Директор то посмеивался, то одобрительно кивал, то раскрывал рот в недоумении. А Женька грозился взяться и за тех, кто пляшет под указания директора,— бригада найдет средство борьбы против всяких махинаций-комбинаций.
— Люди, связанные одним делом, не имеют права не понимать друг друга! — на высокой ноте заключил Евгений. — Представьте, что вы работаете в швейпроме, вас завалили тканью, а нитки прислать забыли. Зачем мне такая роскошная жизнь? — Тут Женька обвел всех присутствующих прищуренным взглядом и добавил: — Наша бригада... наш участок... Мы посоветовались и решили... Вызываем завод железобетонных изделий на соцсоревнование!
Ни на участке, ни в бригаде об этом и разговора не было. Но все поняли, что предложение Шишигина высказано ко времени, и теперь завод, хочет не хочет, подумает, прежде тем заменять по своему усмотрению одни строительные детали другими.
Начальник управления остался доволен, похвалил Женьку:
— Молодец, товарищ Шишигин, молодец. Не зря считается, что бригадир — основная фигура строительства. Спасибо, товарищ Шишигин. Я не сомневаюсь, товарищи, что вашей бригаде нынче присвоят высокое звание. Заслужили!
Алексей громко кашлянул. В наступившей тишине это прозвучало как бы предостережением. Все повернули к Хатунцеву головы, ожидая чего-то, а Женька так посмотрел на него, что если бы взглядом можно было сжигать, от Алексея осталась бы жалкая горстка пепла.
— Извините, но мы еще не доросли до того, чтобы называться бригадой коммунистического труда,— зло, задиристо прозвучал голос Алексея,— кишка тонка! Один наш бригадир чего стоит! Конечно, если ценить человека только по производственным показателям...
Алексей шумно вздохнул.
— Наша бригада сплошь состоит из «временщиков»! — вызывающе продолжал он. — Что им за работу болеть? Кто в институт собирается, кто в армию. Уложили фундаментные блоки сплошь, и ладно —бурильный молоток выручит! Всем, конечно, лестно, чтоб в трудовой книжке значилось: член бригады коммунистического труда, светлое пятно в биографии. А на деле — все липа.
— Это не липа! — срывающимся голосом выкрикнул Женька. — Это — личные счеты! — Он сорвал с головы кепку, размотал бинт и повернулся лицом к начальнику управления, демонстрируя синяк. — Мне стыдно за Ха-тунцева, опозорил весь коллектив! Думаю, что товарищи меня поддержат.
— Чему Ваню не научили, тому Ивана не обучишь,—• тихо произнес Алексей, но его услышали все.
— Позор! — крикнул Сарычев. — Что это Хатунцев будто с цепи сорвался? Мало того, что драку затеял, так оговаривает тут всех.
— Такого еще не было,— поддержал Крохотуля,— чтобы вот так, всех в грязи обвалять...
— Ну и ну! — Начальник управления, качая головой, поднялся с табуретки. Лицо у него было непроницаемым. — До свидания, товарищи!
Он направился к двери. Матусов заспешил следом. Возле подоконника, где сидел Алексей, он приостановился, зачем-то снял и тут же надел очки, пробормотал:
— Подожди меня тут, Хагунцев. Я сейчас...
И пяти минут не прошло, как помещение опустело, люди проходили мимо Алексея как мимо ведра с краской.
Матусов никогда не отличался храбростью, а тут совсем скис, теперь начальство с него три шкуры спустит. Дернула же нелегкая Хатуицева за язык!
Начальник управления и Шишигин стояли у распахнутой дверцы «Жигулей»,— Женька и тут изловчился опередить прораба, что-то рассказывал начальнику, и тот смеялся. Умеет Шишигин контакты с людьми находить! Ловкач! Как же это ему не удалось обрубить сучки с Хатунцева?
Пожимая несмело протянутую руку Матусова, начальник управления сказал:
— Разберись-ка ты тут сам! Подкинули тебе информацию для размышления.
