– По-моему, ничего, – отплевываясь от воды, сказал Филя, когда они с Даней заплыли подальше и взглянули на палаточный городок.
– Людей многовато, – высказал свою оценку Даня. – А в остальном… Я думал, хуже будет. Вообще-то мне не верилось, что наши родители решатся на такую поездку. Дикий способ отдыха.
– Потому нас и называют дикарями! – хохотнул Филя. – И вообще, все здесь – дикари.
И он высунул из воды руку, чтобы обвести широким жестом весь берег, покрытый машинами и палатками.
– Тоже мне, дикари, – проворчал Даня. – Дикари не собираются, наверное, в такие большие стаи. Муравейник какой-то.
– Не расстраивайся, – успокоил его Филя. – Что же делать, если людей так много? Лето, море – все сюда едут. Но мы ведь на машинах. Надоест на этом месте – спокойненько переедем в другое. Папа говорил, вдоль побережья народу значительно меньше.
– Вот и ехали бы сразу туда, где народу меньше, – не успокаивался Даня.
– Поедем, поедем! – Филя взвешивал на руке маленькую медузку. – Просто мой папа очень любит Коктебель, еще со времен своей юности. Поживем здесь и поедем вдоль моря.
Такой же в точности разговор вели и взрослые. Данин папа, Иван Сергеевич, тоже был не очень доволен.
– Хоть я и привык к полевым археологическим условиям, но не думал, честно говоря, что таким образом пройдет мой отпуск, – ворчал он, распаковывая бесчисленные рюкзаки и коробки.
– Отлично пройдет наш отпуск! – весело восклицал Лев Николаевич, разжигая походный примус. – Вот сейчас кофейку сварим, искупаемся, посидим, посмотрим на самую красивую в мире гору… И никто из вас даже не пикнет ничего против Коктебеля!
– Против Коктебеля я как раз ничего не имею, – хмыкнул Иван Сергеевич. – Замечательное место. Но здесь же, я заметил по дороге, есть какие-то отели? Я не говорю, что надо жить в роскоши, но элементарные условия для отдыха… Если уж это называется отдыхом.
– Дорогой Иван Сергеевич! – Лев Николаевич замахал руками, чуть не выронив примус. – Был я в так называемых коктебельских отелях! Это пытка. В номере дикая жара, под балконом – вечная музыка. А наши дети? Думаете, они променяют свободную дикую жизнь на какой-нибудь затхлый отельчик? Сейчас они выйдут из моря, будут помогать нам устраиваться. Я думаю, полезное для них занятие. Где они еще научатся готовить, мыть посуду, убирать за собой? Вот, мама не даст соврать, наш Филипп не очень-то приучен к домашнему труду. Правда, Соня? – обратился он к жене.
Она улыбнулась:
– Лева, при чем здесь какой-то домашний труд? Глупости какие. Неужели мы приехали для того, чтобы учить детей готовить и мыть посуду? И вообще, все выглядит так, будто мы против такого отдыха, а ты один – за. Ничего подобного! Мы все этого хотели, к этому стремились, и вот – достигли. По-моему, все замечательно.
И с каким-то совсем детским визгом Филина мама разбежалась и бросилась в воду. Рядом вынырнула испуганная, как у тюлененка, мордочка Фили. Казалось, на ней было написано: «Ну ты, мам, даешь! Я тебя такой еще не видел!»
Иван Сергеевич рассмеялся:
– Вот и ответ на все мои ворчания! Сдаюсь, сдаюсь и ворчать больше не буду. Это я так, по- стариковски. Тем более, честно говоря, сам равнодушен ко всяким отелям – и роскошным, и обычным. Ничего не скажешь, есть своя прелесть в том, чтобы прямо из палатки нырнуть в море.
– Кстати, пора и нам окунуться, – заметил Лев Николаевич. – А то расплавимся. Бедные наши покупатели! Каково им сейчас на рынке?
Имелись в виду все Кошкины и Данина мама, Аня-большая. Они ушли за продуктами. Перед их уходом окончательно разобрались, кого как будут называть. Вслед за Кошкиными – Сергеем и Леной – запротестовали против отчеств и мамы Фили и Дани.
– А что, разве мы такие старенькие, что нас будут называть, как какие-нибудь музейные экспонаты? – замахала руками Филина мама. – Мне и так уже надоели остроты на тему наших с Левой имен. Ведь Лева у нас – Лев Николаевич, как Толстой. А я – Софья Андреевна, представьте себе! Конечно, все кличут нас Толстыми, а вовсе не Лопушковыми. А вообще-то я Соня.
