– Че там? – заворочался передний, пытаясь с полуоборота что-то разглядеть при свете зажигалки.
Задний не ответил переднему, даже не пикнул, когда обсмалил палец, а скоренько подхватил лежащую рядом с калашом транкинговую рацию и стал поднимать кипеж.
– «Центровой», я – «Чероки»! Тут дед прохилял в поповском прикиде, нам брошюру сунул. Только это не баптистские сопли, это инструкция по пользованию гранатометом «Муха».
Рация отнеслась к сообщению без восторга. Рация посопела, похлюпала эфиром и приказала:
– Отваливайте, переходим к варианту «Б», – рации очень хотелось затормозить указания уже сразу после «Отваливайте», но сегодня было повторено и третий раз подчеркнуто пожелание довести дело до финала кровь из носа.
Дважды приказывать не пришлось, ведь сидящие в джипе прекрасно прониклись, что хрустит такая поздравительная открытка. Если тебе показывают пулю, значит, предупреждают в последний раз: не уймешься – грохнем. Если тебе толкуют про «Муху», значит где-то на крыше уже сидит взявший тебя на мушку гранатометчик.
А разговор за столом продвигался ни шатко, ни валко. Фразы, полные тайного смысла, повисали в воздухе над зажженными официантом свечами.
– Я так скажу, что очень благодарен господину Горбункову, – пилил лосося ножем и пачкал клюквенным соусом Сергей, – Хороший был человек господин Горбунков, фотографией очень увлекался.
– Да-да, – как бы поминая старого знакомого, Евгений Ильич глотнул минералки, – И столько пользы для Эрмитажа принес! Можно сказать, пропагандировал культурное достояние России всеми возможными способами. – Евгений Ильич грустно посмотрел на нового знакомого умными и шибко искренними глазами. Под глазами мешки от трудов праведных, на лбу морщины от государственных дум. Вот такая скользкая сволочь был государственный чиновник.
Алина задумчиво крошила ножом и вилкой на тарелке осетрину, но почти не ела. Гораздо больше уделяла внимания молодому терпкому вину. Из услышанного она делала свои выводы. Получалось, что Сергей пытается, ссылаясь на «Эрмитажные списки», обязать Евгения Ильича к чему-то. И Евгений Ильич, разумеется, не очень этому рад и, внешне оставаясь пристойным, брыкается, будто шмелем ужаленный. А Сергей наседает и наседает:
– Я так скажу, что я очень благодарен господину Горбункову. Ему мало показалось услышанное за преферансом на бумагу перенести. Он потом еще и сфотографировал записи, и негативы спрятал отдельно.
Горечь от услышанного господин Фейгин не мог запить минералкой. С другой стороны большого напряга перед новым знакомым Евгений Ильич уже не испытывал. Решение принято, приказ отдан, и теперь ответственный работник разговаривал с человеком, который просто пока не знает, что уже мертв. Евгений Ильич готов был уважить последнюю просьбу умирающего только в том случае, если обреченный попросит принять фотокопии в дар.
Все остальные слова этого Сергея Шрамова уже не имели никакого значения. А Алину жаль. Классная была девчонка. Дура.
Во исполнение принятого господином Фейгиным решения на улице по варианту «Б» к вишневой тойоте Алины, крадучись, чтоб не было заметно с крыш окружающих домов, направились два силуэта. Один – на шухере стоять, у другого за пазухой новенькая, так и не доехавшая до Чечни магнитная мина российского производства и устный приказ зарядить эту штучку под вишневый капот.
Но тут на тихую улочку въехал мерс радикально черного цвета. Двое пехотинцев с миной притормозили движение в сторону вишневой тойоты, пока вороной мерс не отвалит своей дорожкой.
Но мерс и не собирался отваливать, он буксанул у пылающего всеми лампочками радуги входа в кабак «Квебек» и из машины, но не из передней дверцы, вывалился еле держащийся на ногах вьюнош. Патлатый, как женщина при первобытно-общинном строе, в джинсе, будто клинический случай хиппи.
– Слышь, брателлы, – вусмерть укуренным голосом дернул патлатый двоих пехотинцев вместо того, чтобы сунуться внутрь кабака и доказывать вышибале, что еще не в драбадан набрался, – А где тут можно магнитную мину купить, не подскажете?
