– А вот как раз обилием этих самых красок и красителей. Для чего они в обычной собачьей гостинице? Действительно похоже на парикмахерскую. К тому же мне их выдали в комнате, которая была похожа на настоящий лакокрасочный магазин.
– Так что же мы стоим? – воскликнул Емеля.
Через десять минут машина остановилась у железных ворот. Никакой вывески на них не было.
– Но здесь ничего не написано, – сказала Галка.
– Вот именно. Это мне тоже не понравилось, – кивнул дядя Петя. – Но в прошлый раз мне было все равно – мне дали краску, я взял и уехал. Кстати, сейчас нам тоже надо будет сказать, что мы за краской. Прошлый раз мне нужен был махаон номер три и баклажан номер четыре.
– А какой фирмы? – спросила Галка. – У меня мама французской красится.
– Тут ты для мамы лучше краску не спрашивай, – посоветовал дядя Петя. Емеля не удержался, чтобы не хихикнуть. – Ладно, просто назовем цвет и скажем, как и в прошлый раз. Я же у них всего неделю назад был.
Он вышел из машины и нажал кнопку звонка на воротах. Подождал минуту-другую, нажал еще… Ворота были безмолвно-неприступны. Но дядя Петя звонил снова и снова.
– Не может быть, чтоб никого не было, – сказал он. – Здесь же собаки, кто-то же за ними ухаживает.
Он оказался прав: переговорное устройство на воротах зашипело и прорезалось злым голосом:
– Чего надо? Сегодня неприемный день. Завтра приходите.
– У меня завтра времени нет, – сказал устройству дядя Петя. – Мне только краску забрать.
– Это ваши проблемы. Ничего не знаю – сторож я и охранник. Сказано завтра, значит, завтра. Больше не звоните.
Это было сказано так твердо, что становилось понятно: звонить в самом деле бесполезно. Дядя Петя с досадой махнул рукой и сел в машину.
– Что ж, давайте я вас домой отвезу, – сказал он, заводя мотор. – Что еще остается? Эти ворота даже «Мерседесом» не взять, тут танк нужен. Но до военных действий у нас дело пока не дошло. Я ж говорил, непонятное заведение. Вроде гостиница, а вроде тюрьма. Ладно, завтра так завтра. Но завтра я в самом деле не могу – на целый день уезжаю. Вы уж потерпите денек. Так пока, по парку побегайте, поищите… Только без меня сюда не ходите.
– А о чем мы вообще с ними будем разговаривать? – спросила Галка. – Что-то я не очень поняла. О краске для чучел? И, кстати, для чего у них эта краска? Может быть, здесь тоже чучела делают?
– Да нет, это точно собачья гостиница, – успокоил ее дядя Петя. – Даже по голосу охранника понятно. Просто мне показалось, что здесь еще и что-то вроде собачьего клуба. А настоящую информацию о собачьих происшествиях только в таких местах и можно узнать. Это как джентльменский клуб – кто у кого что украл, у кого квартиру ограбили, кто куда отдыхать съездил.
«Интересные у него представления о джентльменском клубе! – усмехнулся про себя Емеля. – Хотя если элитой общества сам себя называл художник Добронравов…»
До Галкиного дома домчались быстро.
– Запишите мой телефон, – сказал дядя Петя, остановив машину на улице Кленовой аллеи. – И свои номера дайте. Обязательно созвонимся.
Когда машина уехала, Галка сказала:
– Созвонимся… Терпеть не могу этого словечка! Не люблю неопределенности. Ну что это значит? Что мы должны позвонить или что он должен?
– Ну, во-первых, он нам ничего не должен, – возразил Емеля. – И так много сделал. А мы, конечно, позвоним. Только все-таки завтрашний день мы проживем не так, как он советовал. По парку нам без толку бегать. А раз уж у нас адрес этого странного заведения появился, то у нас один путь – туда!
– За краской? – спросила Галка.
– За информацией, – ответил Емеля.
Глава VIII
Чудесные превращения
Никогда еще Емеля не возвращался домой с такой неохотой! Галке было проще: если ее родители спросят про Тяпу, Емеля посоветовал сказать, что собака у него. На некоторое время это усыпит их бдительность. Тяпа и раньше могла остаться у Емели на день-два, так что это было вполне обычное дело. А вот что говорить Емеле? И надо же было проболтаться маме! Сейчас родители уж точно станут, во-первых, настаивать на обращении в милицию. Это значит, что весь завтрашний день надо будет посвятить тому, чтобы объяснять, рассказывать, описывать Тяпу… А сколько это займет времени? Немало.
А во-вторых, самое главное, без обращения в милицию родители не разрешат Емеле заниматься самостоятельными поисками. То есть искать вокруг дома, в парке. Повесить на столбах объявления они, конечно, разрешат. Но устроить независимую поисковую операцию, которая связана, на их взгляд, с риском, – об этом договориться будет невозможно. Это Емеля знал наверняка.
И он понял, что придется обманывать. Другого выхода не было.
Мама и папа сидели на кухне, как притихшие воробьи. Они даже не спросили ничего, а лишь встретили Емелю взглядами, полными ожидания и надежды. Он собрал всю свою внутреннюю силу и улыбнулся:
– Что такие грустные?
– Хорошие новости? – дрогнувшим голосом спросила мама.
