бы немало времени, чтобы посвятить девушку в тонкости игры, а тонкости эти такие: если он, Пепел, бросит сейчас Рокки, а того вдруг убьют, на хвосте у них с Марией повиснут бригады цыганских мстителей. И задача перед сводными силами цыган, думается, будет поставлена куда более радикальная, чем сегодняшняя, а именно – не обязательно доставлять барону Пепла целиком, можно и частями.
Пепел вернулся к зданию ремонтного цеха, будь он проклят. Двинулся в обход здания. Ворота, в них по-прежнему торчит вагон. Возле ворот никого. Сергей завернул за ближайший угол.
Заросли кустов, а за кустами железнодорожные пути. “Зачем ходила Катя на пути, спецовки желтой не надев...” Еще в этой песне были сильные строчки: «Зачем Герасим утопил Муму, Она еще могла бы жить, Тяжелый камень потащил ко дну...» Опять пути, они тут на каждом шагу, спасения от них никакого.
За кустами, на шпалах бились насмерть. Двое.
Пепел вломился в заросли. Провалился в какую-то яму, еле отодрал от штанины прицепившуюся проволоку, исцарапался, но вылез. И, перескочив через контактный рельс, очутился на пути.
Схватку вели Рокки и здоровенный, штангистской комплекции вензелевец. Последний брал верх. Он завалил сына барона на щебень и обрушивал на голову Рокки кулачищи-кувалдометры. Но штангист был слишком медлителен, поэтому легкому и подвижному Рокки до поры удавалось уворачиваться от ударов, ему доставалось лишь по касательной.
Рокки сможет еще продержаться – по крайней мере до тех пор, пока тугодум-штангист не сообразит, что проще задушить соперника или раздавить массой.
Метрах в пяти от дерущихся на рельсах стояла тележка путейцев (разбежавшихся куда подальше от таких дел). На ней лежали домкраты, «лапы», ржавые болты, шаблон для замера ширины колеи, изоляторы, кувалда и прочее барахло. Но даже от кувалды Пепел отказался. Слишком сильное впечатление производил череп штангиста.
Пепел взял с телеги скрутку медной проволоки, длиной метра два, со струбцинами на концах. Он не знал, что эта фиговина называется «закоротка», но в ее предназначение врубался: ограждать обесточенные места работ от случайного пуска тока. Скрутка покоилась на телеге, а не соединяла ходовые рельсы с контактным – значит, контактный рельс все еще под напряжением.
Пепел шагнул к контактному, так называемому «третьему» рельсу, накрытому пластиковым коробом. Из какого-то ила памяти выплыла случайно залетевшая в ухо информация – «в Ленинградском метрополитене напряжение 828 вольт».
Пепел сорвал короб, обнажая стальное туловище «третьего» рельса.
Шаг к дерущимся.
Сергей быстро обернул «закоротку» петлей вокруг бычьей шеи вензелевца. Затягивать не стал, незачем.
Вензелевец повернулся, удивленно вскинул брови, вскочил на ноги, бросив уже побежденного Рокки, схватился рукой за медную скрутку, чтобы сорвать с шеи как можно быстрее...
И тогда Пепел бросил второй конец скрутки на контактный рельс. И отскочил подальше.
Зрелище вышло еще то! Сине-оранжевый сполох, искры из закипевших глаз и дым из ушей. И еще черный солярочный дым с привкусом жженого мяса.
Пепел вытер пиджачным рукавом пот.
– Считай, что суд проявил гуманность и приговорил тебя всего-навсего к казни на электрическом стуле.
Сергей обошел стороной обугленный на шее труп с вздыбившимися волосами и подступил к Рокки. Нагнулся. Рокки в ответ слабо улыбнулся разбитыми губами. Самостоятельно подняться на ноги у смугляна сил уже не оставалось.
– Ты жив? – задал Сергей необязательный вопрос.
Что-то просвистело в воздухе. Пепел оглянулся...
Нет, только начал оборачиваться, когда...
Когда затылок промялся под ударом.
