— Предлагаю следующее: делёжку осуществлять уже весной, в Александровске, перед погрузкой на корабли. Если доживём, конечно, до весны…. А пока пусть русские хранят золото отдельно. Шведы — отдельно. Как вы смотрите на это?
— Очень положительно! — продолжил ухмыляться Йохансен. — Я вам, командор, предложу большее. А, именно, разделиться — до самой весны.
— Что вы имеете в виду?
— Видите ли, позавчера вечером наша лодочная эскадра останавливалась на берегу большой реки, воды который имеют рыжеватый оттенок. Мне там очень понравилось: высокое место, много родников, имеются природные выемки в склоне холма, которые можно преобразовать в надёжные землянки. Не буду скрывать: мои люди произвели — в одном из притоков Рыжей реки — пробные промывки грунта. Там есть золото, и его количество меня полностью устраивает.
«Имеется в виду — река Стюарт!», — подсказал внутренний голос.
Егор, старательно скрывая радость, минуты тричетыре погонял по лбу задумчивые морщины и неуверенно спросил:
— Как же нам справедливо поделить корабельные шлюпки и катамараны? Три собачьи упряжки, которые прибудут зимой?
— С плавсредствами предлагаю так: вам отходят две шлюпки и один катамаран, нам, соответственно, два катамарана и одна шлюпка. Собачьи упряжки? Первый рейс ваш, второй наш, ну, и так далее. А всё остальное — продовольствие, одежду, инструменты, огневые припасы, светильники, сосуды с барсучьим жиром — завтра с утра делим пополам. Договорились?
— Договорились! — кивнул головой Егор.
У палатки его ждал Ухов, схватил за рукав, жарко зашептал в ухо:
— Господин командор, я каяк с тремя атабасками уже отправил в Александровск. С письмом для Александры Ивановны — насчёт подлого боцмана Петровича. Ну, и забытый картофель они — на обратном пути — доставят в Доусон…
Весь следующий день был посвящён дележу грузов. Процесс происходил спокойно и слаженно, рядовой состав экспедиции никаких вопросов не задавал, мол, начальству виднее.
Когда лодки и катамараны со шведами — за пару часов до заката — отчалили от берега, Егор пригласил на рабочее совещание отца и сына Лаудрупов и Ивана Ухова. Дословно передав соратникам свой разговор с Йохансеном, он спросил:
— Что задумал драгунский капитан? Что значит это его решение — встать отдельным лагерем?
— Очень грамотное стратегическое решение! — заявил Лаудруп. — Это я вам как адмирал говорю! Вопервых, шведы будет располагаться выше нас по течению Юкона. Следовательно, теоретически могут перехватывать упряжки с русским золотом. Вовторых, они, наверняка, по весне тронутся к Александровску раньше нас. Хотя бы потому, что ледоход в том месте пройдёт раньше…
— Какой в этом смысл? — непонимающе нахмурился Ухов.
— Объясняю специально для сухопутных! «Александр» и «Орёл» отойдут от Тайваня одновременно. Но «Орёл» — гораздо более быстроходный корабль. Поставит все паруса и придёт к Александровску первым, обойдя «Александр» недели на полторы. А там его уже будут ждать Йохансен с гренадёрами. Николая Савича шведы запрут гденибудь, загрузят на борт «Орла» всё золото, которое на тот момент будет находиться в Александровске, и уйдут — куда глядят глаза…. Тут, господа, надо срочно придумать чтонибудь!
— Ничего придумывать не надо! — невежливо заявил УховБезухов, нагло подмигнув Егору. — Всё утрясётся само сабо. Лично я так думаю…
С прибытием пополнения темпы строительства Доусона значительно возросли. Под началом адмирала Лаудрупа, назначенного генералгубернатором поселения и всех его окрестностей, теперь трудилось двенадцать человек. Достраивались дома, склад и баня, была оперативно возведена кузня, заготавливались на зиму дрова.
Томас Лаудруп — в компании с шестью молодыми индейцами — был отправлен вверх по течению Юкона: искать новые перспективные золотоносные участки.
