– С Алексом нам даже увидеться не позволили, – хмуро сообщил Марш, не делая ни малейших попыток скрыть охватившее его раздражение. Валери понимающе кивнула.
– Я всегда говорила: этот Раймонд Торрес – тот еще тип. Гений – это понятно. Но общаться с ним – не приведи Господи.
– Если он спасет Алекса – мне совершенно все равно, кто он и что он.
– Да это понятно, дорогая моя, – Валери Бенсон энергично кивнула. – Нам всем, в общем-то, наплевать на это. И потом, за два-то десятка лет и он мог перемениться – кто может знать? А вообще – было бы у меня хоть немного мозгов, я бы точно его окрутила! Эта контора ведь вся его, так?
– Вэл, – взмолилась Эллен, – уймись немного, пожалуйста. Я понимаю, тебе хочется нас отвлечь – но ничего, мы держимся...
Улыбка мгновенно исчезла с лица Валери. Опустившись на стул, она вытащила из сумочки платок и промокнула покрасневшие веки.
– Прости, Эллен. Это не вас я хочу отвлечь – и как сама подумаю, что с Алексом вдруг что-то случится... Ох, прости еще раз, родная моя. Сама не знаю, что я несу. Я сбегаю, принесу что-нибудь? Кофе, колу?
Эллен покачала головой.
– Лучше просто посиди со мной, Вэл. Слава Богу, вы все будете здесь – и ты, и Марти Льюис, и Кэрол.
Это сейчас самое главное. – Она благодарно улыбнулась подруге сквозь подступившие слезы.
Так начался самый долгий в ее жизни день.
Глава 7
Когда примерно в двадцать два тридцать пять дверь в библиотеку в очередной раз распахнулась, ни Марш, ни Эллен не обратили на это особого внимания. Весь день в эту дверь входили и выходили люди. Но сейчас, ночью, с ними остались лишь самые близкие – чета Кокрэнов, Марти Льюис, Валери Бенсон. Синтия Эванс так и не приехала.
Постепенно, однако, до сознания Эллен стало доходить, что некто, вошедший в дверь, стоит перед ней и что-то говорит ей. Она сосредоточилась и увидела незнакомую молодую женщину в белом халате.
– Миссис Лонсдейл? – вновь обратилась к ней женщина и представилась: – Дежурная сестра Сьюзан Паркер. Доктор Торрес приглашает вас и вашего супруга к себе в кабинет.
Эллен быстро оглянулась на Марша – но тот уже встал, протягивая ей руку. Внезапно страшная слабость заставила ее схватиться за край стола. Как же так... Ведь они говорили – это кончится никак не раньше полуночи... Если только... Мысль о том, что ее сын, может быть, уже умер, она просто вырвала из сознания. Глубоко вдохнув, она спросила:
– Уже... все? – каким странным показался ей звук собственного голоса! – Доктор... закончил?
А потом – как-то сразу – кабинет Торреса и пронзительный взгляд его темных глаз, и он сам, шагнувший к ней из-за письменного стола с протянутой смуглой рукой.
– Здравствуй, Эллен, – тихий голос, почти не изменившийся...
Первая и довольно странная в этой ситуации мысль промелькнула в голове Эллен – а он, оказывается, гораздо красивее, чем даже запомнилось ей. Робко взяв его руку, она на секунду сжала ее, затем, не отпуская, заглянула в глубину темных зрачков.
– Алекс, – прошептала она. – Он... что с ним?
– Он жив, – голос Торреса впервые утратил бесстрастную интонацию, теперь в нем слышались усталость и напряжение. – Он в палате, дышит без респиратора. Температура нормальная, пульс ровный.
Ноги Эллен подкосились, Марш, успев подхватить ее, усадил в кресло возле письменного стола.
– Он очнулся? – Она поняла, что слышит голос мужа. Она открыла глаза... лишь затем, чтобы увидеть, как Торрес в знак отрицания качает головой.
Эллен почувствовала, что ей не хватает воздуха.
– Но оснований для беспокойства нет, – ага, это снова Торрес. – По нашим расчетам, он должен прийти в сознание не позднее завтрашнего утра.
– То есть уверенности в том, что операция прошла успешно... – Она с трудом узнала голос Марша, словно он говорил в жестяную трубу...
...Опять Торрес – качает головой и, уже никого не стесняясь, трет красные от усталости глаза.
– Завтра утром все будет известно, доктор... когда... вернее, если... он придет в сознание. Но – динамика пока положительная. – Улыбка не получается – видно, слишком измотан. – Если хотите знать мое мнение – это все же успех. А вы знаете, насколько придирчив я к самим определениям успеха и неудачи. Могу вам сказать только одно – если вдруг неделю спустя мы неожиданно потеряем вашего сына, причиной может быть что угодно, только не последствия операции. Повторяю, что угодно, любые возможные осложнения – пневмония, вирусная инфекция, даже насморк... Хотя обещаю вам лично проследить и предпринять все возможное, чтобы этого избежать.
– А нам... нельзя увидеть его? – услышав собственный голос, Эллен вернулась в реальность происходящего.
Торрес кивнул.
– Правда, лишь на минуту и, простите, через стекло. Таковы наши правила. В течение определенного срока рядом с пациентом никто не имеет права находиться – только я и мои сотрудники.
Марш обернулся к нему, собираясь что-то сказать, но Торрес остановил его жестом.
– Взглянуть на него вы, безусловно, можете, Сьюзан вас проводит, но иные контакты на данном этапе
