«Будем надеяться, что эти кости принадлежали лосям, оленям, косулям и прочим — горным баранам», — ухмыльнулся недоверчивый внутренний голос. — «А вот в Новой Зеландии, как мне помнится, тамошние аборигены только из человеческих косточек складывали аналогичные кучки…».
По центру площадки гордо возвышался одинокий индейский вигвам. Вернее, это Егор, опираясь на свои знания, почерпнутые из просмотра киновестернов двадцатого и двадцать первого веков, решил, что данное строение, безусловно, является вигвамом…
Пятишести метровый конус, обтянутый тёмнобежевыми и светлосерыми шкурами. Длинные красные ленточки, привязанные к деревянным шестам на самой верхушке строения, лениво трепетали на лёгком ветерке.
«Тёмнобежевые — это, наверное, шкуры лосей и оленей», — предположил разносторонне развитый внутренний голос. — «А вот светлосерые — это, не иначе, моржи, нерпы и морские львы. Скорее всего, шкуры этих морских животных атабаски выменивают у эскимосов…».
Он высмотрел в теле обрыва пологую расщелину, по которой можно было спуститься вниз, и зашагал в нужном направлении.
— Виват! — чётко проговорил за его спиной звонкий женский голосок, и после короткой паузы добавил: — Виват, дрююг!
Егор, даже не прикасаясь ладонями к пистолетным рукояткам, торчавшим изза широкого кожаного пояса, медленно и плавно обернулся: почемуто он сразу решил, что от обладательницы этого звонкого и весёлого голоса неприятностей и прочих каверз ждать не стоит. По крайней мере — сразу…
На плоской макушке высокого валуна вольготно расположилась, сложив ноги потурецки, молоденькая индианка, на голове которой красовалась чёрная широкополая шляпа, купленная Ванькой Уховым в крохотной припортовой лавочке аргентинского БуэносАйреса. Никакого оружия при симпатичной незнакомке не наблюдалось.
«Был такой фильм — «Последний из могикан», снятый в семидесятых годах двадцатого века на восточнонемецкой киностудии «DEFA», там ещё в главной роли снялся знаменитый актёр Гойко Митич», — тут же вспомнил неугомонный внутренний голос. — «Так вот, там жену главного героя — индианку, понятное дело, — играла одна известная немецкая актриса, очень похожая на данную барышню. Разве что у этой кожа избыточно смуглая, с лёгким меднокрасноватым оттенком. А так — абсолютно одно и тоже лицо, те же две толстые, угольночёрные косы до пояса, небрежно переброшенные на высокую девичью грудь. И одета наша атабаски точно так же, как и та могиканка из немецкого фильма: широкая куртка из хорошо выделанных лосиных шкур, украшенная длинной тёмной бахромой и разноцветным бисером, светлосерые замшевые штаны, ноги обуты в тёмнобежевые мокасины. Что ж, всяких навязчивых совпадений — в нашем странном мире — более чем достаточно…. Разве что вместо широкой красной ленты, стягивающей волосы на голове, здесь присутствует стильная ковбойская шляпа…».
Девушка приветливо, без малейших следов неуверенности и страха, улыбнулась и спросила, указывая на собеседника тоненьким пальчиком:
— Командор?
— Командор! — важно ответил Егор и спросил в свою очередь: — Айна?
— Айна! — просияла девушка, демонстративно трогая указательным пальцем аккуратный (совсем и не орлиный) носик.
«Айна? Айна? Айна? — принялся повторять, подражая говорящим попугаям, забывчивый внутренний голос. — «Где же мы с тобой, братец, уже слышали это редкое имя? Ага, вопервых, так звали дочь чукотского шамана, которая в тридцатыхпятидесятых годах двадцатого века стала едва ли ни самой эффективной сотрудницей НКВД и прочих советских структур, пришедших НКВД на смену. Про неё даже написано несколько толстых романов…. Ладно, ещё где? Вот же, так звали в 2009 году одну из руководительниц международной службы «SV», на которую ты, братец, проработал по Контракту целых пять лет, с 1687 по 1692 год. Причём, Айне из 2009 года было около девяноста пяти лет, она тоже чукчанка по происхождению, потомственная и заслуженная шаманка. Помнишь, нам Координатор показывал её портрет, висящей на стене Учебного центра? Волевая такая старушенция, заслуживающая уважение…. Может, эти две Айны — одна и та же женщина? Почему бы и нет, по возрасту вроде всё совпадает…. А Айна — из племени атабасков — здесь причём? Будем надеяться, что не причём. Так, обычные совпадения, не более того…».