Падая, Сергей увидел на шпалах лом, которого до этого не было. В тумане, затопившем сознание, прозвучала глупая фраза «Против лома нет приема». И наступила тишина...
Маша повернула ключ и толкнула дверь, та открылась без скрипа. Маша вынула ключ, ступила в прихожую и захлопнула дверь за собой. Только теперь девочка почувствовала себя в некоторой безопасности.
Прогулялась на кухню, нашла в холодильнике бутылку молока, а в хлебнице не успевшую зачерстветь булку. Отщипнув приличный шмат булки, девушка стала пить молоко с булкой вприкуску, загнав в потайные уголки души думы про избыток калорий. Заглянула в ванну, набор шампуней Машу не устроил, с булкой и молоком гостья направилась в комнату.
Здесь первым делом в глаза Маше бросились две вещи: ядовито-пронзительные тревожно-зеленые цифры на электронных часах и спящая в железной, с шишечками, кровати поверх покрывала незнакомая девица. Маша отставила молоко, положила булку и внимательно осмотрела спящую.
В домашнем халатике; миловидное, но не более, личико гражданки еврейской национальности; фигурка приятная, правда, годика через четыре попа раздастся, талия трапецевидно упростится, грудь опадет и щеки свесятся. И крошка станет перемещаться исключительно гусиной походкой. Впрочем, зря Маша сходу окрысилась на бедняжку, еще не известно, кто она Сергею такая. Вряд ли знойная полюбовница, на таких подружках обычно женятся, а не крутят лихую любовь; причем, женятся исключительно мужчины «не первой молодости», желающие найти «тихую гавань».
Маша оглянулась на вычищенный до блеска и повешенный на стену дуэльный пистолет двухвековой давности и решила не мешкать с допросом. Крутнула ручку громкости на полную и ткнула кнопку «power» на магнитоле. Из динамиков хлынул торжественный гимн «Лав-радио»:
Девушка испуганно подхватилась и сонно захлопала ресницами. На словах «Мне мое солнышко больше не светит, Мне мое солнышко больше не светит…» Маша заткнула глотку динамикам.
– Ты кто такая? – нагло, будто имеет на это право, возмутилась проснувшаяся.
– Это ты что за коза?
– Я здесь хозяйка.
– Сейчас появится Сергей, и выясним, что ты за хозяйка! – презрительно надула губки Мария.
– А Сергей сюда собирается? – На лице незнакомки мелькнула радость, и Машу обвеяло сквознячком мимолетных подозрений. – Так, девочка моя, рассказывай мне все по порядку. Откуда ты знаешь моего жениха!? – Приемчик с «женихом» Маша одолжила у одной из подруг, безотказное оружие против соперниц.
– Поздравляю, – сказала незнакомка, и не было в ее голосе ни капли завистливого яда.
Так не играют, эта соня действительно была равнодушна к Сергею Ожогову. Маша опять приободрилась.
– Не переживайте, я равнодушна к Сергею. Меня зовут Соня, но я действительно хозяйка этой квартиры на правах наследства.
– Маша. – Хитрая Маша умолчала, что незнакомка почти прочитала ее мысли, и решила вести себя с этой еврейской девушкой очень осторожно. – Мария Петрушкина. С Сережей я познакомилась на фестивале «Евровидение» в Риге.
– Так вот где он пропадал. А я жду, жду. Нет, Мария, вы ничего такого не подумайте. Просто в эту квартиру Сергея поселил мой отец. И вообще, мой папа Сергею покровительствовал, потому что когда-то дружил с Сергеевым папой. Вы знаете, что Сергей долго сидел в тюрьме? Вот папа и помогал вышедшему на волю Сергею на первых порах.
– А теперь решил, что помог достаточно, и выставляет из квартиры? – опять растопырила боевые плавники Маша.
– Нет, папу убили бандиты, а меня захватили в заложницы. Мне чудом удалось сбежать, и теперь я на этой квартире прячусь.
– Извини. – Маше стало стыдно за резкий тон. И еще, с учетом произошедшего в последние два дня, Маша поняла, что Соня – не случайный персонаж.
