и востоке сейчас вообще не существует…
— Дрей уже поговаривает о восстановлении постов.
— Напрасно. Если мы отбросили серых на сотню ходов — стоит ли позволять им возвращаться?
Слав ошеломленно замотал головой.
— Нет… Вот уж действительно — большие границы! Но их невозможно будет защищать!
— Возможно, если нам помогут фермеры.
— Эти-то молодцы? — Слав кивнул на стоящих за спиной Вика «кровных братьев». — Ну, не знаю… А если серые снова соберутся в кучу, как этой зимой, да навалятся все вместе, тогда что?
Вик нахмурился. Такое вполне могло произойти.
— Поэтому и надо поторапливаться, — сказал он. — Надо, чтобы раньше опомнились мы, а не серые Имей в виду.
— Погоди, погоди! — запротестовал Слав. — Я ведь не ответственный еще…
— Будешь им.
— Ты как Ант стал, точь-в-точь! — не то одобрительно, не то осуждающе проворчал Слав. — Тебя бы ответственным за Совет…
Эти слова, сказанные в шутку, неожиданно поразили Вика. Привыкнув во время своих скитаний в одиночку отвечать за судьбу народа Централи, он теперь не мог уже смиренно вернуться к возне с грузовиками и повозками. Слишком много нитей сплелось в его руках. Но у него и в мыслях не было претендовать на место Анта.
Отвечать за Совет, отвечать за Централь… А прежнее место? Может ли он оставаться ответственным службы транспорта? Просто ответственным службы транспорта? Или ему предстоит так же выступить против членов Совета, как он выступил против старейшин?
Эти мысли неприятно тревожили. Вик напомнил себе, что сейчас главное — пища.
— Ждите меня здесь, — сказал он Славу. Приветственно махнул рукой Юру и Вете — Юр помахал в ответ, Вета и бровью не повела.
К старейшине Василию Вик шел с тяжелым сердцем — он предчувствовал нелегкий разговор, хотя и рассчитывал на успех, рассчитывал убедить упрямого старейшину.
Опасения оправдались: едва услышав просьбу Вика, старик заворчал:
— Разбойники грабят. Город грабит, теперь, гляди-ка, собственный род грабить собирается…
— Серые вас грабить больше не будут, — отрезал Вик. — Если сами им не позволите, конечно. А мы не грабим. Мы берем в долг.
— Ишь ты — «берем»!
— Просим. Просим в долг.
— А чем отдавать будете? Оружие нам сейчас ни к чему.
«Еще бы, после того, как я подарил вам ящик акэ-мов!» — едва не произнес Вик вслух, однако сдержал себя.
— Подковы, лопаты, ножи, — спокойно принялся перечислять он — косы, серпы, гвозди, наконечники для стрел.
— Ну и чего? Мы без этого как-нибудь обойдемся, а вы без пищи не обойдетесь небось, так-то!
Вик понял, что старейшина всерьез намерен расплатиться с ним за недавнее поражение в споре, когда был создан род «кровных братьев». Конечно, упросить о милости можно было, но упрашивать не хотелось.
— Как-раз наоборот, — сказал Вик, вставая.
— Наоборот?
— Ну, да. Мы без пищи не останемся, а вот вы останетесь без инструментов — и без патронов, кстати.
— Серые ушли.
— Серые вернутся.
— У нас есть луки и самострелы.
— Которые не спасли южный поселок, — с этими словами Вик повернулся, не прощаясь, и направился к выходу из хижины старейшины. Тот не остановил его.
К старейшине Александру обращаться с просьбой о помощи было бессмысленно.
Старейшина Алексей согласился помочь, но запасы пищи его рода были невелики. Кое как полученными корзинами с пищей и лечебными травами удалось заполнить повозки — но кузова грузовиков остались пустыми.
Этого было мало. Нужна была еще пища.
Вик приказал перегрузить полученную пищу в грузовики. Слав и Юр увели их в Централь, конвоируемые конным отрядом охотников старейшины Алексея. Сам же Вик с повозками, конвоем Веты и отрядом «кровных братьев» направился в зону эрапорта.
Их лошади шли бок о бок ровной рысью. Вначале Вета хранила упорное молчание. Но Вик держался с ней свободно и непринужденно, и постепенно девушка сменила гнев на милость. Весенний воздух был свеж и чист, небо безоблачно и ясно. Вета, жмурясь, подставляла лицо теплым лучам пригревающего солнца. При этом она откидывалась чуть назад, и ее длинные черные волосы почти касались задней луки седла Вик любовался ею. Он обратил внимание, как поглядывают на девушку молодые фермеры из его отряда. Это напомнило ему о задуманном плане, и Вик не удержал вздоха.
Вета по-своему истолковала этот вздох.
— С пищей действительно плохо, Вик?
— Могло быть и хуже, — отозвался он. — К счастью, есть этот склад прошлых, благодаренье Небу. Повозки загрузим. А вот потом… потом не знаю.
— Все будет хорошо, — сказала Вета. Солнечные блики и тени от свисающих над дорогой веток плясали на ее молодом красивом лице. — Бор говорит, что через две луны наведет порядок в теплицах.
— Вот в эти две луны нам и придется худо. Кроме того, мы лишились Фермы.
— А что твои друзья у фермеров? — понижая голос, спросила Вета. — Почему они не помогут нам?
Вик ждал этого вопроса. Он понял, что время для объяснения пришло.
— Такое дело… - начал он. — Фермеры помогают нам, но не все. Очень немногие.
Так получилось, что я живу здесь не в согласии, а все больше в противоречии с их законами. Формально я соблюдаю их законы, ты знаешь, на что мне пришлось ради этого пойти… — Вета едва заметно кивнула, — но по сути дела я все равно чужак, исключение из правил. Конечно, многим из них это не нравится. Фермеры приросли к своим поселкам, к своим обрядам, законам. Битва с серыми дала мне «кровных братьев», — Вик мотнул головой в сторону сопровождающих их всадников, — но это опять-таки настораживает остальных фермеров Они колеблются. Централь тем временем голодает, а серые наверняка вновь собирают силы… Какой у нас есть выход из этого положения?
— Вернуть все, как было, — предложила Вета.
— Запереться в прежних десяти постах? Задыхаться на Небом проклятом куске земли?
Ждать нового нападения серых и снисходительно наблюдать за тем, как дети играют в переход границ, а взрослые уходят к Развилке? — горячо возразил Вик. — Ты действительно так думаешь? Отступить, победив, отступить, вместо того, чтобы двигаться вперед?
Вик помолчал. Теперь их лошади шли шагом.
— Знаешь, — сказал Вик девушке, — да мы уже и не сможем отступить, даже если захотим. Иногда мне кажется, что меня сорвала с места и несет куда-то огромная незримая река. Меня и всех нас. Она определяет наши поступки и наши судьбы.
Незримая река уносит нас, — повторил Вик, — и мы не в силах противиться ее течению. С нами будет то, что будет. Но мы увидим новые берега этой реки и никогда уже не вернемся к старым…
Их лошади шли так близко друг к другу, что стремена порой звякали, соприкасаясь.
Вик замолчал. Вета искоса поглядывала на него, но тоже хранила молчание.
Некоторое время слышалось только чавканье лошадиных копыт, опускающихся в перемешанный с грязью снег.
— Я исключение, — сказал Вик негромко, не глядя на девушку. — Поэтому и не попадаю в лад с
