Краем глаза, уже падая за огромный еловый кореньвыворотень, он успел заметить, что бойцы отряда выполнили полученный приказ слаженно и чётко. Мало того, и индианка Айна, явно не понявшая ни единого слова, дисциплинированно последовала примеру Ивана Ухова и спряталась за высоким валуном.
Ружейная и пистолетная канонада вскоре стихла, а вот человеческий голос, полный немыслимой тоски и смертельного ужаса, продолжал, постепенно приближаясь, выкрикивать совершенно непонятные для Егора слова и фразы.
«Пошведски, похоже, орёт», — сообщил лингвистически подкованный внутренний голос. — «Только вот интонации очень уж странные, неприятные такие, много говорящие для опытного уха…».
Минуты через тричетыре из молодого ельника, росшего вдоль пропасти, показался неуклюже бегущий гренадёр из отряда капитана Йохансена. Швед бестолково размахивал длиннющими руками, его пшеничные волосы были ужасно растрёпаны, практически — стояли дыбом, а глаза…. Широко распахнутые глаза гренадёра были, безусловно, безумны…
Изза толстого ствола берёзы наперерез гренадёру неожиданно, не дожидаясь приказа, рванулся охотник (второй, который «не Свен»), крича чтото успокаивающее на шведском языке.
Безумец, оказавшись в крепких объятиях охотника, тоскливо и обречённо взвыл — словно матёрый волк, попавший лапой в стальной капкан, резко шарахнулся в сторону, и уже через секундудругую два тела, крепко обнявшись и дружно вопя: — «Ааааа…», — скрылись в бездне…
Егор подбежал к краю пропасти, нагнулся, заглянул вниз, прислушался.
«То, что ничего не видно — оно и понятно», — мысленно усмехнулся хладнокровный внутренний голос. — «Но почему ничего не слышно? В смысле, а где же звук от падения тел — на дно пропасти? Да, у нас стало ещё на два бойца меньше…»
Он обернулся к подбежавшим соратникам и хмуро, со стальными нотками в голосе, изрёк:
— Теперь все поняли, что бывает, когда без командирского приказа лезешь в пекло? Все поняли, мать вашу, или требуется повторить?
Из молодого ельника выскочили ещё два запыхавшихся гренадёра.
Увидев бойцов из соседней разведывательной группы, шведы остановились, бессмысленно оглядываясь по сторонам и безуспешно пытаясь отдышаться.
— Что у вас произошло? — грозно спросил Егор поанглийски. — Извольте доложить чётко и сжато, по установленной форме!
Не дождавшись членораздельного ответа, он повторил вопрос на русском языке, потом — на матросском немецкоголландском. Эффект был тем же: гренадёры только тягуче мычали, изображая своими руками и лицами нечто страшное, ужасное и полностью непонятное…
— Свен, расспросика этих деятелей на родном языке, — велел Егор. — Да не церемонься с ними, можешь и наорать от души — для пользы дела…
Вскоре охотник доложил, непонимающе моргая длинными, яркорыжими ресницами:
— Они рассказывают, что на отряд Йохансена напало неизвестное, очень злобное чудовище. Что за чудовище? Гренадёры не знают. Говорят, что совершенно чёрное, большое, с волчьими ушами. Мол, рычало страшно. Несколько человек сразу же смяло и порвало на мелкие кусочки. Крови, мол, было очень много…. Они здорово испугались, выстрелили по чудовищу из своих ружей и побежали — куда глядят глаза…. Врут, наверное. С испуга, скорее всего, палили не по чудищу, а в белый свет — как в копеечку. Ружей, кстати, у них при себе нет, бросили гдето со страха…
— Все побежали? — уточнил Егор.
— Говорят, что все. Хотя, возможно, капитан Йохансен остался на месте. Он, по их словам, бояться не умеет. Отвязанный такой, слегка ненормальный. В это, кстати, я готов поверить, потому как капитан, действительно, полностью отвязанный. Опять, ктото ведь метал ручные гранаты. Йохансен, больше некому…
На долгие раздумья времени не было, поэтому Егор тут же отдал однозначную команду:
— Следуем на выручку к капитану Йохансену! Всем взять в руки пистолеты и ружья, гранаты держать наготове, разбиться на пары. Первыми идём мы с сержантом Васильевым. Между парами держать расстояние примерно в десять метров…. Свен, а ты проводика гренадёр в лагерь: они совсем ошалели от страха, наверное, даже не понимают, в какой стороне находится океан …
Егор осторожно шёл вдоль кромки пропасти, дулом пистолета отводя от лица в стороны ветви деревьев. Неожиданно до его слуха долетели странные звуки: буквально в двадцатитридцати метрах — по ходу движения отряда — ктото увлечённо и беззаботно чтото напевал пошведски. Причём мелодия была до боли знакомой.
