подобно грому среди ясного неба.
— Да, я помолвлена.
— Но вы не носите обручального кольца?..
— Когда два сердца бьются в унисон — это совершенно лишнее, — торжественно ответила Джоан.
— Но Ральф ничего не знает о вашей помолвке…
— В таком случае не забудьте сообщить ему приятную новость.
Лидия смущенно поднялась.
— Желаю вам счастья, — сказала она. — Но, мне кажется, в вашем положении выйти замуж за человека без состояния — непростительная ошибка. Я полагаю, если бы у вашего жениха имелись хоть какие-нибудь средства, он не допустил бы, чтобы ваше родовое имение выкупил Ральф.
— Браки по расчету обычно редко бывают счастливыми, — вежливо возразила Джоан. — Но я надеюсь, что наш брак — брак по любви, будет очень счастливым, ни одной из сторон не приходили в голову никакие корыстные расчеты.
Лидия не пыталась скрыть своего разочарования.
— Быть может, вы все же подумаете о том, что я сказала, — заявила она Джоан на прощание. — Ральф — надежный друг и союзник, но и не менее опасный враг. Некто вздумал помериться с ним силами, а теперь сидит в тюрьме, имея достаточно времени поразмыслить о том, что представляет собой Ральф Гамон.
Гостья заметила, что Джоан покраснела, однако неверно истолковала ее смущение.
— Я не думаю, что мистер Джемс Морлек особенно утруждает себя размышлениями о вашем брате, — спокойно возразила Джоан.
— Ах, вы знаете Морлека?
И Джоан ощутила на себе потемневший, враждебный взгляд Лидии.
— Разумеется, я его знаю, — медленно и отчетливо произнесла она. — Ведь он — мой жених…
Глава 16. СЧАСТЛИВЫЙ МИГ В ЖИЗНИ СТЕФАНСА
Лорд Крейз проснулся и вышел к ужину в весьма беззаботном настроении. Джоан рассказала ему о визите Лидии и ее намерениях.
— Великий Боже! — воскликнул он вне себя. — И взбрело же тебе в голову сказать такое!
— Я хотела лишь попугать ее, — ответила девушка.
— Разве этого нельзя было достичь иным способом? Ты могла бы рассказать ей, что в Крейзе скверное вино, что оно попахивает пробкой, что крыша протекает, — все это соответствует истине. Но чего ради ты вздумала ей рассказывать, что помолвлена со взломщиком? Или ты на самом деле помолвлена с ним? — недоверчиво осведомился он у дочери.
— Нет, нет, я с ним не помолвлена, — поспешила успокоить отца Джоан.
— Слава Богу, — пробормотал лорд, вытирая лоб. — А подумала ли ты, какой шум поднимут газеты? «Девушка из высшего общества выходит замуж за грозу всех банков» или «Дочь лорда выходит замуж за американского взломщика. Жених в настоящее время находится в тюрьме». Как тебе такие заголовки?
— Об этом я не подумала, — смущенно призналась Джоан.
Лорд Крейз удовлетворенно замолчал: наконец-то, и он оказался прав в споре с дочерью.
— Возможно, и Морлек считал бы себя оскорбленным. Кто знает, может быть, эти взломщики гнушаются нами, провинциальными аристократами?
— Довольно шутить, — взмолилась Джоан.
После ужина лорда Крейза навестил Гамон.
— Меня нет дома, — поспешил заявить лорд, узнав о его появлении, и удалился. Джоан вышла к Ральфу в гостиную.
— Что все это значит? — резко начал Гамон.
Ральф и раньше производил отталкивающее впечатление на Джоан, но сейчас при виде его она содрогнулась: глаза Гамона пылали злобой, нижняя челюсть нервно подергивалась…
— Так, значит, вы знаете Морлека? Вы и есть Джен Смит? — воскликнул он и направился к девушке.
Спокойствие Джоан лишь подлило масла в огонь.
— Джоан, я сказал вам, что вы — единственная для меня женщина на свете. Я хочу взять вас в жены! Я скорее убью вас, чем отдам кому-нибудь другому. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что его нет в живых.
Джоан и бровью не повела. По-прежнему бесстрастно взирала она на бушевавшего Ральфа, и во взгляде ее сквозило лишь презрение.
— Все то, что я рассказала вашей сестре, — лишь безобидная шутка, — сказала девушка. — Возможно, мне и не следовало говорить ей о помолвке, однако она совершенно нестерпима со своими разговорами об аристократических знакомствах во Франции. Я убеждена: и она бы набросилась на меня так же, как только что набросились вы.
И затем, позвав Стефанса, распорядилась:
— Проводите мистера Гамона до двери. И впредь нас нет для него дома — ни в городе, ни в нашем имении.
Стефанс низко поклонился своей госпоже и решительно указал Ральфу на дверь. Это была самая счастливая минута в жизни старого дворецкого.
Глава 17. ОСОБОЕ МНЕНИЕ УЭЛЛИНГА
Полковник Картер из уголовной полиции отложил сигару в сторону и громко расхохотался:
— Дорогой Уэллинг, вы слишком романтичны. Разве можно предположить, что ваши действия увенчаются успехом. И все же, несмотря ни на что, вы один из самых удачливых сыщиков. Романтика в нашей работе ничего не значит, в преступниках и преступлениях нет ни капли романтики. Например, некто «А» — вор с весьма своеобразными методами работы, «Б» — несколько менее одаренный полицейский, не обладающий фантазией, которому это дело передается для расследования. При этом ему удается выяснить, что преступление совершено кем-то, применяющим методы работы «А», — скажем, у «А» имеется привычка проникать в дом через окно в кладовую, или он имеет обыкновение после удачной работы тут же, на месте, закусывать! Таким образом, отличительные свойства работы «А» установлены. На основании этих данных «Б» поспешит арестовать «А», и в большинстве случаев будет прав. Вы же, на основании того, что он тут же, на месте, подкрепился, сделаете вывод, что преступление было совершено голодным человеком и будете его разыскивать по этой примете.
Юлиус Уэллинг, начальник восьмого отделения Скотленд-Ярда, тяжело вздохнул. Это был пожилой седой человек с грустным лицом; в минуты волнения он озабоченно потирал кончик носа.
— И тем не менее все ваши начинания всегда удавались, — продолжал начальник. — Должно быть, вам очень везет.
— Вы забываете, что в этом, быть может, сказалось не только и не столько мое везение, сколько мои способности, — скромно заметил Уэллинг.
В Скотленд-Ярде, где он прослужил тридцать пять лет, его прозвали «вежливым Уэллингом». Он был в чине капитана, но очень редко показывался в мундире — обычно ходил в штатском. Ряд отличий за удачно раскрытые дела украшал его грудь.
Джексон Картер и Юлиус Уэллинг поступили на службу одновременно. Картер обладал талантом организатора и был отличным чиновником, тогда как Уэллинг все свои способности направил на изучение психологии человека.
— Как я уже заметил, вы — романтик, — продолжал Картер, любивший иногда подразнить друга. Это было его единственным развлечением. — Но я должен признать, что ваши доводы, граничащие порой с фантастикой, неожиданно приводили к невероятным результатам.
Юлиус Уэллинг улыбнулся:
— А к чему приведут мои теперешние комбинации?
— Боюсь, что на этот раз вы потерпите поражение, — серьезно ответил полковник. — Нет никаких
