вспышками частых взрывов. Похоже, артподготовка. Но к рассвету огонь противника почти стих и, как ни странно, никакой атаки за этим не последовало. Значит, не артподготовка. Тогда что же?
Жаров ушел к себе, а Костров остался в роте. На рассвете он увидел трех перебежчиков с белыми флажками. Они ползком пробирались через ничейную полосу. С позиций противника по ним не стреляли. Прошло немного времени, и их доставили в траншею. Редкая удача! Сейчас все выяснится.
Перебежчики просили немедленно доставить их в штаб полка или дивизии.
— Командир батальона майор Чиокан, — сдержанно представился Жарову румынский офицер с широким бледно-желтым лицом.
— Ого! — приятно подивился Костров.
— Командир роты сублокотинент Ионеску, — представил майор офицера в форме лейтенанта румынской армии. — А это Бануш, переводчик, — указал Чиокан на своего второго спутника со знаками плутоньера- мажора, то есть старшины.
Оказывается, румыны прибыли как парламентеры.
— Имею честь, — продолжал Чиокан, — сделать для передачи советскому командованию важное заявление.
— Мы готовы выслушать вас, — ответил Жаров.
Ему стало ясно, что на той стороне происходят важные военно-политические события.
— Сегодня ночью, — сообщил Чиокан, — получен приказ прекратить военные действия против Красной Армии и вступить с вами в контакт. Румынский полк уже ведет бой с немцами.
Чиокан был взволнован. Речь его отрывиста, перед советскими офицерами он вытягивался в струнку, старался не уронить своего достоинства. Более свободно держался переводчик Бануш. Каждую фразу он произносил подчеркнуто раздельно, озорно поблескивая глазами.
Жаров позвонил комдиву и сообщил ему о появлении в расположении полка румынских офицеров.
В ожидании распоряжения сверху офицеры разговорились. Чувствовалось, что румыны старались как-то выговориться.
— У нашей армии нет ни сил, ни желания воевать с вами, — просто объяснил Чиокан положение в своих войсках.
— А не кажется ли вам, — вежливо спросил Березин, — что ваше правительство потерпело крах?
— У нас многие не любят Антонеску, но я не могу ничего говорить о правительстве: мое дело повиноваться. Армия не занимается политикой.
— Неправда, — запротестовал Березин.
Майор Чиокан пожал плечами и отмолчался. Тогда Березин исподволь поинтересовался его убеждениями.
— Я сам по себе, — невнятно ответил тот.
— Разве можно жить без политических симпатий и антипатий?
— Я офицер, и, если хотите, у меня духовный нейтралитет. Солдат служит любому режиму.
— Простите, майор, — не согласился Березин, — это не так: оружие в руках солдата либо защищает свой народ, либо служит его поработителям. Иначе не бывает.
— Нет, я всю жизнь сам по себе, — вежливо упорствовал Чиокан.
— Однако вы служите в армии, которая много лет является опорой фашистского режима.
Чиокан беспомощно развел руками и заговорил о событиях на молдовском участке фронта, напомнил, как советские разведчики трижды взяли пленных на одном и том же месте.
— О, то парадокс, — восхищался он, — удивительный парадокс. Если б вы знали, как бесновались немцы! А когда пленили их офицера из штаба корпуса — переполох был ужасный.
Вскоре прибыл румынский колонел[22], а затем и советские офицеры из армии. Среди них и майор Таланов. Жаров с нетерпением ждал окончания переговоров и мысленно планировал новый бой. Ждать ему пришлось недолго, с румынами договорились быстро. Пока их части еще в отрыве от своей армии, повернувшей оружие против фашистской Германии, они будут сражаться здесь же, оставаясь некоторое время в оперативном подчинении советского командования.
Смяв противника, полк двинулся дальше. Следом тронулся и батальон Чиокана, временно приданный Жарову.
— Будьте бдительны! — напутствовал комдив, вручая приказ. — Сделайте, чтоб люди поняли смысл происходящих событий. Учите их воевать по-новому, разъясните, что главный их враг — гитлеровцы. Не исключено, что в новых боях будет постепенно выковываться демократическая армия уже новой Румынии.
Построив батальон у входа в узкую долину, Чиокан представил его командованию полка. Румынские солдаты с нескрываемым любопытством глядели на советских офицеров.
Обходя строй, Жаров и Березин в свою очередь присматривались к румынам. Неровные ряды небрежно заправленных и плохо снаряженных солдат.
— Когда мылись в бане? — спросил майор щуплого солдата, и Серьга Валимовский тут же перевел его слова.
— Месяц назад, домине официр, — выпалил солдат.
— Что было сегодня на обед? — поинтересовался Жаров у другого.
— Мы еще не обедали, домине официр.
— Почему? — повернулся майор к Чиокану.
— Не подвезли продукты... будут только завтра.
— Накормите их, — приказал Жаров Моисееву, — пусть повара приготовят обед. — И сразу обратился к румынским солдатам:
— Мы будем воевать теперь плечом к плечу, — громко начал Жаров, чтоб слышали все, — воевать как товарищи по оружию. У нас с вами один враг — гитлеровские захватчики. Будьте всегда готовы к бою, точно и беспрекословно выполняйте приказы. Будьте храбрыми солдатами — и вы победите!
НОВЫМ КУРСОМ
Наутро у горного селения разгорелась жаркая схватка. Прошел час, другой. От Чиокана никаких известий. На вызовы по телефону дежурный беспрестанно отвечал заученной фразой: «Домине майор руководит боем». Жарову пришлось отправиться на румынский КП. Никого, кроме дежурного телефониста. Чиокан в ста метрах сидит на траве, как будда, поджав под себя ноги, и ждет донесений от командиров. Где они, точно он не знает. Проверили вместе. Рота Ионеску взбирается на гору, две другие еще внизу: у них нет боеприпасов. Немцы наблюдают за румынскими ротами и бьют по ним прицельно. Солдаты кучами окружают раненых и убитых и несут бесцельные потери.
Ионеску первым потеснил гитлеровцев. Его повернули влево, и он облегчил бросок вперед ротам Кугры и Щербана. Жарова порадовала исполнительность солдат и офицеров, почувствовавших в бою надежную дружескую руку. Не понравился лишь Кугра. Ему во всем хотелось быть первым, и он скопом бросал людей вперед, а вместо твердой и внушительной команды у него много крику и суеты.
Через день-другой Чиокан обратился к Жарову с неожиданным вопросом;
— Доверяет ли советской командование румынам? — И, сняв очки, сам ответил: — Нет, не доверяет. Вы ставите нас лишь на фланги, словно боитесь, не выдержим.
Рассмеявшись, майор объяснил Чиокану его ошибку:
— Осторожность не есть недоверие. Румынский батальон еще слаб. Какой же смысл рисковать людьми? Вы сами говорили, гитлеровцы не раз подставляли румын под смертельные удары.
— А все же дайте нам задачу посложнее, — настаивал Чиокан.