— Зимой крепостные и солдаты должны быть при деле, чтобы не сойти с ума от тоски, — решил Егор. — Следовательно, пусть тоже моют золото. Намто их добыча ни к чему, обойдёмся. А им, вдруг, да и пригодится. Впрочем, не знаю, как…. Мы же в официальную казну попрежнему будем сдавать только пирит.
Егор с товарищами снова отправился к ручью БонанзаКрик. В состав его отряда вошли супруги Уховы, волчица Вупи и пятнадцать атабасков. Все путники были серьёзно нагружены: необходимо было доставить к Бонанзе — длинным конспиративным путём — максимальное количество полезных грузов.
На берегу ручья установили два индейских вигвама и одну палатку, а большую часть продовольствия, разных вещей и инструментов разместили в пещере, рядом с «золотой кладовой».
— Придётся нам с тобой, Ванюша, осваивать профессии плотника и печника, — обрадовал Ухова Егор. — К зиме на входное пещерное отверстие надо будет навесить дверь, а в дальнем углу выстроить — из дикого камня — дельную печь. Крепостных же умельцев, как сам понимаешь, сюда приводить нельзя.
— Справимся, Александр Данилович! — заверил Иван. — Ни боги горшки обжигали…
Через трое суток, заготовив на зиму необходимый запас дров, атабаски ушли.
— Они будут зимовать километров на восемьдесят южнее, — объяснил Иван. — Там расположено стойбище индейцев племени тагишей.[37] А по весне молодые воины вернутся. Атабаскам нельзя зимовать вдали от их идолов. Айна? Ей можно, она особенная…
После ухода индейцев навалились дожди: скучные, нудные, безостановочные. Пришлось на добычу золота тратить не более пяти часов в сутки, посвящая остальное время сушке одежды и обустройству пещеры.
Дожди шли и шли, облетали — цветной каруселью — листья с деревьев, кругом было мокро и сыро, от постоянного контакта с водой у золотоискателей сильно распухли руки, донимал насморк и кашель.
— Вот в нашей России осень — красота сплошная! Какой воздух хрустальный! Как приятно пройтись по тихому осеннему лесу…. А здесь — чёрт те что! — кручинился Ухов. — Кругом — только вода. Под ногами, падает с неба, воздух весь ею пропитан — словно губка…
Тем не менее, запасы золота неуклонно увеличивались: было уже добыто более десяти пудов, в пещере даже пришлось оборудовать дополнительную кладовую. Причём, пока они пополняли запасы только за счёт самородков, не пользуясь промывочными лотками. Полосы вынутого грунта — вдоль обоих берегов Бонанзы — неуклонно удлинялись и расширялись.
— Промывкой грунта займёмся, только когда закончатся поверхностные самородки, — пояснил Егор. — Успеем ещё вволю покрутить промывочные лотки. Здешняя зима, она длинная…
В первых числах октября Егор и Уховы отправились на побывку в Доусон. Надо было помыться, постираться, привести в порядок одежду, поинтересоваться общей обстановкой. По дороге они, естественно, заглянули на Медный холм и, осуществив предварительную «кислотную» проверку, плотно набили два холщовых мешочка крупинками пирита.
В Александровске находился только адмирал Лаудруп да два простывших солдата, занятых плетением снегоступов.
— Господин командор, корабельные шлюпки на зимний период вытащены на берег и перевёрнуты, катамаран разобран! — дисциплинированно доложил Людвиг. — Остальные бойцы, включая моего Томаса, находятся на втором притоке выше по течению Юкона, в двадцати пяти километрах от Доусона, моют золото.
— И как успехи?
— Добыто примерно два пуда золотосодержащего песка и самородков.
Первым делом усталые старатели посетили русскую баню: первым Егор, за ним — Ванька и Айна. Баня была натоплена на совесть, Егор от души помахал берёзовым веником.
Когда после бани они сидели в светёлке дома, отведённого под проживание командного состава, и ужинали, распаренная и довольная Айна задумчиво проговорила:
— Русская баня — хорошо. У атабасков бань нет. И не было никогда. Но я почемуто помнить — баню.
