второго дня поставили?
– А у вас есть удостоверение?
Было бы хуже, если бы дама воспользовалась растиражированным дрянными газетенками советом затребовать с официального гостя телефон службы, и долго и муторно звонила бы туда и выясняла, числится ли там таковой капитан, не на месте ли он в данный момент, и может ли он гипотетически находиться сейчас перед дверью номер двадцать четыре.
Демонстрации удостоверения хватило. Дама сбросила цепочку.
– Мы будем говорить в прихожей?
– Проходите на кухню, только обувь снимайте, вот шлепанцы.
На кухне царила образцовая чистота и гордая бедность. Единственным не совсем аккуратным предметом выглядела стопка бесплатных газет с объявлениями об обмене. Верхняя страница была часто исчиркана карандашом. (исчиркана подчеркиваниями – страдает фоника) 'Ой, как нас напугало убийство, съехать мечтаем, – поставил диагноз капитан. – 'А денежек-то гуль с маслом, это мы понимаем?.
– Маргарита Антоновна, – продемонстрировал капитан, что знает имя хозяйки, – что вы можете сообщить по интересующему нас делу? – И без спросу освоил табурет.
– То, что и все, – в ответ на наглость тут же собралась дать бой «нахалу при исполнении» хозяйка квартиры.
Капитан понял, что выбрал неправильный тон:
– Вот, смотрю, у вас газетки по недвижимости, вы извините, что я официально в душу лезу, это просто служба. Да ведь понимаю, что никто ничего... Начальство требует раскрываемости... А недвижимость... Я сам с этим так намаялся, пока хорошего маклера не встретил. Он мне устроил вариант обмена с Гражданки на Шотмана, из двухкомнатной в трехкомнатную без всякой доплаты. Причем, там у меня до метро было – пять минут, а стало семь...
Маргарита Антоновна оттаяла в один миг. Сначала растворилась гневная складка на лбу, затем ресницы перестали торчать колом и как бы распушились. Затем уж и губы приобрели живой оттенок.
– Я вам не верю, – пророкотала она в манере соблазняемой тенором оперной певицы.
– А какой мне резон врать? Я с вами быстренько протокол составил, и мы разбежались, как в море чайные клипера. А вот телефон маклера хорошему человеку оставить могу.
Вообще-то только в кино следак сам бродит-ходит-шатается по квартирам возможных свидетелей и опрашивает, опрашивает, опрашивает, не видели ли чего, граждане добропорядочные, имеющего касательства к делу. В реальности же следак не слазит с кабинетного стула, как Илья Муромец до истечения тридцатитрехлетнего возраста с печи, и только повесточки рассылает. Конечно, если следак просто отрабатывает скудную зарплату, и лишний глухарь ему – как с гуся вода. Но если у следака появился влиятельный покровитель, посуливший в случае успешной операции перевод в Первопрестольную и непыльную работу в суровой должности, с гораздо более ощутимыми полномочиями и деньгами, то можно и ногами поработать.
– Вы чаю не хотите?
– Не помешает. А вы в какой район перебраться собираетесь? – развивал капитан жиденький успех.
– В центр бы хотелось, да не по карману, – робко зарделась дама.
– А, извините, какой у вас метраж?
– Хотите посмотреть?
– Давайте, за чаем расскажете. А то получится, будто я к вам с обыском. Несанкционированным.
Дама вежливо хохотнула шутке. Включила чайник и от щедрот поставила перед капитаном блюдечко с задубевшим печеньем. Капитан не возражал, с утра не жрамши.
– У меня двушка. Шестнадцать и восемнадцать, раздельный, без балкона, – назубок перечислила свои жилищные условия завуч.
– На однокомнатную в центре можете рассчитывать, – сказал капитан именно так, чтобы за кадром звучало: «Но мы ж друг друга понимаем, бывают гораздо более сладкие варианты».
– Увы, – вздохнула Маргарита Антоновна.
– Равноценный, в центре? Только с доплатой.
– Да я понимаю, – вздохнула Маргарита Антоновна, взмахнув рукой, дескать, не бередите рану, и стала разливать чай.
