Алина поняла уже, что каждое слово придется вытягивать из нее клещами, во всяком случае, в начале разговора. А растормошить оглушенную своим горем женщину можно попытаться, лишь набравшись терпения и, само собой, с глазу на глаз, а не по телефону. Чтобы не терять драгоценное время, сразу после телефонной беседы она поехала в уже знакомое ей место, где обитала безутешная вдова, которую, к тому же, чуть не убили саму.
Ирина открыла входную дверь все с тем же выражением безразличия на лице, с которым она проводила Алину всего несколько часов назад.
– Чай, кофе? – механически поинтересовалась она.
– Мне все равно, что вы будете, то и я. Вы конфеты любите? Я прихватила к чаю…
– Не стоило тратиться. Я сладкого не ем. Впрочем, если вы для себя, – спохватилась хозяйка. – У меня есть конфеты, мороженое, печенье. Что-то будете? Димочка любил сладкое, а я вот – не очень…
– Ирина, скажу вам честно – мне хотелось бы узнать подробнее о прошлом вашего мужа, – Алина решила не затягивать период обмена любезностями, а сразу приступить к делу. – Своему приятелю в Москве он посылал тест на определение отцовства, результат анализа – положительный. У вас есть какие- то предположения на этот счет – кому мог понадобиться такой тест?
Алина решила не сообщать сразу вдове, что один из тестируемых – ее муж. Пока она ехала на встречу с Ириной, ей на мобильный телефон позвонила Юля Хафер из полиции и подтвердила их предположение, что Коновалов делал тест для себя.
– Абсолютно никаких предположений на этот счет…
– А родственники у вашего мужа в Германии есть?
– Нет. У него есть взрослая дочь, но она живет в Москве.
– Извините, если вам покажется бестактным… А других детей у вашего мужа нет?
– Понимаю, что вы имеете в виду… но я уверена, что если бы вдруг… ну, то, что вы думаете… я бы знала об этом. Вы наверняка видели наши досье и знаете, что мы женаты не так давно. И у меня, и у Димы – второй брак. Дети у нас взрослые, но это не совместные дети. Знакомы мы уже больше тридцати лет. Так уж получилось, когда мы встретились – я была свободна, но Дима… он был женат, и у него росла дочь… и, в общем, много лет мы были просто знакомыми, потом друзьями… даже я бы сказала больше – наши души породнились раньше, чем… как это теперь говорят? – чем произошло слияние тел. Бывает же такое в жизни… Хотя, пожалуй, не так часто. Но нам очень повезло, как везет не всем. Ведь у некоторых так и проходит жизнь рядом с посторонним человеком, который почему-то называется мужем или женой. Вам часто приходилось встречать супругов, которых можно было бы назвать родными людьми, родственниками?
Алина сидела молча, не зная, стоит ли ей вообще что-то говорить. Было похоже, что для Ирины ее присутствие или отсутствие, как и сказанные Алиной слова, никакой роли не играют. Она просто думала вслух. Ее вдруг прорвало, как это изредка бывает даже с самыми закоренелыми молчунами и мизантропами. Боясь вспугнуть неожиданный всплеск красноречия, Алина тихонько сказала:
– Я знаю, это большая редкость! – и скромно замолчала, предоставив возможность Ирине дальше изливать душу.
