и муж ее, дядя Володя, пьет сильно.
– Бедные, бедные наши женщины, сколько приходится им выносить на своих плечах! И тянут, не бросают своих мужей-алкоголиков, деток беспутных до пенсии кормят.
– Вы, наверное, на своего сына не нарадуетесь…
– Конечно, это моя гордость, моя жизнь. Но такая доля, видать, у матерей – как ни больно, но когда-то наступает время, когда приходится рвать по живому. Ты вложила в него все самое лучшее, воспитала, дала образование – а пользуется всем этим другая женщина. Ты с годами поймешь, что такое материнская ревность. Ты ведь когда-нибудь тоже будешь свекровью. Поэтому не хорони себя заживо даже под благородным девизом «посвятить жизнь ребенку»…
– Но ведь вы…
– Я поэтому тебе и говорю, что сама знаю, как это нелегко, быть одной. Но… у меня совсем другой случай. Скажи, ты любишь или любила отца своего мальчика?
Ирина не понимала, как это с совершенно незнакомой всего час назад женщиной она сидит вот так запросто на скамеечке и делится самым сокровенным. Никогда раньше с ней такого не бывало. Даже с любимой тетей Таней они не касались столь деликатных тем. А тут вдруг какая-то соседка с тяпкой, которой ужасно хочется излить свою обиду, свою боль, как самому близкому и дорогому человеку. Может, в ней действительно что-то колдовское, цыганское, которое привораживает к себе?
Ирина и не заметила, как Тимурчик, тихо примостившись у нее на коленках, заснул, тихо посапывая ей в плечо. Но домой ей идти не хотелось – так хорошо и уютно с этой доброй женщиной, так хотелось и дальше слушать ее мягкий голос, делиться своими проблемами.
– Когда замуж выходила, думала, что люблю. Я ведь не знала еще, что это такое – любить. А потом все быстро прошло, как ветром сдуло. Остался вот только Тимурчик…
– Раз ветром сдуло, то любви и не было… – вздохнула Мария Петровна. – Ты еще молодая, встретишь свою любовь. А когда встретишь – главное не потеряй ее. Потому что второго шанса судьба не дает… Смотри, мальчик-то уснул, – переключилась она на другую тему. – Это хорошо, когда ребенок днем спит, говорят, значит у него психика уравновешенная. Вот внучка моя, Оленька, она, правда, постарше немного твоего сынишки, но не спит днем ни за что! И такая шустрая, только успевай ее ловить, пока шкоду какую не сделала! Пойду я уж, наверное, домой. С полевыми работами на сегодня достаточно. А то, может, и ты зайдешь чайку со мной попить?
– Спасибо, обязательно зайду. Только не сейчас. Мне еще к завтрашнему дню надо курсовую доделать.
Глава 8
– Вот видишь, никому уже не нужно это несчастное письмо! – сказала Вика Кабанова после телефонного разговора с Ириной Коноваловой. – Давай, радистка Кэт, открывай конверт, посмотрим, что там за шифровки от Юстаса Алексу!
Алина взяла с полки ножницы и аккуратно обрезала край конверта.
– Смотри, тут какие-то бланки анализов и коротенькая записка.
– Ну, давай, читай, не томи!
– «Дима, высылаю результаты анализов. Идентичность рибонуклеидов очевидна. Рад был помочь. Иван». И еще постскриптум: «Можешь меня поздравить, я получил членкора. Приедешь в Москву – обмоем!»
– Нехилые друзья у покойного садовника!
– Я тебе разве не сказала? Он же по профессии врач, так что ничего удивительного. Но зачем ему какие-то анализы делать в Москве? Странно. Если у него были проблемы со здоровьем, то обследоваться можно было здесь, на месте. Уж что, а оборудование для диагностики здесь на самом высшем уровне. Многие наши не доверяют немецким врачам, а предпочитают ходить к своим, русским, которые подтвердили дипломы в Германии. И дело тут не только в нехватке языка. Наши соотечественники – и не без оснований – подозревают представителей благородной профессии в чрезмерной коммерциализации их практики при весьма посредственном уровне медицинской помощи. Немецкие врачи привыкли доверять приборам, а наши врачи – интуиции. Поэтому, получив в подмогу высококлассное оборудование, врачи из России пользуются успехом у пациентов. Я, кстати, придерживаюсь такой же точки зрения и хожу к русским врачам. Даже Маркуса водила на консультацию к совершенно потрясающему отоларингологу из Питера. И этот доктор моему мужу действительно помог, хотя до этого Маркус ходил к трем или четырем местным светилам в этой области.
