здесь подвела. Наверное, мозги от жары расплавились.
– Бригантины, полные кефали? – Витась привстал и передвинул автопокрышку, догоняя тень. – Торпедоносцы, полные кефали?
– Да, понимаю. Тонкий белорусский юмор. Ты мне лучше скажи, зачем увязался за мной на Черный континент?
– Скучно, – Витась, как Пифагор, начертил на песке железным прутом зловеще незаконченный овал. – Может, еще по глоточку? А то говорить уже тяжело. Шутка ли, в этой местности, если верить Бенгхазскому радио, последний дождь прошел тридцать семь лет назад.
– А ты зря языком не трепись, – посоветовал Пепел. – В пустыне воду нужно беречь.
Место, где они застряли, аборигены, вполне вероятно, величали заманчивым словом «оазис». Пепел под этим словом с детсадовских времен представлял нечто вроде трех раскидистых пальм, где под листьями-тентами хватает места всем верблюдам, а меж камней, в пальмовой тени, обязательно журчит родник.
Пальмы были, штук пять. Одна даже с подходящими, похожими на опахала, листьями. Но никакого родника в камушках, сплошной песок и мусор. Никаких тебе осколков кувшинов и осыпей древней мозаики, зато до дури грязной пластиковой тары. Из пальмовых стволов торчали крюки, над их предназначением не приходилось ломать голову – для натяжки белых полотнищ, которые Пепел с Витасем в отличие от предусмотрительных бедуинов с собой не захватили.
А вот родник оказался «виртуальным». Пепел сам помочился под одну из пальм, а так как оазис располагался на перекрестии караванных и автомобильных путей, то тут по несколько раз в день кто-то притормаживает на отдых. Пальмам этого хватало.
– Гляди, еще едут, – сказал Витась. – Машины, полные кефали.
Вдалеке показалось желтое облако. Будто бы по пустыне катился шар, слепленный из песка.
– Опять с наклейками, – разочарованно протянул Витась. – Сколько ж нам тут сидеть! До песчаных бурь досидимся! До мучительной жажды!
Белорус приставил ладонь козырьком ко лбу.
– Наши! – Потом, опомнившись, бульбаш хорошенько подумал и исправился, – Ваши.
И он был прав. Родной триколор полоскался над кабиной. К оазису подъезжал «КАМАЗ» без кузова, с выведенным на капоте и на дверцах номером «16» и залепленный трафаретами с названиями фирм- спонсоров. Еще один ловец дорожной удачи, участник ралли «Париж-Дакар». Трогательно, конечно, повстречаться с соотечественниками под палящим солнцем Сахары, но тем все равно налево от оазиса, когда Пеплу нужно направо. Так что помашем ручкой...
С визгом и скрежетом «КАМАЗ» залихватски затормозил перед пальмами. Отпрыгнула дверь, на песок соскочил крепыш в серебристом комбинезоне.
– Эй, селяне! Ду ю спик инглиш? Пурле ву франсе? Шпрехен зи дойч? – гонщик подошел, вытирая пот кепкой, к загадочным восточным людям, восседающим посреди пустыни на покрышках.
– Ай шпрехе бьютифул по-русски, мон колонель, – отозвался Пепел, поправив белую, под обручем бедуинскую накидку на голове. – Ну, и пошто ты к нам явился, голубь?
– Вы что русские?! – ахнул гонщик. – Ну ни хрена себе! Что вы здесь делаете?!
– Да вот, – Пепел обвел рукой оазисное хозяйство, – шайбу гоняем.
– Эй, Петя, вылазь! – закричал крепыш. – Слышь, тут наши!
Он вновь повернулся к людям пустыни.
– Второй раз участвую, но ничего подобного не видел.
– Второй раз – это мало, – наставительно сказал Витась, выводя железкой на песке пятиконечную звезду.
– На этой помойке вода есть? – спросил крепыш.
– Это не помойка, – обиделся Витась. – Это узловой пункт. Что-то вроде города Дно, что в вашей, кстати, Псковской области. Кстати, от Дно полтора часа до Витебска. Дно – железнодорожный узел, а это узел пустынный, барханный, караванный, понял? В Витебске-то бывал?