– У Димы была жена – умница, красавица. Я была с ней знакома, и, конечно, никогда бы не посягнула на чужую семью, чужого мужа. Для меня это имело особое значение – я ведь развелась с первым мужем, потому что он обманывал меня с моей подругой. К тому же, не мне было тягаться с Милой – так звали Димину первую жену. По сравнению с ней я была просто серой мышкой – блеклой и незаметной. Но она… она изменяла Диме, у нее был любовник – второй секретарь Томского обкома партии. Ей хотелось поклонения, светской жизни, дорогих подарков. Она не любила Диму. Просто вышла за него замуж, потому что родители сочли его перспективным женихом. Но он их надежд не оправдал. Ему прочили большое будущее в науке, его приятель – письмо от которого вы принесли – стал известным ученым, работает в Москве, руководит институтом… А ведь когда-то он считался куда менее перспективным, чем Дима. Они с Димой вместе писали работы – то есть Дима давал идеи, формулировал логические выводы, а тот просто их оформлял на бумаге. Профессором он стал тоже благодаря их общим изысканиям, а вот Дима не захотел… Он после института защитил кандидатскую диссертацию и пошел работать в детскую больницу. Так и остался там вплоть до нашего отъезда в Германию. Мила и ее родители постоянно ставили ему в укор, что он не захотел дальше заниматься карьерой, он себя чувствовал очень неуютно дома, и были времена, когда, поссорившись с женой, он приходил жить к своей маме. Вот она, – Ирина кивнула головой в сторону портрета черноглазой красавицы, на которую Алина обратила внимание еще во время первого визита. – А я по странному стечению обстоятельств жила в соседнем подъезде, и мы… мы дружили с Марией Петровной. Дима очень любил свою дочку и никогда не помышлял о разводе, чтобы не травмировать девочку. Перекипев несколько дней, он возвращался домой. Я-то влюбилась в него с первого взгляда, хотя и сама себе в этом боялась тогда признаться. А его чувства ко мне развивались постепенно, по мере того, как мы узнавали друг друга. Правильно все-таки говорят, что для мужчины в первый момент знакомства важно визуальное восприятие, и только потом он начинает познавать и оценивать другие достоинства женщины. Я ведь не из тех красоток, к ногам которых мужчины падают штабелями, хотя поклонники и у меня были. А уж у Милочки… Я чисто по-женски ее понимала – ведь она фактически вышла замуж за человека, которого не знала, не любила и так и не смогла никогда узнать и полюбить…
«А я уж как это понимаю…» – подумала Алина и громко вздохнула. Ирина спохватилась:
– Вам, наверное, не интересно слушать подробности нашей семейной хроники? А меня вдруг прорвало, очень уж у вас располагающая натура…
Алина поспешила ее заверить, что очень увлеклась рассказом – впрочем, говорила она искренне, и Ирина продолжила, оживившись и как бы возвращаясь к жизни. Пусть той, давно прошедшей, – но такой дорогой ее памяти жизни…
– Дима метался, не знал, что ему делать. Мила и ее родители возражали, чтобы Оленька – это его дочка – часто бывала у Марии Петровны. Мотивировали тем, что у нее девочка, мол, набирается просторечных слов. Мария Петровна была родом из Украины, и хотя прожила почти всю жизнь на Урале и в Сибири, в ее речи были, как это принято по научному называть, «украинизмы». На мой взгляд, это даже украшает и разнообразит язык, но у них было свое мнение на этот счет. Они высокомерно называли ее «колхозницей» и при каждом удобном случае тыкали Диме в глаза, что он из совсем простой семьи…
– А отец? Отец у Димы был? – подгадав подходящее место в рассказе Ирины, задала интересовавший ее вопрос Алина.
– Конечно.
«Совсем это и не „конечно“. Сразу после войны, когда родился Дмитрий Коновалов, наличием физического отца мог похвастаться далеко на каждый ребенок. То есть, понятное дело, что биологический отец был у всех – в пробирках еще детей не выращивали, но чаще всего он существовал только гипотетически – по рассказам мамы или бабушки в образе смелого летчика-героя, трагически погибшего незадолго до появления на свет долгожданного отпрыска», – комментировала, правда, только про себя, Алина.
Само собой, Ирине это было известно, но все, что касалось ее драгоценного Димы и почитаемой ею Марии Петровны никак не могло быть замарано даже малейшими серыми пятнышками.
– А вы были с ним знакомы? – осторожно поинтересовалась Алина.
– Нет, к сожалению. Он очень рано умер. Дима был совсем маленький и даже его не помнил. Мария Петровна познакомилась с ним на Урале, где жила на поселении, а он тоже отбывал там наказание. Он был из «политических», когда они поженились, был уже тяжело болен, к тому же, он был намного старше Марии Петровны и вскоре умер…
«Это, конечно, не сказка про летчика-героя, но выглядит сомнительно…» – анализировала Алина.
– А фотографий отца Димы вы не видели? – на всякий случай поинтересовалась она.
– Нет, у Марии Петровны не сохранилось фотографий мужа. Она как-то даже горько пошутила – от замужества, мол, только фамилия мужнина осталась…
«Ага, значит, муж все-таки был, раз она меняла фамилию… – отложила у себя в голове полезную информацию Алина, – надо будет выяснить на всякий случай ее девичью фамилию. Получается, вариант „Коновалов и отец“ отпадает? А с учетом нестабильной семейной жизни Коновалова в молодости, вариант с наличием у него какого-нибудь внебрачного отпрыска вполне вероятен… Естественно, любящая женщина
