– Ты лампочку запасную для фонарика взял?
– Даже две, – ответил Саня. – И батарейку.
– Батарейку ладно, а вот одну лампочку мы испортим.
Саня пока еще ничего не понимал. Не мешая расспросами Пашке, он следил за его действиями.
Сначала Пашка все приготовил для костра. Костерка, если точнее. Набрал самых сухих хвоинок, которые успели высохнуть под ветром, таких же сухих веточек. Под них положил кусок одеяла, который оторвал от одного края. Обильно обрызгал этот кусок жидкостью из баллончика, понюхав ее при этом:
– Точно, эфир. Пахнет, как в больнице. Вспыхнет, если только…
Он не договорил, потому что приступил, судя по выражению лица, к самой важной процедуре. Лампочку от фонарика он положил на пень, взял крепкую палку… Аккуратно придавил палкой стеклышко лампочки и легонько нажал. Послышался едва слышный стеклянный хруст. Пашка осторожно поднял лампочку за цоколь и вгляделся в нее.
– Пока… получилось, – прошептал он. – Ниточка вроде целая осталась. Давай, Чибис, неси быстрее батарейку!
Когда Саня принес батарейку, Пашка попросил его еще раз сбрызнуть тряпку эфиром.
– Прежний, наверное, уже испарился, – пояснил он. – Ты подожди, польешь, когда я скомандую. Когда я буду готов.
Пашка опустился на колени, осторожно приблизил разбитую лампочку к тряпке, а к ее цоколю – контакты плоской батарейки.
– Поливай!
Тряпка стала влажной. Пашка сразу же почти вплотную приблизил к ней тонюсенький волосок лампочки. И притронулся к цоколю контактами батарейки. Волосок засветился слабеньким светом, как будто светлячок.
– Ох, перегорит сейчас, – шептал Пашка. – Ох, перегорит… Ну, давай, давай, зажигайся!
Он уже поднес светящуюся ниточку к самой тряпке… Ниточка ярко сверкнула и… погасла! Но в тот же момент по тряпке скользнул вверх почти прозрачный язычок пламени. И захватились огоньком, вспыхнули первые хвоинки, и огонь уже смелее пополз вверх, к сухим веточкам.
Пашка судорожно кашлянул и стал быстро-быстро подкладывать веточку за веточкой. Похоже, у него даже речь отнялась от радости! От волнения и Саня бросился на колени и стал дрожащими руками помогать Пашке.
– Неужели… получилось? – прошептал он. – А ты не доверяешь достижениям прогресса! Такую бы лампочку древним людям!
– Ага, – выдохнул наконец Пашка, распрямившись. – Вместе с батарейкой. И баллончиком с эфиром.
Костерок уже горел уверенно. И ребята устроили вокруг него настощий ритуальный танец. Не хуже первобытных людей!
– Откуда ты это знаешь? – удивленно спросил Саня, когда успокоился после невероятных прыжков. – Про лампочку. Я бы никогда не догадался, что она может гореть и без стеклышка…
– Да я тоже раньше так думал, – с довольным видом пожал плечами Пашка. – Казалось бы, лампочка разбилась, значит, испортилась. Но я вспомнил один случай. У нас дома чуть пожар не случился от настольной лампы. Она упала, и от нее штора загорелась. Отец и объяснил мне, что произошло. Оказывается, стекло лампочки разбилось, а нить накаливания уцелела. А она еще и без стекла некоторое время горит. Вот она, раскаленная до большой температуры, и прикоснулась к шторе. А сейчас я применил этот случай к нашей лампочке. И чудо удалось! Непонятно, как у меня получилось не повредить волосок. Он же совсем тонюсенький. И горел секунды две-три… Я этого и не ожидал, по правде сказать. Но вот успел поджечь твою жидкость! Молодец, Чибис, что захватил все-таки этот эфир. Все совпало!
– В таком случае всегда говорят: случайностей не бывает, – улыбнулся Саня. – Чудо всегда из случайностей состоит.