– Вот найду себе приличного мужа в Германии, тоже подтвержу диплом… – размечталась Вика.
– Для начала научись говорить по-немецки. Да и диплом подтвердить не так просто, как кажется на первый взгляд. Посмотри лучше внимательней, что это за анализы делал Коновалов?
Вика взяла листок и глубокомысленно углубилась в его изучение.
«Н-да, похоже, с подтверждением диплома ей будет нелегко…»
– А черт его знает, – в конце концов сделала заключение докторша Вика, – кажется, что-то связанное с наследственными болезнями. Во всяком случае, это не стандартное медицинское обследование, а какое-то специальное.
– Ну, это и так ясно, раз заключение писал членкор из научной лаборатории. В любом случае, Дмитрию Коновалову эти анализы уже ничем не помогут. Даже если он был чем-то болен, умер в любом случае не от болезни…
За время разговора с Викой Алина успела одеться, привести себя в порядок, собрать Михаэля и немного затормозила, раздумывая, какая сумка будет сегодня удостоена чести сопровождать ее в больших и малых делах. Надо сказать, что сумки, наряду с туфлями, были одной из маленьких женских слабостей Алины. Впрочем, именно к этим предметам туалета многие женщины относятся с особым трепетом и благоговением. Даже те, которых никак нельзя назвать шмоточницами.
В конце концов, выбор был сделан, Алина начала перегружать в избранницу все необходимое ей на сегодня. К счастью, дежурный пакет с запасными вещами и памперсами для сына находился в машине постоянно.
– Викуля, ты отдыхай, покушать найдешь чего. Скоро должна подойти Елена Николаевна. Она приготовит обед и немного приберет. Будет желание – можешь ей помочь.
Вика фыркнула:
– Это ее работа, пусть сама и делает! С какой стати я буду помогать прислуге?
– Я не настаиваю, – разочарованно сказала Алина, – только если ты сама хочешь. К тому же, Елена Николаевна – интеллигентная образованная женщина, а не профессиональная прислуга. Жизнь у всех по- разному складывается. Она по своей специальности работать здесь никогда не сможет, а заняться ведь чем-нибудь хочется, опять же, деньги никому еще не мешали.
– Эх, если бы у меня была домработница, я бы пальцем по дому не пошевелила, – лениво потягиваясь сказала Вика. – Хочется себя почувствовать состоятельной женщиной… как ты…
– Я в твои идеалы не гожусь, потому что по возможности предпочитаю делать все сама. А к услугам Елены Николаевны пришлось прибегнуть, когда родился Миха, и я просто физически не могла уже со всем управляться. Ну все, мы с Михаэлем побежали, не скучай!
– Может, ребенка оставишь? Я ведь дома, никуда не собираюсь пока…
– Мы уже привыкли с ним вдвоем по делам мотаться, так что мне это не в тягость!
– Ну ты прям героиня. «Коня на скаку остановишь, в горящую избу войдешь?»
– Войду, войду, когда надо будет. Правда, пока не доводилось, хотя бывали в жизни моменты…
– Ну, беги, беги, эмансипэ с младенцем, а то не успеешь по всем своим важным делам. Надеюсь, ты не очень поздно? Возможно, я вечером отчалю к следующему претенденту. Сейчас буду ему звонить.
– Отложи лучше до завтрашнего утра. Вдруг какой-нибудь маньяк попадется, у них в сумеречное время обостряются порочные влечения. Ну, пока!
– До вечера!
– Катастрофа! – Юля Хафер схватилась за голову и дрожащим голосом сообщила своему поклоннику Алексу Бинеру, который зашел к ней поболтать и выпить чашечку кофе: – У Элеоноры Шур мать при смерти. Она срочно улетает к ней в Ростов.
Юля дрожащей рукой положила трубку на телефонный аппарат.
