— Жив! — выдохнула Санька, отнимая ладони от своего заплаканного лица. — Только…. Только мне пришлось ему левую руку отпилить — по самый плечевой сустав…. А вас никого рядом не было…. Матросы адмирала крепко привязали к койке, между его челюстями вставили толстую деревянную палку и ушли. А я пилить начала…. Он на меня смотрит, грызёт палку и плачет от боли, а я — пилю…. Страшното как, Саша, мне было! Если бы ты только знал! — снова зарыдала — громко и отчаянно…
Глава десятая
Поединок
Дальнейшее плавание протекало относительно спокойно, без особых происшествий и приключений. Конечно же, иногда штормило, а время от времени на океанских просторах устанавливался полный штиль. Но для настоящих, крепко просоленных морских волков — это сущие мелочи, недостойные серьёзного внимания…
От островов Новой Зеландии «Александр» и «Орёл» взяли курс на север, делая длинные переходы и продолжительные остановки, занимаясь мелким ремонтом и пополняя запасы продовольствия и питьевой воды.
Два раза они бросали якоря в безымянных бухтах малонаселённых полинезийских островов. Местные туземцы, видящие бледнолицых людей в первый раз (а, может, просто по причине своей малочисленности), были бесконечно приветливы и дружелюбны.
Белоснежные пляжи, голубые мелководные лагуны, окружённые высокими пальмами, разноцветные кораллы, медлительные крабы, яркие и шустрые рыбёшки…. Дети с восторгом плескались в тёплой и ласковой воде, не вылезая на берег до самого вечера. А когда приходила чёрная тропическая ночь, то и Санька с Гертрудой с удовольствием принимали морские ванны, иногда приглашая и мужей с собой на променад. Естественно, что в этом случае супружеские пары расходились по разные стороны лагуны….
Людвиг Лаудруп полностью поправился. Хотя, «полностью» — чрезмерный термин, ведь новая рука у датчанина так и не выросла.
После сказочных полинезийских островов следующая остановка была сделана в замечательной вьетнамской бухте, где — по мнению внутреннего, голоса Егора — в двадцать первом веке будет располагаться большой городпорт Сайгон. Вьетнамцы тоже оказались людьми на редкость вежливыми, добронравными и гостеприимными, продав путешественникам — за сущие копейки — несколько тонн молочнобелого риса.
Потом ещё был остров Тайвань, где фрегаты отстаивались целых три недели, пережидая зимние шторма. Гертруда Лаудруп, посетив припортовый городок, накупила целую гору отличной фарфоровой посуды и несколько кип превосходной, чуть желтоватой бумаги.
Выздоравливающему Фролу Иванову Егор объяснил следующее:
— Понимаешь, брат, каждый человек в жизни совершает ошибки. Повторяю, каждый! И с этим ничего не поделаешь…. Надо просто делать правильные выводы, исправлять допущенные ошибки и грести дальше. Так что, не бери лишнего в голову! Всё будет хорошо, я тебе обещаю…. Кстати, когда прибудем в порт Охотск, ты не забудь для тамошнего начальства составить рапорт — о геройской смерти Антона Девиера. Как бы там не было, но человек честно выполнял царский приказ…. Там и ты примешь окончательное решение: плыть с нами дальше, или остаться на русском берегу. Сам примешь, без подсказок…
И изучение испанского языка продвигалось вперёд семимильными шагами. Ещё на полинезийских островах к Егору и Саньке подключились супруги Лаудрупы, а несколько позже и все дети, включая маленькую Лизу Бровкину, которой данный язык давался на удивление легко. Всего через месяц занятий девочка пыталась даже сочинять на испанском нехитрые стишки.
Наконец, уже в середине апреля 1705 года фрегаты, благоразумно обогнув Японские острова, встали на якоря в бухте русского городка Охотска. В свинцовосерых водах плавали осколки голубоватого льда, дул сердитый северный ветерок, на палубе было холодно и промозгло.
«Надо же, прошло больше двадцати месяцев, как мы покинули родные берега!», — с ностальгическими нотками объявил внутренний голос. — «Что за это время произошло в России? Какие новости мы сейчас услышим?».