Брателлы сделали вид, что обращаются не к ним. Ошибочная тактика, поскольку укуренный решил, что его не расслышали, и повторил вопрос в пять раз громче, приложив ладошки рупором к морде.
И хотя у того пехотинца, что отвечал за атас, в кармане грел душу ствол, посылать патлатого он не рискнул. Кто его знает, сколько там в мерсе людей сидит, и как они вооружены?
– Ты б, чудила, не здесь, а на Апрашке или на толчке Маршала Казакова поспрошал, – совсем под дурака ответил ответственный за шухар. Хотя и ежу понятно, их с миной вычислили серьезные люди и прозрачно намекают не делать глупостей.
– А у вас случайно с собой нет? – добил пехотинцев прозрачней некуда вопросом укуренный вьюнош. Залился звонким идиотским смехом и вернулся в мерс.
Такая предусмотрительность со стороны Шрама не предполагала ничего личного, только бизнес. Шрам прокачал, как надеялся, любые варианты возможных пакостей, понапридумывал варианты ответок. Да не просто ответок, а с художественной подковыкой, чтоб прущего буром врага сбивать с панталыку. Здесь и сейчас, в «Квебеке», а не вчера в «Невском паласе» и не позавчера в тихих Виршах решается судьба нефтекомбината. Именно сегодня и сейчас происходит главная терка. И поэтому Шрам вызвонил из Виршей всех свободных пацанов и расставил вокруг стейк-кабака. Единственно, против кого были бессильны защитные меры, это против одиночки отморозка.
Теперь вороная машина укатила как ни в чем не бывало. А два бойца-минера были вынуждены доложить о происшествии «Центровому» по транкинговой связи.
– Исчезните! – отравлено прошипела рация, – Переходим к варианту «В».
Для варианта «В» требовалось, чтоб Евгений Ильич покинул кабак. Собственно он и собирался это сделать как можно быстрее, потому что загодя обозначенные при планировании операции полчаса на отработку вариантов «А» и «Б» уже истекли, а невзрачный похмельщик все не возвращался к стойке, чтобы отлупить сигнал «Все тип-топ».
Об творившихся на улице обломах господин Фейгин был не в курсах, но это неважно. Кабак для встречи выбирал он и спецом выбрал такой, в котором в это время почти не бывает посетителей. Бери больше. И вышибала, и халдей, и бармен были предупреждены, что в двадцать два пятьдесят они должны под замотивированными предлогами исчезнуть из зала на пять минут. И потом даже в страшном сне не вспоминать, что видели здесь сегодня многоуважаемого Евгения Ильича.
Также во исполнение плана «В» вышибала уже полчаса отшивал случайных посетителей, типа: «Мест нет». А та несчастная парочка, которая сидела у окна, сама того не зная, была уже обречена, если своевременно не скипнет. Во-первых, они здесь видели Евгения Ильича. Пусть со спины, но все таки. А во-вторых, раз уж пошла такая крутая запутка, следовало поставить ментов в затруднительное положение. Подкинуть им ребус – ради кого собственно затеян сыр-бор?
– И все же хотелось бы в итоге внятнее услышать конкретные пожелания, – стал вытирать губы салфеткой господин Фейгин, недвусмысленно косясь на часы.
– Чего проще, – смыл привкус рыбы во рту водкой Сергей, – Мне не нравится позиция городских властей по отношению к продаже американцам Виршевского нефтекомбината.
– Вы считаете, что американцы недостойны?
– А вы считаете иначе? – искренне удивился Сергей, – Есть честный документ о том, что контрольная доза акций комбината достается частному лицу с российским гражданством. На фоне ставших достоянием общественности подробностей махинаций бывшего директора завода грех не согласиться с таким решением вопроса. Ведь верно?
– Я посмотрю, что можно сделать, – поднялся со стула ответственный работник, раскланялся и заспешил на выход.
А халдей тем временем заторопился убрать бутылку недопитой минералки, фужер и приборы, к которым господин Фейгин мог нечаянно прикоснуться.
У Евгения Ильича был «Ниссан патрол» и не было шофера, потому что Евгений Ильич алкоголь в рот не брал лет семь и любил водить машину сам. Сначала господин Фейгин погнал по Московскому проспекту. Семафоры подмигивают, гибедедешники, завидев специфический номер, не беспокоят – благодать.
Именно в тот момент, когда «Ниссан» господина Фейгина оставил за капотом Фрунзенский универмаг
