многих немцев курорты Греции. Трехзвездочный отель «Соня-Вилледж» (под городом Геракина, между Кассандрой и Ситонией – в самих названиях есть что-то мифологическое!) пятнадцатидневный отдых обойдется примерно в те же500евро, правда, в полупансионе. Привлекают мини-круизы на теплоходах, поездки в Салоники, Афины, а также прочие прелести родины цивилизации. И – море, море... Но чемпион средиземноморских пляжей – это остров Крит! Он имеет специальную награду – «Голубой флаг», оспариваемую странами средиземноморского региона как символ чистоты и сказочной привлекательности пляжного отдыха...
Вспоминая встречу с Клементесом, Лахузен усмехнулся. Его в «Новом абвере» тоже считали узкопрофильным специалистом. По Чехии и Словакии. Благодаря тому, что отец начинал службу в австрийской армии еще во время первой мировой войны[3], и в австрийском Генштабе с тридцать пятого по тридцать восьмой Лахузен-старший курировал как раз таки Чехословакию. Поэтому в «Новом абвере» заниматься созданием «новоабверовской» сети на территории Чехиии поручили именно Отто. И теперь, понятно, рассмотрение вопросов, так или иначе связанных со страной Сметаны, Гашека и Дворжака, непременно требует и будет требовать его, Лахузена, по меньшей мере, консультативного участия.
Тем временем за стеклом автомобиля, с которого «дворники» сгоняли дождевые потеки, замелькали дома Шлахтензее, берлинского предместья, где на улице Бетацайле жил «Вильгельм Канарис», глава «Нового абвера».
Перед выездом из Потсдама Отто Лахузен позвонил на Тирпицуфер 74/76. [4] и очень удивился, когда узнал, что «Канариса» на месте нет. Однако все разъяснилось после того, как диспетчер зачитал по телефону записку, оставленную начальником для Лахузена. В ней «Канарис» сообщал, что заболела его жена, поэтому он едет домой, и просил, если генерал не почтет это за труд, заехать к нему в Шлахтензее по дороге из Потсдама.
И вот «мерседес» Лахузена засигналил у ворот небольшого дома. Дома, купить который три года назад «Канарис» смог лишь после того, как его жена решилась расстаться со скрипкой работы чуть ли не самого Страдивари. Такое желание жить во что бы то ни стало именно в Шлахтензее на улице Бетацайле объяснялось тем, что на этой улице проживал когда-то ТОТ САМЫЙ адмирал Канарис.
В комнатах было жарко натоплено, пахло микстурами и травами. Домочадцы передвигалась на цыпочках.
– Пейте, пока не остыло, – «Канарис» поднес чашку к губам, сделал небольшой глоток.
Он был даже чем-то внешне похож на ТОГО САМОГО адмирала: невысокий, хитрые лисьи глаза, совершенно белая голова и манера не говорить, а, скорее, изрекать фразы, поднимая кверху указательный палец. Может быть, внешнее сходство и подвигло когда-то Ганса Цоккенброка уйти в отставку с поста управляющего «Фельд-Банка» и посвятить остаток жизни возрождению абвера в его прежнем величии, тем самым заложив фундамент, на котором продолжатели возведут прочное здание «четвертого рейха». Или Цоккенброка подвигло то, что его отец, как и отец Лахузена, когда-то служил под началом адмирала Канариса? Или все гораздо проще – идея Великой Германии, как пепел Клааса, стучит в сердце каждого настоящего немца? Только одни немцы боятся, предпочитая мечтать, а другие ничего не боятся и ДЕЙСТВУЮТ. Потому что нет уже никаких сил смотреть, во что превратили Германию нынешние политики. Турки, китайцы, албанцы, арабы, негры канализационными водами хлынули в страну, заполонили ее и плодятся, как кролики. А за черной азиатско-негритянской волной тянутся мутными потоками югославы, русские, украинцы, белорусы, все кому не лень, все второсортное человеческое сырье...
– Эти дожди, влажность... На такое время лучше всего уезжать из Берлина. Куда-нибудь в Испанию. К солнцу и морю. – Начальник «Нового абвера» снова пригубил обжигающий кофе. – Супруга болеет редко, может быть, поэтому любая простуда протекает тяжело.
«Теперь, на последних ступенях жизни, мы все стареем уже не по годам, а по часам», – посетила Лахузена невеселая мысль. Много ли им осталось?.. А сделать требуется немало, чтобы уйти, не сомневаясь – флаг не останется лежать на поле боя, его поднимут, начатое ими дело будет доведено до победного конца.