Через сорок минут от низкого берега отделилась гребная шлюпка, в которой сидели люди в до боли знакомых русских мундирах, и направилась к «Александру», на передней мачте которого был поднят адмиральский вымпел.
— Прекрасные дамы! — Егор строго посмотрел на Саньку и Гертруду. — Извольте, как мы и договаривались ранее, спуститься в каюткомпанию! Не беспокойтесь, потом мы вам всё перескажем подробно, ничего не утаивая, — обернулся к Лаудрупу, подбадривающе подмигнул: — Давай, Людвиг, твой выход! А я буду изображать из себя молчаливого боцмана…
По штормтрапу на борт фрегата поднялись трое: совсем ещё молоденький таможенный офицер и два пожилых сержанта с допотопными ружьями за плечами.
— Меня зовут — Евсей Рыжов. Я есть — поручик, — на очень плохом английском языке сообщил офицерик, с уважением поглядывая на Лаудрупа, чей внешний облик его явно впечатлил.
«Ещё бы — не впечатлил!», — довольно усмехнулся внутренний голос, нечуждый лёгкому тщеславию. — «Глубокие и извилистые шрамы на лице, пустой рукав камзола, полуседые густые усы, кончики которых задорно и воинственно смотрят вверх, массивная золотая серьга в ухе…. Классический такой морской волчара, герой модных романов о дальних походах и странствиях…».
Людвиг небрежным жестом остановил поручика и, скупо улыбнувшись, вежливо предложил:
— Мой любезный господин Рыжов! Можете разговаривать со мной порусски. Зачем же так коверкать язык великого Шекспира? Продолжайте, я вас внимательно слушаю…
— Эээ…, — замялся сбитый с толка офицер. — Не соблаговолите ли назвать ваше благородное имя? Какой вы национальности? Цель вашего прихода в порт Охотска?
— Адмирал Людвиг Лаудруп! — важно представился датчанин и пояснил, указывая пальцем на потрёпанный флаг, на котором красовалась чёрная златоглазая кошка — на фоне утренней зари: — Независимый адмирал! Плаваю под собственным флагом и податей никому не плачу! Нет, к пиратам мы не имеем ни малейшего отношения. Скорее даже, наоборот…. О целях нашего прихода. Их всего две, и начну, как и полагается, с второстепенной. Мы бы хотели пополнить запасы продовольствия и питьевой воды, а также приобрести на русском берегу разные товары, могущие пригодится нам в дальнем плавании к северным берегам. Но, повторюсь, данная цель — второстепенна. Главное, чего бы мне хотелось, так это незамедлительно повстречаться с вицеадмиралом Алексеем Ивановичем Бровкиным. Маркиз де Бровки — мой личный и добрый друг! Познакомились мы с ним много лет назад, когда русское Великое Посольство — во главе с царём Петром — посещало Европу. Как, кстати, драгоценное здоровье Петра Алексеевича? Что нового происходит в великолепном Питербурхе?
— Здоровье русского царя, слава Богу, хорошее! — уважительно ответил Рыжов. — А что касаемо новостей…. Так до нас они доходят с большим опозданием. Последнюю, как раз, вицеадмирал Бровкин с год назад и привёз: в Питербурхе, через два месяца после взятия Нарвской крепости, состоялось пышное бракосочетание Великого герцога курляндского Василия Волкова с государевой сестрой, царевной Натальей Алексеевной. Эта знатная новость самого Алексея Ивановича догнала уже в дороге, когда он январскую стужу пережидал в сибирском казачьем городке…
«Молодец, Васька, сукин кот!», — от души порадовался за Волкова впечатлительный внутренний голос. — «Взялтаки на шпагу — городок Митаву…».
Поручик тем временем продолжил:
— Ещё с месяц назад обоз пришёл в Охотск — с новыми ружьями и порохом. Обозный поручик сказывал, что слухи упорные ходят по России, мол, шведский король Карлус пошёл зимой — позапрошлой, надо думать — на медведя с русской рогатиной, косолапый его и порвал. Не до самой смерти, но очень
