— Скажи, скажи, Люба, ты придешь?
Девушка, вздрогнув, вырвала руку и побежала к лодке, где ее ждали цыган с сестрой, которые продолжали ссориться между собой.
Лодка быстро выехала из осоки на гладкую поверхность озера, и Люба, сидя в ней, дружески кивала головой оставшемуся на берегу. Цыган правил лодкой, Стеша гребла. Лодка шла неровно, потому что голова гребца тоже поминутно повертывалась к берегу. Щеголеватый господин, стоя на берегу, делал прощальные жесты и долго следил за лодкой. Когда лица сидящих в ней стали сливаться, он запел какой-то романс на итальянском языке. Голос его был силен, метода пения — необыкновенно приятная.
Лодка остановилась и потом быстро понеслась снова к берегу. Певец снова мог различать лица сидящих в ней. Люба встала; худощавая цыганка, вынув весла, повернулась совершенно к берегу. Голова цыгана выглядывала из-за плеча Любы, и он тихо правил веслом. Когда певец заключил свое пение энергической нотой, сидящие в лодке стали посылать ему выразительные жесты, и лодка медленно продолжала прежний свой путь.
Глава XL
На другой день, рано утром, лодка уже была на озере. В ней сидела одна Люба, которая с трудом правила двумя веслами, поминутно отдыхая и часто поглядывая на свои раскрасневшиеся и даже слегка припухшие руки. Подъехав к скату горы, девушка долго смотрела на берег; в ее лице появилось тоскливое выражение; она скрылась с своей лодкой в осоку.
Через час послышался конский топот из лесу, и щеголеватый господин, осторожно спускаясь по скату, что-то напевал, глядя на озеро. Осока зашевелилась, и смуглая головка выглянула.
— А-а-а! это ты! — радостно воскликнул щеголеватый господин, быстро соскочил с лошади и кинулся к девушке, которая пугливо спряталась.
— Ну полно, выходи из лодки! — говорил нетерпеливо щеголеватый господин.
Девушка раздвинула осоку и, улыбаясь, выглянув, сказала:
— Я приехала слушать тебя.
— Ну выходи: я спою тебе.
— Нет, я буду слушать в лодке.
— Отчего же ты не хочешь выйти на берег?
— Так!
— Почему же ты боишься меня?
— Чего мне бояться! пой же.
— Не хочу: выходи!
— Я не выйду, я сказала, что не выйду! — разгорячась, говорила девушка.
— Так я петь не буду! — с досадою отвечал щеголеватый господин.
— Прощай!
И девушка стала отъезжать от берега.
— А если так, то я вплавь догоню тебя, — сказал щеголеватый господин.
И, сняв с себя сюртук, он подбежал к самой воде.
— Ради бога, не делай этого: ты утонешь! — умоляющим голосом воскликнула девушка и остановила свою лодку.
— Почему ты думаешь, что я утону? я плаваю хорошо; да и ты опять спасешь меня.
— Ах нет! ты не знаешь, сколько погибло в этом озере, и никто, кроме вот того, кого ты видел вчера, — моего брата, — никто из здешних жителей ни за что не пойдет в воду.
— А я, я готов броситься в это страшное озеро, чтоб хоть ближе посмотреть на тебя.
И щеголеватый господин сделал движение вперед, как бы готовясь исполнить свое намерение.
— Стой, нет! я лучше выйду! — поспешно закричала девушка.
И лодка подъехала к берегу, где ждал щеголеватый господин, протянув свои руки, чтоб высадить ее; но девушка отказалась от его помощи, говоря:
— Я сама; оставь меня.
Она ловко прыгнула на берег и осталась на том же месте.
— Ну что же, пойдем сядем! — сказал щеголеватый господин, оглядывая девушку, и воскликнул: — Боже, какая ты сегодня нарядная! и как идет к тебе белое платье!
Наряд девушки весь состоял из белого платья, кисейной пелеринки и длинных распущенных кос, на которых у головы было приколото по розе.
— Ну что же ты стоишь? неужели в самом деле ты боишься меня? — обидчиво спросил щеголеватый господин.
— Я… нет… мне страшно! — чуть не плача, отвечала девушка.
— Отчего же тебе страшно! — мягким голосом спросил щеголеватый господин и, взяв девушку за руку, прибавил: — В самом деле, у тебя руки как лед!
Девушка, вспыхнув, вырвала свою руку и строго сказала:
— Ну пой же!
— Я тогда только могу петь, если увижу на твоем личике такую же улыбку, как вчера, — отвечал щеголеватый господин.
Девушка улыбнулась, и он, упав перед ней на колени, пропел страстный речитатив по-итальянски. Сначала девушка в испуге отскочила, но потом весело сказала:
— Вчерашнюю, вчерашнюю.
— Ты сядь и не бойся меня; я спою тебе всё, что ты хочешь.
И щеголеватый господин указал девушке место возле себя.
После минутного размышления она робко опустилась на траву и, не подымая глаз, сказала:
— Кто ты такой?
— Я… я странствующий певец.
Девушка поглядела пристально на щеголеватого господина и, покачивая головой, сказала:
— Я видала их: они не похожи на тебя.
— Да ты, верно, видела актеров; я, точно, на них не похож. Но ты скажи мне, кто ты такая? не может быть, чтобы ты была сестра твоих вчерашних…
— Ну пой же! — с упреком перебила его девушка.
— Право, не могу: сядь ближе! — воскликнул щеголеватый господин.
Девушка придвинулась слегка.
Опять раздались звуки, полные гармонии, и удивительно, как были они выразительны в утреннем воздухе, посреди величественной тишины мрачной природы!
Девушка напряженно слушала пение; даже слезы выступили у нее на глазах. Она полна была восторга. И когда певец замолк, она, как бы утомленная, сильно вздохнула и с чувством сказала:
— Я бы целый день слушала, — и ласкающим голосом прибавила: — Выучи меня петь так же, как ты поешь.
Щеголеватый господин улыбнулся, любуясь девушкой, которая, вскочив, побежала к берегу.
— Куда же ты? куда? — кинувшись за ней, спросил ее щеголеватый господин.
— Я выну гитару из лодки, — отвечала девушка.
Через минуту щеголеватый господин настраивал гитару. И, как бы одушевясь ею, он запел стройным голосом, не спуская глаз с девушки, которая то улыбалась, то хмурила брови. Глаза у нее горели, грудь высоко подымалась. Она, казалось, не могла оторвать своих глаз от лица поющего.
— Красивая и милая моя дикарка! честью клянусь, я в жизнь свою не встречал женщины, у которой в глазах было бы столько детства и в то же время страсти! — поющим, нежным голосом проговорил щеголеватый господин, и девушка не успела очнуться, как губы певца очутились на смуглой и горячей ее щеке. Девушка вспыхнула, потом побледнела и, закрыв лицо руками, горько заплакала.
Щеголеватый господин был сконфужен кротким гневом оскорбленной девушки и молил у нее
