу к губам. Все следили за его действиями. Смотрели, с каким удовольствием пьет он неизвестный напиток из таинственного сосуда. И каждому захотелось иметь такую же флягу. Следы напитка остались на подбородке и еще на рубашке. Но это неважно.
- Что пьешь? - не удержался от вопроса Енда Калина.
Руда собрался ответить, но... Трамвай дернуло, большая бутылка выскочила у Руды из рук, и все увидели, что это малиновый сок. Он потек по брюкам мужчины, стоявшего рядом, и даже залился ему в ботинок. Мужчина поднял с пола бутылку и протянул ее Руде, говоря:
- Береги воду, дружище! Сегодня будет жарко.
Потом достал носовой платок и вытер брюки.
Какой это был хороший человек!
Учительница и пани Стршибрна тотчас же стали извиняться перед ним за Руду. А он сказал, что брюки он сдаст в химчистку и что дома у него такого же возраста сын, но что у него пока еще нет такой фляги. Надо ему купить. На следующей станции он вышел и на прощание помахал детям рукой.
У Руды испортилось настроение.
Флягу у него забрала пани Стршибрна. Она поставила ее в свою сумку и сказала, что вернет в лесу. Но ведь он взял ее, чтобы пить в дороге! К чему теперь ему пояс с крючком для фляги?
На вокзале ребят ждал Чейка.
На нем был голубой комбинезон, а на шее повязан клетчатый шарф.
Он подвел ребят к поезду, посадил в вагон. И потом небольшими группками водил их смотреть паровоз.
- Это он нас повезет? - спрашивали дети Анечку.
Анечка кивала и была рада, что у нее такой замечательный папа.
Какой он был большой, когда поднимался на свой паровоз! И как он все знал и умел! Он ходил по узкой смотровой площадке, как канатоходец. Потом он взял масленку и смазал поршень. Открыл топку - ой, какой там был жар! - и пустил немного пару. Паровоз зашипел. Потом дал гудок. Но гудок короткий, потому что на вокзале нельзя долго гудеть.
Зато потом, когда они покинули Прагу, Чейка постоянно давал веселые гудки, так что пассажиры удивлялись, что это сегодня поезд без конца гудит.
- Сегодня было все в порядке... А вот тогда гуляш у тебя не получился, - неожиданно сказала Анечка на прощание папе в Клановицах. Она сама не знала, почему так сказала. Просто слова сами слетели у нее с языка.
Папа засмеялся и поехал дальше, к Чешскому Броду. Обратно он детей уже не повезет. Он поедет в Иглаву и вернется домой ночью.
- Твой папа всегда так ездит? - спросил Ольда, когда они шли к лесу.
Анечка сказала, что это было случайно, что ее папа обычно водит товарные поезда до Чешской Тршебовы и что там он ездит на электровозе.
- Мой отец работает на шахте, там он возит уголь. Но на чем он его возит, я не знаю. Он нам не пишет, - доверился Ольда.
Анечка вспомнила, как Ольда говорил, что его отец летает на реактивном самолете, потом, что он - гонщик. Но тогда он выдумывал, а теперь говорит правду.
- Когда же мы придем на место? - уже не в первый раз спрашивала Лидушка Стршибрна.
- У тебя болит нога? - волновалась учительница.
- Ей хочется лимонада. Уж я-то ее знаю, - объяснила пани Стршибрна.
Всем, кому хотелось как можно скорее добраться до места, пришлось еще немного подождать.
Они остановились на небольшой лесной поляне недалеко от дороги.
Развели костер.
Руда Кагоун получил свою флягу. Но прежней радости он уже не испытывал. Да и содержимого в ней оставалось мало.
Дети побежали собирать хворост. На огонь поставили котелок. Кто-то пошел за водой.
Пани Стршибрна с Лидушкой взяли в ресторане напрокат сумку на колесиках и привезли в ней для всех детей лимонад. Ольда с Анечкой принялись варить суп. Рядом, на другом костре, Енда Калина с Рудой Кагоуном готовили сардельки.
Был полдень, а все уже успели проголодаться.
Это хорошо сказать - «готовить сардельки»! Ведь надо все взятые сардельки насадить на палочки, надрезать их на каждом конце ножом и испечь на костре. А сарделек немало!
Когда кончили обедать, было далеко за полдень. На десерт пили лимонад.
Лидушка была довольна, но чего-то ей все время не хватало. Когда она пошла вместе с Юленькой в ресторан, чтобы вернуть взятую напрокат сумку, то вернулась бледная и пожаловалась, что у нее болит живот.
- Она там выпила три бутылки лимонада, - выпалила Юленька, и Лида заплакала.
Учительница и пани Стршибрна быстро сварили ей в котелке кофе, она его выпила и скоро ей стало лучше.
Никаких других неприятностей не произошло. Больше никто не перепил, не переел, ничего не потерял, ни с кем не поссорился. Только у всех были грязные руки, а у некоторых и лица.
Все направились к речке, вымыли руки, умылись. Учительница развернула карту, достала компас. На карте нашли Клановице.
После этого счастливые возвращались к поезду. По дороге пели песню «Одуванчик».
Руда Кагоун жалел, что взял с собой иголку и нитку. Они ему совсем не пригодились. Брюки были в полном порядке.
Но случилось непредвиденное. На вокзале Руда решил скатиться на перилах. Скатился, упал, встал на ноги... Брюки были разорваны. Края материи висели, и проглядывало голое тело.
Как раз в это время к вокзалу подходил поезд.
- Подожди, я пристегну булавкой, - предложил Павел Шлехта.
Ему хотелось доказать Руде, что он хороший, что он ему друг.
Павел встал на колени, расстегнул булавку, которую его мама пристегнула к куртке.
- Скорее в вагон, - торопила пани Стршибрна.
С трудом Павел пристегнул булавку.
- Готово! Бежим! - скомандовал он и... упал как подкошенный. Руда свалился на него. Оба барахтались, не понимая, в чем дело.
- Они пристегнулись! - крикнул Ольда. - Не могут встать.
На помощь бросилась пани Стршибрна. Она схватила обоих акробатов и потащила их в вагон.
- Булавку-то ты расстегнул, а из куртки ее не вытащил, - смеялась пани Стршибрна.
- У меня уже не было времени, - объяснил Павел.
В вагоне было весело.
Только Руда Кагоун сидел с серьезным лицом. Он открыл сумку, покопался в ней и вытащил иголку и нитку.
Пани Стршибрна шила до самой Праги.
Все дети остались довольны походом. И особенно Руда. Он был счастлив уже потому, что не забыл в лесу флягу и что они с Павлом Шлехтой не остались в Клановицах на вокзале.