Да, к сожалению, без помощи таких, как Лопес, сейчас «Новому абверу» не обойтись. Потому что не обойтись без денег, вернее, без больших денег. А большие деньги, увы, могут принести только наркотики. Но на одно, только на одно никогда не согласится «Новый абвер» – продавать наркотики немцам. Туркам, евреям, цыганам, русским, чехам со словаками и всяким помесям – сколько угодно, их генофонд не представляет никакой ценности для человечества...
Прежде чем начать серьезный разговор, хозяин покрутил настройку приемника, подыскивая противоядие от случайной прослушки. По «Голосу Мюнхена» транслировали туристическую рекламу, оба невольно заслушались: «Прилетев в столицу Крита – город Ираклион, Вы проследуете далее в район города Ретимно. Трехзвездочный отель „Крити-Бич“ с двухразовым питанием предоставит вам две недели незабываемых впечатлений древней критской культуры за довольно приличную сумму в 800 евро. Но родина Зевса, поверьте, того стоит! Искренне любим мы и остров Кипр – родину богини Любви Афродиты. Боги, они, знаете ли, не родятся где попало... Курортные городки Лимасол и Ларнака давно знакомы немецкому туристу. Две недели „трехзвездочного“ отдыха здесь обойдутся примерно в 600-650 марок, простите, евро. Более престижные Эйнана и Пафос – чуть подороже. Что характерно: на всем средиземноморском побережье – экскурсионные туры, аквапарки, чудесные круизы вплоть до библейских мест, вроде последнего прибежища апостола Иоанна или могилы Богоматери...».
– Рассказывайте, – наконец «Канарис» поставил чашку на стол. Стол, как и вся мебель гостиной, был изготовлен в старопрусском стиле. Казалось, что ты попал на сто лет назад в эпоху Фридриха Вильгельма Третьего. Весь дом убранством своих комнат словно вздыхал по старым добрым временам.
Лахузен пересказал свой сегодняшний разговор с Родриго Клементесом. Много времени это не заняло.
– А ваш кофе, конечно, уже остыл, – произнес «Канарис», когда Отто закончил с рапортом. – Может быть, хотя бы коньяком согреетесь?
Лахузен отказался – знал, что алкоголь в конце наполненного переездами дня его не взбодрит, наоборот, от коньяка потянет в сон. А ему сегодня еще с бумагами сидеть, проверять отчетность словацкого отделения.
– Так, так, крайне непонятно и крайне любопытно, – «Канарис» перебрался в кресло-качалку, набросил на ноги плед. – Лопес хочет, чтобы мы занялись каким-то русским. Не пустить к означенному месту, по возможности захватить и спрятать на одной из явок, не убивать, не дать завладеть указанным предметом. Почему такая уверенность, что русский окажется именно в этом месте и именно в ближайшее время?
Лахузен пожал плечами:
– Родриго Клементес раскрыл ровно столько карт, сколько поручил раскрыть ему синьор Лопес.
– Конечно, Лопес не считает нужным делиться с нами информацией в полном объеме, – хрустнул пальцами «Канарис». – Этот грязный латинос когда-нибудь пожалеет, клянусь мечом Зигфрида, о том, что вел себя с нами, как с какими-нибудь фольксдойче. Однако зачем, черт побери, какому-то русскому эта чешская дребедень? Вы же у нас спец по Чехии. Может быть, эта вещь, за которой идет русский, представляет немалую ценность?
– Никакой, – уверенно ответил Лахузен. – Хотя ее пропажа бесспорно попадет в передовицы чешских а, значит, и европейских газет.
– Так, так. Может быть, синьору Лопесу как раз и нужен переполох... Воспользовавшись им, он... он провернет какие-нибудь свои темные делишки. Мало, Отто, мало информации у нас. Но недаром же Лопес обещает такое солидное вознаграждение!
Лахузен еще раз пожал плечами. Отто понимал, что «Канарис» сейчас думает о том, а нельзя ли «Новому Абверу» начать свою игру и переиграть в ней синьора Лопеса, как когда-то Шелленберг переигрывал Кальтербрунера.
– Боюсь, я тоже подхватил простуду, – «Канарис» устало потер переносицу. – Может быть, действительно взять жену и укатить в Испанию, как думаете, Отто? Оставлю вас вместо себя. Вы ведь справитесь?
Мотив усталости в последнее время слишком часто проскальзывал в речах «Канариса». Отто насторожился, не кроется ли за этим какой-нибудь подвох? Не желает ли шеф в случае провала свалить на
