здесь
тоже кладбище. Эгор смотрел на мрачную громаду дворца, построенного очевидным безумцем, и
понимал, что это то место в Эмомире, где ему находиться хотелось бы меньше всего. Мания,
незаметно подошла к нему и шепнула на ухо:
— Ничего не бойся, ничему не удивляйся и запрячь свои чувства как можно глубже.
Эгор усмехнулся. Чего ему еще бояться, чему удивляться? Но совет запомнил. Они шли уже
по кладбищу мимо надгробий и плачущих, не обращавших на них внимания эмо-кидов. Дворец
приближался, и Кот занервничал:
— Эгор, сир, прости, но я уверен, что все, что я рассказывал тебе про Эмокор, вылетело у тебя
из головы. Поэтому я хотел бы еще раз быстренько все повторить, дабы ты не ударил в грязь лицом
перед великой Маргит.
— Валяй, — невесело согласился Эгор.
— Значит, так, — затараторил Кот. — Кроме эмоций в Эмомире после прихода Королевы
стали жить куклы. Самые разнообразные. Обычные, с непропорционально большими головами,
стали эмо-кидами, а плюшевых мишек и тряпичных кукол они забрали себе в качестве братьев
меньших. Селиться эмо-киды стали в местах позитивных разломов. Наш мир тонкий, а где тонко,
там и рвется. Так вот, концертные площадки, стадионы, роддома — вот наиболее любимые места
поселения эмо-кидов.
— А как же цирк? — встрял Тик-Так.
— Цирк находится в центре Эмокора и, как многие кинотеатры и театры, является местом
поселения других аборигенов Эмокора — барбикенов. Их меньше, чем эмо-кидов, и они
отличаются внешне.
Их пропорции гораздо ближе к человеческим. Они больше похожи на манекенов, если угодно.
Да что тут говорить, вон Мания — типичный представитель барбикенов.
— Только внешне, — огрызнулась Мания.
— Да, Мания у нас бунтарка. Она порвала со своими корнями и живет с эмо-кидами. Так вот,
барбикены во всем пытаются подражать праздной человеческой богеме. В их стане царит культ
вещей и украшений, естественно игрушечных. Они имитируют семейную жизнь, шоу-бизнес,
шопинг, офисную работу. Главная задача их жизни — получение максимального количества
удовольствий. Они гнушаются чистыми эмоциями из Реала, поэтому в обмен на добытые ими в
Реале любовь и счастье Королева дает им модифицированные и сублимированные удовольствия в
порошках и каплях. У барбикенов превалирует практически одна эмоция — самодовольство, ну еще
презрение по отношению к эмо-кидам. Если для эмо-кукол главное в жизни любовь, то фетиш
барбикенов — секс.
— Они считают, что получают от него кайф, но это самообман. На самом деле без любви они
просто обкрадывают себя. Жалкие, пустые создания, — сказала Мания.
— Вот так считают эмо-киды, — продолжал Кот, — и не без основания. Барбикены
действительно пустые, полые внутри создания, зато у них действительно есть первичные половые
признаки, в отличие от кукол эмо-кидов.
— Ага, — зло обрадовался клоун, — я же говорил, что у позеров нет пиписек, они — бесполое
«оно». Барби — полые, а эмо — бесполые. — Зато у них есть чувства и, в отличие от барби- кенов,
они наполнены любовью, — парировала Мания.
— Так. — поправил очки Кот, — тут мы подошли к самому интересному. Великая Королева
Маргит создала всю эту черно-розовую моду. Когда чудовища были побеждены, гвардия ушла в
свой перманентный запой, а Королева села на трон, она спросила у своего народа, чего он хочет.
Тогда барбикены попросили центр города, и еще пополнить их запасы розового золота и черных
отправляющих веществ, а эмо-куклы попросили заполнить их тела душой. И Королева выполнила
их просьбы.
— Лучше б пиписьки попросили, — вставил Тик.
— Тела всех эмо-кукол и одной безумной барби Мании заполнили квинтэссенцией любви и
мета-физиологическим раствором, рецепт которого принадлежит вашему покорному слуге.
Не дождавшись аплодисментов, Кот продолжил:
— Поначалу эмо-куклы никак не могли поверить свалившемуся на них счастью и все время
проверяли, на месте ли их жидкая душа, прорезая свои запястья. Прошло несколько лет, все уже
привыкли к своему заполнению, а дурная привычка резаться осталась, и уж совсем непонятно, как
она просочилась в реальный мир.
— Подожди-ка, Кот, — сказал Эгор. — Черно-розовую моду придумала ваша королева и она
здесь началась раньше, чем в Реале?
— Да, да, Эмобой. Это Королева Маргит является ответственной за появление моды на эмо в
реальном мире. И армии эмо и антиэмо всего лишь часть ее грандиозного замысла, главной
действующей фигурой которого являешься ты.
— Зашибись, — сказал Эгор.
— Кот! — сказал клоун. — С куклами более-менее все понятно, а вот ты-то кто такой?
— Я паж, советник, первый и последний министр Королевы, к тому же известный ученый.
Пять лет назад я прибыл сюда с Маргит и тех пор гордо несу свою службу.
— А по-моему, ты гордо несешь ахинею. Откуда это вы с Маргит тут нарисовались?
— Не твое песье дело, — надулся Кот и замолчал. Закат уже обнял всю линию горизонта,
когда разношерстная компания подошла к глубокому рву, опоясывающему мрачный дворец,
который заслонил полнеба. Через ров к парадным воротам вел горбатый черный мостик с розовыми
перилами. На той стороне рва по бокам от мостика храпели два дюжих тела.
— Гвардейцы, — прошептала, показав на них рукой, Мания.
Здоровенные бугаи лежали на спине во весь свой исполинский рост. Одеты они были в черные
джинсовые шорты и черные футболки с белыми надписями «S. О. I. А.» и «Madball», на ногах —
тяжелые гриндерсы. Все открытые глазу части тела, даже белые черепа с пустыми глазницами,
которые заменяли гвардейцам головы, покрывали бесчисленные татуировки.
— Алкашня, — поморщился Кот, проходя мимо них.
— Они клевые, ты с ними подружишься, — опять заговорщицки шепнула Эгору Мания. Как
только они подошли к воротам дворца, над которыми розовела надпись «Бог ест любовь», тяжелые
створки распахнулись и из-за них вылетели мириады ночных бабочек. Они подхватили Эгора и,
изобразив из своей массы некое подобие летающего трона, внесли его во дворец, где в полумраке
дрожали розоватые язычки пламени свечей в черных канделябрах и в исполинском колесе люстры.
— Ну, здравствуй, мой Король! Моя награда и отрада! Мой Эмобой, мой мальчик, мой
герой! — услышал Эгор низкий утробный голос, от которого сладко защекотало внутри.
ГЛАВА 13
Королевские приемы
Эгор сидел на черном янтарном троне, украшенном витиеватой резьбой, где мотивы бабочек
переплетались с причудливой вязью из рун, черепов, разорванных сердец и шипастых роз. На