«Очень напоминает финскую польку из двадцать первого века!», — важно объявил внутренний голос, очень даже смутно представляющий, что такое оно есть — музыкальный слух и ноты. — «Помнишь, братец, там ещё есть — в русском переводе — такая замечательная фраза: — «По неведомым тропинкам я к любимому иду…». Помнишь?».
Мысленно произнеся несколько солёных русских фраз в адрес порядком уже надоевшего внутреннего голоса, Егор осторожно выглянул из ельника.
На почти идеальнополукруглой поляне, примыкающей к пропасти, находился обнажённый по пояс драгунский капитан Йохансен. Швед сидел верхом на гранитном валуне, вытянув ноги, облачённые в легендарные ядовитожёлтые ботфорты, в разные стороны, и, невозмутимо напевая под нос нехитрую песенку, усердно работал большим охотничьим ножом.
— Чем это вы так увлечены, капитан? — поинтересовался Егор на английском языке, выходя на поляну.
— О, сэр командор, приветствую вас! — оживился швед, весело и непринуждённо шевеля длинными чёрными усами («Вылитый капитан Крюк из детского мультфильма про Питера Пена!», — обрадовался необидчивый и компанейский внутренний голос). — И вам, сержант Дмитрий, долгие годы провести в славных боях и кровавых сраженьях! Спрашиваете, чем я тут занимаюсь? Да вот, вожусь с боевым трофеем. Полюбуйтеська, господа, на эту красоту!
Йохансен поднял вверх окровавленную по самый локоть правую руку и Димка Васильев выдохнул с непередаваемым ужасом:
— Господи Боже ты мой! Свят, свят, свят…, — принялся мелко и безостановочно креститься, приговаривая при этом: — Изыди, сатана, изыди! Свят, свят, свят…
— Да, бывает…, — уважительно протянул Егор.
Бравый драгунский капитан демонстрировал им на вытянутой руке, крепко ухватившись кистью за густую чёрную шерсть, отрезанную голову неизвестного чудовища.
Из оскаленной пасти монстра торчали широкие и длинные — сантиметров десятьдвенадцать — молочнобелые клыки, уши неизвестного животного были заострёнными и немного напоминали волчьи, только очень большие, вместе с тем в морде чудища угадывалось и нечто обезьянье.
«Помесь гигантского волка и клыкастого орангутанга!», — подсказал невозмутимый внутренний голос. — «Только эти большие, светлоголубые глаза слегка выбиваются из общего образа…».
— У этого гада очень широкие и покатые плечи, а также непропорциональнодлинные передние лапы, — пояснил Йохансен. — Живучая попалась сволочь, можно обзавидоваться! Моито ребята сразу — как завидели чудище — стали разбегаться кто куда. Но ято ему всадил в грудь из двух пистолетов?! А этой твари хоть бы что, прёт себе вперёд, зараза, и прёт! Двух моих бойцов подмял и разорвал, ублюдок…. Я тогда ручную гранату — с зажженным шнуром — под него и катнул. Этот дурачок огоньком заинтересовался, уставился — внимательно так…. Оно и рвануло…. Смотрю, подействовала моя граната, кончается монстр, хрипит, бьётся в агонии. Для окончательной правки я метнул и вторую ручную бомбу. Вот и вся история, собственно…. Голову у чудища я отрезал, чтобы в лагерь отнести и показать — разным трусам. А то знаю я людскую породу: начнут сомневаться, мол, это я выдумал всё, чтобы бесстрашного героя корчить из себя…. Кстати, господин командор, у Светлейшей княгини Александры — на борту фрегата «Александр» — имеются запасы спирта, которые она держит под замком и никому не даёт ни капли. Может, поговорите с супругой? Я эту голову заспиртовал бы в маленьком бочонке, раз под рукой нет подходящей стеклянной тары. А потом, когда уже вернёмся в Европу, продал бы эту редкость — за очень большие деньги — какомунибудь богатому и любопытному чудаку…. Посодействуйте, а? Вам княгиня не откажет…
Вскоре на полянке собрались и все остальные члены отряда, обступили тушу убитого зверя