И действительно, мама Фили выглядела чуть ли не девчонкой. Даже не поворачивался язык назвать ее Софьей Андреевной, как жену писателя Льва Николаевича Толстого.
– Лучше бы всем клички взять, – посоветовал Филя. – Проще было бы.
– А вот кличек не надо, – не согласилась мама. – А то меня точно обзовете Сонькой Золотой Ручкой. Была такая знаменитая авантюристка и мошенница. Остановимся на именах. Итак, детей я не переименовываю, а взрослые отныне – Сергей, Лена, Соня, Аня-большая, Лева и Ваня.
Лев Николаевич и Иван Сергеевич закашлялись.
– Как-то… – пробормотал Иван Сергеевич. – Не особенно приятно. Ваня… Какой же я Ваня?
Он произнес это настолько искренне и по-детски, что все рассмеялись.
– Ладно, – махнула рукой Соня. – Должны быть исключения из правил. Мы будем, как дети, а вы, раз не можете отказаться от своих профессорских привычек, останетесь взрослыми. Иван Сергеевич и Лев Николаевич – как Тургенев и Толстой.
– Что-то многовато у нас детишек оказалось, – заметил Иван Сергеевич. – Трудновато будет нам со Львом Николаевичем с вами управиться. Детский сад какой-то с двумя воспитателями.
И вот «воспитатели» уже начали волноваться. Двое их подопечных, Филя и Даня, плещутся спокойненько в море, да и Софья Андреевна, то есть Соня – вот она, не отплывает далеко от берега. А где же остальные? Неужели для того, чтобы дойти до рынка и купить необходимые продукты, надо столько времени? Уже несколько часов…
– Не могли же они заблудиться! – Лев Николаевич вскакивал и в который раз смотрел вдоль берега. – Здесь же все просто: на рынок – в одну сторону вдоль моря, обратно – в другую. С закрытыми глазами можно ходить. Поселочек маленький…
– Людей зато много, – вздохнул Даня.
Филя вдруг внимательно на него посмотрел.
– А ведь… – прошептал он. – Знаешь, что мне пришло в голову? Одна версия. Если они не возвращаются, значит, их что-то удерживает. Например, кто-то из них отстал, потерялся. Кто это может быть? Конечно же, Аська! А если она куда-то ушмыгнула, значит, не просто так. Это уж сто раз проверено. Кого-то увидела из старых знакомых. И решила проследить на всякий случай…
– Да какие же здесь могут быть старые знакомые? – отмахнулся Даня. – В этой толпе и не узнаешь никого.
– Вспомни, сколько за последний год нам пришлось распутать всяких дел, вспомни! – каким-то учительским тоном сказал Филя. Будто Даня об этом сам не знал! – И почему бы кому-нибудь из наших старых знакомых не оказаться в Коктебеле? Отдыхать на море все любят. Вспомни похитителя папируса, вспомни мошенника, который Дедом Морозом переодевался. Витю Огурцова, наконец, который древнюю статуэтку из египетской гробницы украл! Да всех и не перечислишь…
Но тут Филя понял, что напоминать Дане о приключениях прошедшего года как-то неудобно. Даня был таким же их участником, как и Филя. И конечно же, прекрасно помнил всех людей, с которыми пришлось иметь дело. И хороших, и плохих. Насчет хороших – любая встреча с такими людьми приятна. А вот плохие… «Спасибо» они при встрече не скажут, это точно. Потому что ребята им здорово насолили. А вдруг такой человек, увидев кого-нибудь из них, захочет отомстить?..
Филя с Даней, не сговариваясь, подпрыгнули в одну и ту же секунду.
– Вы куда? – удивился Лев Николаевич.
– Встречать, – ответил Филя. – Что без толку сидеть на месте?
До рынка они с Даней добежали в одну минуту. Это оказалось совсем недалеко, но бежать мешал народ, неторопливо плетущийся по дорожке.
– Вроде бы те же люди, – недоумевал Даня. – И совсем другие. В Москве спешат, ловко уворачиваются от столкновения друг с другом. А здесь… Как будто спят на ходу! С открытыми глазами.
– Это состояние называется «сон у моря», – засмеялся Филя. – Есть такая лечебная процедура в