– А вам знаком такой майор милиции Юрий Витальевич? – вдруг с бухты-барахты бабахнула Маргарита Антоновна.
Печенье предательски громко хрустнуло меж пальцами капитана, и он взмолился богу, чтобы этот хруст не был замечен. Что ответить? Сказать, что закадычные приятели, или – впервые слышу?.
Ведь вот заявил покровитель капитану Иннокентию Вернидубу, что устраивает лишь один вариант раскрытия дела – когда обвиняемым на скамью подсудимых сядет приятель капитана, пусть шапочный, майор Кудрявцев. И теперь роет капитан копытом землю, аж за ушами трещит.
– Вроде бы есть у нас такой, – бесцветно промямлил капитан и во избежание следующих вопросов набил рот халявным печеньем.
– Вы с ним не в близких отношениях?
Капитан долго и тщательно пережевывал пищу, пытаясь понять, какого ответа ждет дама? Кажется, в ее голосе особого тепла не крылось. Кроме того, всплыли в памяти регулярные подношения Кудрявцева в виде злата-серебра. Зачем всплыли – отгадывать некогда, сколько дама может ждать? А вот неприязни к Кудрявцеву воспоминания добавили. Была – не была...
– У нас – служба. Друзей нет, есть коллеги и карьера. Оступился я – другие подтолкнут, оступился другой – я милосердные сопли жевать не буду.
– А программа защиты свидетелей у вас есть? – Этим вопросом дама продемонстрировала, что с ответом капитан угадал.
– Значит, так, Маргарита Антоновна, разговор у нас получается сугубо интересный. Вы мечтаете по каким-то причинам съехать из этой квартиры. Вам не хватает средств. И я сейчас сообщаю вам совершенно официально, что не в наших правилах подставлять столь ценного свидетеля, как вы. Поэтому я вам обещаю, что помогу с переездом. Будет ли это некоторая сумма, будет ли это бескорыстная – я подчеркиваю – бескорыстная помощь моего знакомого маклера, пока не знаю. Вы думаете, маклер бы мне безвозмездно помог с разменом, если бы не погоны? Возможно, вернемся и к разговору о программе защиты свидетелей.
Теперь в уме капитан пел осанну желтым газетенкам, забивающим головы своих жертв романтической пургой про защиту свидетелей.
Несмотря на голод, чай и печенье были забыты. Иннокентий приготовил бумагу и ручку.
– Вы, главное, Маргарита Антоновна, ничего не бойтесь, чем подробней расскажете, тем хуже будут себя чувствовать ваши враги. И бумаги не бойтесь, чем больше ваших слов будет запротоколировано, тем бессмысленней будет любая месть со стороны врагов.
Лицо у Маргариты Антоновны было красней пожарной машины. Но она решилась:
– Дайте расписку, что обещаете переселить в двухкомнатную квартиру в центре.
Капитан посмотрел в глаза даме и понял, что лучше немедленно такую расписку выдать. На обратной стороне протокольного бланка капитан быстро написал: «Я, капитан милиции Иннокентий Петрович Вернидуб, обещаю гражданке Маргарите Анатольевне Курило обеспечить необходимую материальную помощь для обмена имеющегося жилья на двухкомнатную квартиру в Центральном или Адмиралтейском районе города Санкт-Петербурга». Подпись.
– Покажите ваше служебное удостоверение, что ничего не наврали, – с интонацией крутой героини боевика потребовала дама.
И опять в ее глазах Иннокентий прочитал, что правильно будет предъявить удостоверение.
– Это началось год назад, – с многозначительным придыханием начала Маргарита Антоновна, и Вернидуб заспешил вносить показания в протокол допроса столь неожиданно найденного свидетеля. – С майором милиции Юрием Витальевичем Кудрявцевым мы познакомились в очереди овощного магазина. Понимаю, что это была не случайная встреча... В результате беседы майор Кудрявцев предложил мне неофициально с ним сотрудничать. По вашему говоря – «завербовал»... При этом ваш сотрудник мне
