– А, поняла. – Арлетт Прингл была рада увидеть хотя бы одно юное лицо, ведь в последнее время школьники так редко заходят в библиотеку. И она сразу же предложила Алексу свою помощь: – Что же тебе поискать?
– О городе, – ответил Алекс. – У вас есть какие-нибудь книги по истории Ла-Паломы? Я имею в виду – с тех времен, как сюда прибыли миссионеры-католики?
Утвердительно кивнув, Арлетт Прингл достала из ящика ключ и, отперев застекленный шкаф, извлекла объемистый том в кожаном переплете.
– Если тебя интересуют старые времена – это как раз то, что нужно. Напечатано, правда, лет сорок назад. Ничего более свежего, боюсь, с тех пор не появлялось.
Взглянув на обложку, Алекс открыл увесистый том. На титуле оказался рисунок тушью – та самая площадь, – а над ним надпись: 'Ла-Палома – Белая Голубица Калифорнии'. На следующем листе было изложена история города. Быстро пробежав ее взглядом, Алекс понял: это именно то, что он искал.
– Могу я взять книгу?
Мисс Прингл огорченно покачала головой.
– К сожалению, это наш единственный экземпляр. Даже Синтии Эванс, когда она изучала историю своей гасиенды, приходилось читать ее здесь, в моем присутствии. Когда она реставрировала гасиенду, – пояснила она. – Признаюсь тебе: после того, как я сама все это прочла, то поехала и посмотрела, что удалось сделать Эвансам с гасиендой. Удивительно – снаружи она в точности, как была в те самые времена. – Заскрипела входная дверь, и Арлетт заторопилась к новому посетителю. – Если будут какие-то вопросы – я сейчас вернусь.
Кивнув, Алекс уселся за один из тяжелых дубовых столов, стоявших в читальном зале, который занимал почти все небольшое здание.
В книге, как оказалось, были собраны в основном старинные рисунки, рассказывавшие о первых годах существования Ла-Паломы, сопровождали их довольно лаконичные подписи. Начиналось все с прибытия францисканских миссионеров в 1775 году, следующие записи относились уже к 1820-м, когда мексиканцы предоставили права на землевладение калифорниос, затем шел рассказ о 1848-м и договоре Идальго Гуадалупе. Целая глава была посвящена истории семьи Мелендес-и-Руис, глава семейства, Роберто, был повешен за попытку убийства американского генерал-губернатора. После его казни семья оставила гасиенду на холме недалеко от города и бежала в Мексику, остальные калифорниос, продав американцам свои дома, вскоре последовали за ними.
Далее на нескольких листах следовали изображения миссии, гасиенды и старинных испанских домов. Именно эти рисунки и приковали внимание Алекса.
Собственно, это были даже не рисунки – лист за листом в книге шли поэтажные и общие планы тех самых зданий, что до сих пор стояли на холмах неподалеку от города. На прилагавшихся фотографиях были четко видны все изменения, – дома на разные лады перестраивали в течение многих лет.
В самом конце книги, на планах и фотографиях, Алекс увидел свой собственный дом. Он долго вглядывался в уже тронутые временем страницы. Дом почти не изменился – среди всех старинных домов Ла-Паломы он один дожил в почти первозданном виде до наших дней.
Только сад огородили стеной.
На рисунках, сделанных умелой рукой монаха вскоре после того, как земли миссии отошли к латифундистам, стена состояла из выложенных плиткой прямоугольных блоков, соединенных перемычками. Между перемычками были протянуты веревки, по которым вились слабенькие, еще совсем молодые виноградные лозы. Алекс долго рассматривал рисунок. Где он видел его?
И вспомнил. Именно такой представлял он себе стену сада в тот день, когда родители привезли его домой из лаборатории доктора Торреса. Но на следующей странице, на фотографии, сделанной примерно полвека назад, виноград уже пышно разросся, покрыв почти всю стену кудрявым зеленым ковром.
Следующий лист явил ему фотографию дома Валери Бенсон. От прежнего облика в нем не осталось почти ничего. Оказалось, дом два раза горел, и оба раза после пожара меняли форму стен и крыши. Единственное, что осталось от старого дома, – внутренний двор, но и он не избежал перестройки: в 1927 году во дворе соорудили пруд с золотыми рыбками, который питал миниатюрный водопад.
Алекс долго изучал старый рисунок, затем – более поздние фотографии.
И снова старый рисунок показался ему знакомым – двор дома миссис Бенсон был на нем таким, каким, неизвестно откуда, запомнился Алексу.
Закрыв книгу, Алекс некоторое время сидел неподвижно, пытаясь найти ответ хотя бы на один из вопросов, сверливших его и без того измученный мозг. Наконец, встав, он взял книгу и пошел с ней обратно к столу, за которым восседала мисс Арлетт Прингл. Взяв у него книгу, библиотекарша убрала ее обратно в застекленный шкаф.
– Мисс Прингл... – Алекс замялся. – Вы не могли бы сказать мне, когда я просматривал эту книгу в последний раз... я имею в виду – до этого?
Арлетт Прингл поджала губы.
– Ты хочешь сказать – ты уже брал ее?
– Понимаете... я очень, очень многого сейчас не помню. Но некоторые иллюстрации в этой книге показались мне очень знакомыми. И я подумал – может быть, можно выяснить, когда я в последний раз брал ее у вас.
– Трудно сказать, но посмотрим... – промурлыкала мисс Прингл. – Да, конечно. Если бы книга была в открытом доступе, это, конечно было бы невозможно, но тех читателей, которые берут книги из этого шкафа, я записываю. – Откуда-то снизу она извлекла толстую тетрадь и, раскрыв ее, начала водить пальцем по строчкам. Минуту спустя она, подняв голову, виновато улыбнулась Алексу: – Прости, голубчик. Но, согласно моим записям, эту книгу ты ни разу не брал. Ее, собственно, вообще никто не брал, кроме Синтии Эванс – никто ни разу за последние пять лет... а до этого она вряд ли могла заинтересовать тебя – ты же был еще маленький.
Кивнув, но ни сказав ни слова, Алекс повернулся и вышел из помещения. Домой он шел медленно, – в голове теснились самые разные мысли. Он чувствовал, что устал, однако, подойдя к дому, повернул направо