И чудо плавно перешло в обычные дела. Горел костер, кипела над ним вода в котелке, ребята с аппетитом жевали бутерброд за бутербродом… Приготовленные уже закончились, и они открыли банку консервов, намазав их на хлеб. Собственные изделия показались еще вкуснее. А чай… Наверное, и в Москве Саня будет скучать по чаю, заваренному земляничным листом. Даже если он заготовит себе листьев про запас – разве в Москве можно вскипятить воду в котелке над костром? Таких удобств в городе нет. Что и говорить, на кухне современной квартиры многого не хватает!
Глава 11
Прыжок над порогом
Путешествие уже имело свою историю. Потому что наполнилось событиями, о которых можно было вспоминать, и события эти были интересными. Чего стоила одна только ночевка на плоту во время грозы! А добывание огня? Может, никто и не поверит в такой способ разжигания костра без спичек, но Саня и Пашка не очень-то об этом беспокоились. Не поверят, и не надо. Главное, что это правда. А когда говоришь правду, о чем же можно беспокоиться?
Ребята уже привыкли к плоту. Они легко им управляли на поворотах, уверенно причаливали к берегу, поднимали и опускали парус, по-новому перетягивали веревки, удерживающие мачты… В общем, жили обычной морской, то есть речной, жизнью. Многое, конечно, они делали из простого интереса и даже от нечего делать. Ну к чему, например, по десять раз поднимать и опускать парус? Ведь он не выполняет никакой полезной функции – не считая, конечно, функции украшения и гордого вида. Но Пашка понял, что веревка подъемного устройства все равно не успеет перетереться за время плавания. Почему бы в таком случае не потренироваться лишний раз с подъемом-опусканием паруса? И Пашка, и Саня занимались этим довольно усердно. Особенно когда проплывали мимо редких пляжиков с купающимися и загорающими дачниками. Приятно было под удивленными взглядами заниматься самыми настоящими корабельными действиями! Наверное, на здешней речке настоящий плот с парусом видели впервые…
А когда ватага деревенских мальчишек, не отставая, преследовала плот целый час по берегу и уже готова была броситься на абордаж, Пашка пошел на хитрость. Он незаметно соорудил из одежды большую куклу, которая даже не умещалась в хижине. Было похоже, что какой-то огромный человек спит в каюте, раскинув ноги в сапогах по палубе. Мальчишки долго присматривались и наконец отстали.
На обед опять была уха – из-за обилия пойманной рыбы Пашка попытался блеснуть своим кулинарным талантом. Он приготовил тройную уху: пескари, на этот раз почищенные, выбрасывались из бульона дважды. А потом уже закладывались туда окуни, плотва и уклейки. Но особенного отличия тройной ухи от двойной Саня не обнаружил. Вкусно, конечно. Но разве прежняя была не вкусной?
А чай Пашка сделал смородиново-мятный. Правда, мяты он нашел совсем немного, несколько маленьких листочков, но и этого было достаточно. А от смородиновых листьев и веточек чай получился не только душистым, но и красивым на цвет – золотисто-багряным.
Санин гербарий увеличивался. Скоро уже в альбом приходилось класть по два растения на одну страницу.
«Все-таки разнообразная у нас природа, – думал при этом Саня. – Не хуже, чем в тропиках!»
А если бы он собирал не только красивые и необычные растения, а все подряд? И десяти альбомов не хватило бы!
Но вот почему-то с каждым новым поворотом Пашка все пристальнее и пристальнее вглядывался в берега, как будто искал что-то… Или старался что-то узнать.
– Что-нибудь вспоминаешь? – спросил его Саня. – Наверное, в походе здесь бывал?
– Да… наверное, – неопределенно ответил Пашка, нахмурившись.
– А чего ты такой невеселый? – удивился Саня. – Неприятные воспоминания?
– Да не в этом дело, – вздохнул Пашка. Он поднял вверх палец. – Слышишь?
Саня прислушался. Честно говоря, звуки были те же, что и час, и два назад: шорох паруса, плеск воды, вскрики чаек, когда они бросались за рыбой в воду. Да еще в воздухе стоял разнообразный звон от всяких насекомых.
– Слышу, – ответил он. – А что?
– Плотинка шумит, – сказал Пашка. – Моя ошибка. Если там такой водопад, что издалека шум слышен, то