— Разберемся! — пообещал Шишигин. — Поможем. Сообща.
Когда машина ушла, малиново вильнув у поворота, бодрость покинула Женьку:
— Дядя Костя, что делать будем, а? Срамота! Сами понимаете, тут или я, или. он — другого не может быть.
— Ладно, ладно! — Матусов положил руку на Женькино плечо, похлопал легонько, успокаивая.— Увидим. Поезжай-ка ты домой, а с Хагунцеоым я сейчас потолкую. Нехорошо получилось...
Алексей забыто сидел на подоконнике. Когда вошел прораб, он вскочил:
— Дядя Костя, кажется, я наломал дров.
— Не наломал, а навалил... Кучу! Что ж ты, брат, при начальстве-то? Сам себе в морду плюнул.
— Не знаю, как все получилось,— понурился Алексей.— Вроде кто-то другой за меня высказался. Накипело! Душа у него гнилая, вот что обидно!
— Плевал я на его душу! — вырвалось у Матусо-ва. — Не душа план выполняет. Шишигин — талант, полгода всего исполняет обязанности бригадира, а работает как!
— Вот как?! — Лицо у Хатунцева стало таким же рыжим, как его борода и волосы. — Не думал, товарищ Матусов, что вы...
— Что я человек? И что живой пока?
Прораб устало присел на скамейку. Им легко размахивать руками! Отработал смену и скинул с себя заботу, как спецовку, до следующего дня о ней не вспомнит. А на прораба неприятности наваливаются одна за другой. До праздника — Дня строителя — рукой подать, а с планом — труба. Ритм производства как пульс у больного: за один прием не излечишь, не выровняешь, нужен полный курс... Участок выбился из месячного графика, и войти в него сейчас нет пока что никакой возможности. Месяц всегда начинается хорошо: на каждый день наряд бригаде — получай дневное задание. И к концу смены своими глазами видишь, что сделано, кем сколько заработано.
Так на же тебе! Поломался экскаватор — вовремя не починили. А тут пресловутые бетонные подушки, завезли их лишку, а из-за плит перекрытий бригада гуляла на простое. А ведь людям платить надо! Что им, здоровым парням, пятьдесят процентов тарифной ставки во время простоев? Вот и приходится прорабу хитрить, ловчить: то у постройкома просить разрешения на сверхурочные часы, то грешить, то воскресные дни прихватывать. Куда денешься? И рабочих рук мало, ой как мало! А такого, как Шишигин, днем с огнем не найти. Умеет опередить, обойти, заявить о себе. Вспомнилось, как он распинался перед корреспондентом газеты:
«Мы живем не для себя, для людей! Для счастья тех, кто живет рядом с нами. Твое — мое отжило свой иек, все наше, псе общее, братское. Я заверяю: все, что нам поручено, бригада с честью выполнит!»
Говорить он умеет.
А что такое Хатундев по сравнению с Шишигиным? Сырой материал. За такого, как Шишигин, каждый руками и ногами схватится. Умеет работать, когда захочет, умеет показать то, что делает,— товар лицом, как говорится.
Нет, такого Матусов терять не станет. Глупо терять. Сейчас надо с места в карьер браться за площадку для подстанции, слово начальнику лали, прямо с завтрашнего дня браться. Высоковольтная линия рядом, вот что опасно. Еще раз поговорить с Шишигиным, поосторожней чтоб разбирали старую постройку. Дать свет в новый квартал к Октябрьским дням — вот важная задача, а что два парня подрались...
— Горячий ты больно,— миролюбиво сказал Матусов, глядя на сникшего, как ему показалось, Хатунце-па. — Много ты еще не знаешь, специфика производства — вопрос тонкий и сложный, тут одним махом узел не разрубить.
— Тогда рубите его сами! А я ухожу, надоело все это видеть, барахтаешься, точно щенок в газике с водой, противно!
— Правильно,— облегченно вздохнул прораб.— Уходи. Напиши заявление. По собственному
