— Что вы хотите — в обмен на эти драгоценности? — перевёл Ван Перси вопрос дайме.
— Свободу для маленького мальчика. При этом величина выкупа для остальных не изменится.
Ишидо ещё несколько минут полюбовался ювелирными украшениями Светлейшей княгини Ижерской и сделал неожиданное предложение:
— Европейцы любят заключать пари. А ещё они очень самоуверенные люди. Может, нам стоит объединить эти ваши особенности? Вы, доблестный кавалер, сразитесь с одним из моих самураев. Победите — заберёте мальчишку без выкупа. Проиграете — отдадите ваши драгоценности. Как вам такой вариант?
— На каком оружие мне придётся драться? По каким правилам будет проводиться схватка? Как будет определяться победитель? — вопросами на вопрос ответил Егор.
Дайме насмешливо передёрнул плечами и объяснил — через Ван Перси:
— Оружие может быть любым, кроме огнестрельного. Впрочем, его может не быть и вовсе…. Правила? Никаких. Есть только одно ограничение — не добивать лежащего. Проиграет тот, кто не сможет подняться на ноги за цикл этих песочных часов. («Гдето минута», — предположил внутренний голос). То есть, если вы решили не продолжать поединка, то просто падаете на пол и лежите, признавая тем самым своё поражение. Если же…
— Я согласен! — прервал голландца Егор. — Предпочитаю рукопашный бой.
Все перешли в просторный и высокий зал, центральная площадка которого была выслана квадратными матами.
«Татами, ясен пень!» — ухмыльнулся внутренний голос. — «Плавали — знаем…».
С двух сторон от татами возвышались деревянные помосты для зрителей, оснащённые плоскими подушечками. На одном помосте расположился Ишидо — в окружении четырёх самураев. На противоположном — Ван Перси и Людвиг Лаудруп.
— Вам надо переодеться! — сообщил голландский купец и махнул рукой в сторону: — За тёмносиней ширмой найдёте всё необходимое…
Пока Егор сбрасывал европейскую одежду и облачался в светлосерую холщовую курткукимоно и такие же подштанники, внутренний голос, добровольно взявший на себя обязанности тренерасекунданта, не замолкал ни на секунду: — «Очевидно, братец, намечается чтото вроде «боёв без правил», но с японской спецификой. Дзюдо, карате и джиуджитсу[22] — в одном флаконе. Ты, понятное дело, несколько лет занимался восточными единоборствами, в армии даже получил чёрный пояс по каратедо. Только это ничего не значит. Тебе, конечно же, будет противостоять настоящий мастер, сенсей — поихнему. Так что твои шансы на победу — минимальные. Это с одной стороны, если к данному вопросу подходить тупо, без учёта всех обстоятельств. А, с другой? Дайме, голову даю на отсечение, просто хочет немного развлечься. Поэтому твой противник, наверняка, уже получил следующие инструкции, мол: — «Поиграй с европейцем — как кошка с мышкой. Покажи эффектные приёмы. Не торопись, пусть всё будет эстетично и красиво…». Вот это и есть, братец, твой шанс! Претворись полным неумёхой, лохом последним! Пусть японец расслабится, забудет об осторожности. Вот тогдато и действуй…
Стоящий напротив него противник вызывал уважение: невысокий, но плотный и кряжистый — словно горный дуб, лицо невозмутимое, глаза равнодушные и чёрные — словно глубокие колодцы. Японец совершил несколько круговых движений головой, сложив пальцы в хитрый замок, размял кисти рук.
Дайме громко хлопнул в ладоши и скомандовал:
— Хаджиме![23]
Егор рванулся вперёд, от души размахнулся и…. И улетел далеко вперёд, звонко ударившись головой о деревянный помост. Тут же раздались громкие и восторженные восклицания зрителей.
«Понятное дело, нарвался на обычную «мельницу с колена[24]», — прокомментировал внутренний голос. — «Продолжай, братец, и дальше Ваньку валять…».
На протяжении последующих десятидвенадцати минут Егор оказывался на матах татами ещё семь раз, поднимаясь на ноги уже не сразу и с видимым трудом. Из его разбитого носа капала кровь — намеренно пропустил удар открытой ладонью. Правая рука висела безвольной плетью — прилетело пяткой в болевую точку локтевого сустава. Японцы веселились вовсю, Ван Перси и Лаудруп хмуро молчали.
«Пора, братец!», — оживился внутренний голос. — «Клиент, что называется, созрел…».
Противнику, повидимому, уже наскучило это затянувшееся представление. Он, демонстративно опустив руки вниз, пошёл прямо на Егора, чуть повернул голову в сторону, приветственно кивая своим болельщикам и почитателям…
Егор крутанул обычную мавашугири,[25] попав японцу пяткой в челюсть, другой ногой подсёк опорную ногу противника и по инерции последовал за падающим телом, резко ткнув «орлиным клювом»[26] в сонную артерию самурая.
При падении он ловко перекувырнулся через голову, встал на ноги и спокойно прошёл на своё первоначальное место. Никто ничего не мог понять: японский боец неподвижно застыл на татами, лицом вниз.
В полной тишине Ишидо перевернул свои песочные часы, начиная отсчёт.
«Напрасны ваши ожидания, уважаемый!», — злорадно прокомментировал внутренний голос. — «Покойники на ноги не поднимаются…».
Дайме Ишидо, надо отдать должное, действительно оказался человеком слова: не моргнув глазом, он тут же отдал приказ — освободить юного пленника, после чего подтвердил и все достигнутые ранее договорённости…
А ещё через два часа Егор встретился с сыном. Встретился и встретился.
Стоит ли описывать это событие более подробно?
— Папа, а как же все остальные? — через некоторое время спросил Шурик. — Там же, на рисовых полях, дядя Алёша остался, другие наши моряки…
— Мы за ними обязательно вернёмся! — твёрдо заверил сына Егор. — Русские своих не бросают в беде. Никогда…
Глава одиннадцатая
Свадьба на Чилкутском перевале
На «Александре» путешественников встретили с восторгом: радостный визг, счастливые слёзы, жаркие объятия…
Егор, с трудом вырвавшись из общей толчеи, прошёл на капитанский помост и приказал шкиперу Емельяну Тихому:
— Снимаемся с якоря! Курс — на северовосток! Идём без остановок и проволочек…
В первых числах второй декады июня «Александр» заякорился в тихой бухте рядом со шведским «Орлом», в прямой видимости величественных, сиреневофиолетовых горных хребтов.
— Вот он, Чилкутский перевал! — широко улыбнулся Егор, словно бы встретился с давним и хорошим приятелем.
Погода стояла великолепная: яркое солнце, плюс тринадцатьпятнадцать градусов по Цельсию, свежий ветерок. С борта фрегата прекрасно были видны стаи крупных серебристых рыбин, медленно плывущих к устью ближайшей реки, мелькали чёрные головы нерп и морских львов, сопровождающих лососей. Над рыбьими стаями, нерпами и морскими львами кружили бесчисленные стаи крикливых белосерых чаек.
— И чего меня пугали этой Аляской? — легкомысленно возмутилась Сашенция. — Всё очень красиво, мило и благостно…
— Эй, мама, папа! — из марсовой бочки разделся звонкий голос девятилетнего Петьки. — На зюйд
