Глава VI
Горбун
Часов в девять утра Полинька оделась, завязала в узелок часы и ложки и вышла из дому. Миновав много населенных улиц и переулков, она пришла в переулок совершенно пустой, немощеный и незастроенный. По сторонам его тянулись ветхие, бесконечные заборы, то вогнутые, то выдавшиеся вперед; посредине стояли грязные пруды. Полинька прошла уже половину переулка, но не видала еще ни одного дома; ни людей, ни животных также не попадалось; только вороны и галки, тяжело взмахивая крыльями, перемещались с грязных луж на забор, причем Полинька каждый раз вздрагивала. Наконец однообразие забора нарушилось: показался деревянный дом с закрытыми ставнями, которые походили на заплаты. Черепичная крыша давила гнилое здание, бесконечно длинное. Ворот не было; заметив в заборе небольшую калитку, Полинька дернула за веревку, торчавшую у скобки; на дворе послышались звуки цепей; лай собак, отозвавшийся по всему пустынному переулку; но никто не являлся. Полинька снова дернула за веревку; опять лай и звон — и только. Полинька покраснела и нетерпеливо ударила маленькой своей ручкой в калитку.
— Кого те надо? — раздался хриплый голос.
Откуда? Полинька не могла решить. Казалось, он выходил из-под земли.
В сильном испуге Полинька вскрикнула и, бледная, как смерть, прислонилась к забору.
Подземный вопрос повторился. Она посмотрела с беспокойством по направлению хриплого голоса и увидала в отдушине, которая приходилась в уровень с землей, рыжую голову и улыбающееся лицо, все в коричневых веснушках, с огромным ртом и оскаленными зубами. Оно страшно щурило свои красные, слезливые глаза, пораженные светом.
— Здесь живет Борис Антоныч? — ласково спросила Полинька.
Но рыжая голова вдруг исчезла.
— Здесь, — отвечал другой голос, пискливый и протяжный.
Удивленная Полинька осмотрелась и нерешительно повторила:
— Здесь?
— Здесь.
— Можно его видеть?
— Не знаю! — пробасил третий голос, не похожий ни на первый, ни на второй.
Полинька совершенно потерялась.
— Кто-нибудь, — сказала она строго, — отворите калитку, не то я уйду: мне некогда.
— Сейчас, сейчас! — раздался старушечий голос с удушливым кашлем.
— Мне все равно, — возразила смущенная Полинька. — Кто-нибудь, — только скажите, можно ли видеть Бориса Антоныча?
Ответа нет. Полинька нагнулась взглянуть в отдушину, но отдушина уж заложена. Потеряв надежду добиться толку, Полинька решилась вернуться домой, как вдруг к собачьему лаю присоединились дикие крики: «Атрешка!.. пес… эй; буйвол! в норы!..»
Человеческий голос обрадовал Полиньку. Цепи загремели, глухой лай сменился пронзительным визгом, потом все смолкло, и калитка, будто сама собой, растворилась. Полинька вошла на большой двор, обнесенный со всех сторон крепким забором с острыми железными зубцами. Все еще не видя никого, кроме собак, высунувших оскаленные морды из своих будок, Полинька долго осматривалась и, наконец, заглянула за калитку: она увидела притаившегося мальчишку лет тринадцати, низенького, но весьма плотного, в ситцевой женской кацавейке. Нечесаные рыжие волосы совершенно закрывали его лоб, отчего широкое лицо мальчишки казалось еще шире и безобразнее. Он самодовольно улыбался.
— Дома? можно видеть?
Мальчишка грязным пальцем указал на крыльцо.
— Туда надо итти? — спросила Полинька.
Он кивнул головой и стал запирать калитку. Полиньке сделалось страшно. Она вошла на крыльцо и опять спросила:
— Так я могу видеть Бориса Антоныча?
Мальчишка подошел к крыльцу, сильно хромая.
— Ты хромаешь?
Он жалобно посмотрел на нее и показал, что не может говорить.
— Кто же со мной говорил? — спросила удивленная Полинька.
Мальчишка замотал головой, отворил дверь и пошел вперед, маня за собой Полиньку. Они вошли в небольшую прихожую; мальчишка тщательно вытер об половик свои босые ноги и указал ей на дверь; но Полинька сначала с участием посмотрела на него и дала ему пятак. Обрадованный неожиданным подарком, мальчишка весь вспыхнул, начал ласково кивать головой и все указывал на дверь. Отворив ее и переступив порог, Полинька очутилась в комнате, длинной и низенькой, которая, несмотря на множество мебели, поражала пустотой. Огромные вазы, окутанные полотном, не гармонировали с маленькими соломенными стульями, плотно стоявшими по стенам непрерывными рядами; большое зеркало с вычурной рамой, не уставившееся в длину, висело поперек.
Низенькая, мрачная комната, пустой двор, глухой переулок, немой оборванный мальчик — все вместе навело на Полиньку страх. «Что, если у меня отнимут вещи? — подумала она. — Кто услышит мои крики в этом пустом доме?» И она прижала к сердцу свое сокровище и в страхе ждала нападения.
Вдруг кто-то кашлянул так близко, что можно было подозревать в комнате присутствие другого лица. Полинька еще сильней испугалась; ноги у ней задрожали, она в изнеможении села. Послышались тихие шаги, и скоро отворилась маленькая дверь, не замеченная Полинькой.
Борис Антоныч будто вырос перед Полинькой из-под полу. Он был одет очень чисто, даже несколько изысканно. При дневном свете в лице его резко обозначалось множество мелких морщин; глаза, опушенные густыми ресницами, так же ярко блестели, как вчера вечером, когда Полинька увидела его в первый раз.
Полинька так обрадовалась появлению знакомого человека, что даже не заметила удивленного взгляда, брошенного на нее горбуном.
Они раскланялись очень вежливо.
— Извините меня… — начала она.
— Что вам угодно? — перебил он сухо. Полинька смутилась.
Заметив ее смущение, он повторил мягче:
— Что вам угодно?
— Я принесла вещи под залог, — отвечала ободренная Полинька.
Он слегка улыбнулся и посмотрел искоса на узелок, который держала Полинька.
— Какие вещи?
— Ложки и часы! — твердо отвечала Полинька.
Она начала развязывать узелок, но так торопливо и неосторожно, что все ее сокровище с звоном полетел на пол.
— Ах, что вы наделали! — воскликнул Борис Антоныч.
Он поднял часы, приложил к уху и радостно сказал: «Идут!», потом обратился к Полиньке.
— Ах, как вы испугались! — сказал он, любуясь бледным и прекрасным лицом девушки. — Хе, хе, хе!
Посмеявшись тихо и звонко, он круто спросил:
— Ну-с, так вы желаете денег взаймы?
— Да! — отвечала Полинька и нагнулась подбирать ложки.
— Не могу! — решительно отвечал Борис Антоныч, тоже нагибаясь, причем Полинька заметила горб между его плечами.
Отказ так поразил бедную девушку, что она лишилась голоса и удивленными глазами смотрела на согнувшегося горбуна, который, подбирая ложки, слегка кряхтел. Она быстро поднялась с колен, не заботясь больше о своих ложках, на которых за минуту основывала так много надежд. Горбун тоже поднялся и долго