Решив, что пауза в разговоре неприлично затянулась, Егор задал следующий, вполне даже логичный вопрос:
— А где Иван? В смысле — Ваня, — уточнил, видя, что Айна на слово «Иван» никак не реагирует.
— Ваня — муж! — индианка снова, на этот раз с гордостью, коснулась указательным пальцем своего носа.
— Ну, что же, милая Айна, примите мои искренние поздравления! Только где же наш дорогой Ваня находится сейчас? Где? — Егор руками — как мог — изобразил смысл последнего вопроса.
Айна понятливо закивала головой и рукой указала на одинокий вигвам, после чего пристроила свою черноволосую голову на сложенные вместе ладони, прикрыла бойкие глаза и старательно изобразила сладко спящего человека:
— Хры! Хры!
— Ага, понятно! — усмехнулся Егор. — А вас с Иваном, похоже, ночью состоялась пышная индейская свадьба — с громким боем тамтамов, долгими ритуальными танцами и усердным поеданием жареной и варёной лосятины.… Потом уставшие родственники и гости отправились восвояси, а новобрачные, то есть — вы с Иваном, приступили к усердному выполнению супружеских обязанностей. Ваня сильно устал и теперь крепко спит. Верно?
— Устал, сильно устал! — с довольным видом подтвердила девушка. — Очень!
— Тогда пойдём, разбудим! — Егор приглашающе махнул рукой в сторону вигвам.
Айна послушно соскочила со своего валуна и грациозной походкой пошла в сторону расщелины.
Егор шёл следом за индианкой и не без здорового, но чисто теоретического мужского интереса рассматривал её фигуру.
«Ещё бы этот интерес — был бы не теоретическим!», — нагло и беспардонно заявил язвительный внутренний голос. — «Наша Александра Ивановна совершенно не та девушка, с которой стоит шутить шутки. Для неё двуствольный пистолет — саксонской работы — любимая игрушка…. А так, если сугубо теоретически, то Ванькина индианка — само совершенство. Высокая, фигуристая, а стройная — офигеть можно запросто…».
В расщелине были вырублены широкие ступени, по которым Егор и Айна легко спустились на ритуальную площадку атабасков. Не доходя до одинокого индейского вигвама метров пятьшесть, девушка остановилась и нежно позвала:
— Ваня! Муж! Ваня!
Но наглый УховБезухов и не думал просыпаться, через откинутый полог вигвама до посетителей долетал только размеренный храп и недовольное, совершенно неразборчивое сонное ворчанье.
— Подполковник Ухов, так тебя растак, подъём! — дружески подмигнув Айне, негромко, но чётко скомандовал Егор.
Многолетняя привычка к воинской дисциплине — вещь великая, мои высокородные дамы и господа! Пред ней даже знаменитый обряд — каждое утро класть бесчисленные земные поклоны (даже и не важно, какому конкретному Божеству!), меркнет — бесцветно и смущённо….
Короче говоря, уже через двенадцатьпятнадцать секунд заспанный молодой муж замер перед Егором по стойке «смирно» и дисциплинированно доложил:
— Подполковник Иван Ухов к выполнению любой боевой задачи готов!
Айна громко и восторженно прыснула, но уже через пару секунд, спрятав своё и без того розовое личико в ладошки, отвернулась в сторону и покаянно опустилась на колени, смущённо уткнувшись головой в высокий кустик цветущего вереска.
Да, картинка была ещё та! Нет, Ванька был не полностью голый, на мускулистом торсе присутствовала какаято мятая замшевая тряпка, игравшая, очевидно, роль набедренной повязки. Но его толстенная шея и широченные плечи были покрыты многочисленными следами свежих и жарких засосов.