– Да погоди ты с Витебском, – перебил бульбаша Пепел. – Зачем вам вода, своя что-ли кончилась?
– Да хоть сколько-нибудь, – коренастый гонщик попробовал закурить, но после первой же затяжки выкинул сигарету. – Всю в радиатор залили. Хоть просто горло смочить.
– Горло, говоришь...
Пепел потянулся и взял прислоненную к пальмовому стволу пластиковую двухлитровку. Посмотрел на свет.
– При дележе на четверых, выходит по полстакана. Витась, вытаскивай стакан. А вообще – отстаете, парни, – покачал головой Пепел. – Нехорошо, державу позорите.
– «Татра» с Карелом Лопрайсом и «Татра» бразильца Андре ди Азеведо не проходили? Нет? Тогда все путем, остальные нам не соперники. Нам бы набор гаечных ключей, – это подошел гонщик Петя, долговязый нескладный субъект. При ходьбе он черпал песок носками кед сорок седьмого размера. Петя так и не смог оттереть руки тряпкой и протянул Пеплу и Витасю для пожатия локоть. – Тогда б мигом убрали отрыв. Наши ремонтники заблудились, а первая мастерская теперь только на краю пустыни.
– Набор ключей, говоришь? – Пепел улыбнулся и взглянул на солнце. Белое солнце пустыни подмигнуло ему сверху слепящим бельмом. – А они в автомобиле марки «виллис» водятся?
Гонщик Петя всплеснул руками, похожими на пожарные рукава.
– Они даже в «Оке» водятся. У нас на стоянке свой бедуины сперли. Наверное, ожерелий теперь наделают.
– Видишь, Петя, за последней пальмой ржавый корпус от автобуса? Вот за ним стоит «виллис». Берите, парни, от всей широты русской души.
– Славянской души, – откорректировал Витась.
– Русский русскому завсегда в беде поможет.
– Славянин славянину, – поправил Витась.
– И вода в радиаторе есть? – коренастый гонщик смотрел скептически, похоже, в чудеса он не верил.
– Что-то должно быть. Короче, что есть – все ваше.
– А вы-то как? – захлопал глазами гонщик Петя.
– Ничего, мы, Петя, на ковре-самолете, – заверил Пепел. – Мы джины, если вы еще не врубились. Сидим тут, проблемы решаем.
Не рассказывать же правду о том, что джип со всей водой в радиаторе, остатками бензина и набором гаечных ключей им с белорусом на фиг не нужен. Потому что на нем, даже забей баки под завязку, пустыню не одолеть. Значит, надо дожидаться, как говорит Витась, «верблюдовского» каравана в нужную сторону и покупать проезд на безотказном и неприхотливом «корабле пустыни».
– Джины пустыни, а рыбой воняете, – недоверчиво пожал руками механик. Но некогда ему было разгадывать загадку, побежал к подарку...
– Да, – сказал Витась, вместе с Пеплом наблюдая, как российские гонщики движутся пешим ходом от места последней парковки «виллиса» к «КАМАЗу». Те тащили на горбу, прижимали к груди, волокли на плече полезные части старенького джипа.
– Да, – еще раз сказал Витась и больше ничего не мог по этому поводу изречь, – А может «рыбопромысловый бот»?
– «Так нафига ж вы ботик утопили...»
– Кажется, вспомнил баркентина?
– Увы, это шхуна-барк, одна мачта с прямыми и две с косыми парусами.
– Тогда джекасс?
– Опять мимо, это трехмачтовая марсельная шхуна, все мачты с косыми парусами и несколько верхних прямых парусов на фок-мачте...
– Может вас упомянуть с благодарностью, если доведется постоять на пьедестале с шампанским и девочками. – Подошел, мучая руки тряпицей, гонщик Петя.
– Упомяните, – согласился Пепел. – Так и скажите, мол, спасибо Сергею Пеплу и его другу Витасю. Вы скоро в Дакаре окажетесь?
