легкий
массаж, который постепенно перешел в более близкое знакомство. Робкие и нежные кукольные
руки как бы случайно скользнули Эгору между ног. Он не сопротивлялся. И тогда быстрые, мягкие
пальцы легли на его древо желания, которое мгновенно выросло и высунуло из ванны слепую
голову, как перископ. Эгор лежал, не открывая глаза, и тяжело дышал, то поднимая, то опуская
голову под воду. Волшебные пальчики знали свое дело, и вот уже вся кровь Эгора ушла под них,
вибрируя в бешеном ритме. Юноша нырнул и увидел счастливое лицо Кити. Он хотел, чтоб эта
сладостная мука тянулась как можно дольше, но в то же время, как истинный пловец, все быстрее
рвался к финишу, и вскоре острый пик наслаждения, готовый разорвать сознание в клочья,
замаячил на горизонте, сил сдерживаться уже не осталось, и он тихо застонал. Чьи именно
неудержавшиеся любопытные ручки ласкают его в этот сладостный момент, герой предпочел не
смотреть, в мыслях он все равно был только с Кити. В эмо-реальность его вернул собственный
страшный дикий рык, от которого содрогнулись стены башни. Он полулежал в заполненной
розовой водой ванне. Куклы и бабочки в испуге жались у противоположной стены, вода
расплескалась по полу комнаты, который зарос плотным ковром неестественно ярких, пахучих
экзотических цветов.
— А где полотенце? — спокойно спросил Эмобой и встал во весь свой немалый рост. — И не
пора ли уже увидеться с королевой?
Мания и Бабета молча и с опаской подошли к нему и насухо вытерли огромным розовым
полотенцем. Вместо съеденной бабочками одежды Эгору перепали черные кеды, черные
боксерские трусы в розовых черепушках, черные джинсы с точь-в-точь таким же ремнем, как и
раньше, черная футболка «Aiden» и черный балахон, на груди которого красовалась бабочка в
короне и с черепами на крыльях, вышитая розовым золотом.
— Королевский герб, — пояснила вполне оправившаяся Мания и подала ему его старую
сумку-почтальонку, которую заботливые бабочки оставили рядом с ванной.
Бабочки-носильщицы снова подхватили Эгора и понесли на встречу с Королевой, шок от
первого взгляда на которую он благополучно пережил только благодаря амброзии. Последняя, к
сожалению, уже заканчивалась в кубке, и Эгор чувствовал, как страшная реальность все больше
накрывает его. Память начинала возвращаться, розовый туман рассеивался.
Вот уже целый час он сидел на огромном троне и слушал песню любви своей
самопровозглашенной невесты — бабочки с лицом голливудской богини. Слева и справа от трона
стояли Мания и Бабета, символизируя народы Эмокора. В ногах у трона лежа пристроился
удивительно молчаливый красный клоун. Хотя его молчание легко объяснялось — он ни на секунду
не выпускал из руки бутылку амброзии. Эгор зачарованно глядел королеве в рот. Этот рот достоин
отдельного описания — живой и влажный, пухлогубый и жадный, которому позавидовала бы и
Энни Леннокс, он жил собственной жизнью на лице королевы. С тех пор как Эгор увидел Маргит,
рот ни разу не закрылся, только иногда черные губы быстрым, почти неуловимым движением
облизывал длинный острый язык. Эгор смотрел королеве в рот еще и потому, что выше, в страшные
выпуклые мозаичные зеленые глаза он смотреть боялся, а ниже, на огромное жирное волосатое
брюхо, пересеченное тремя парами сцепленных лапок, причем средние сжимали тетрадку с
надписью «Эмобой» на обложке, он не мог смотреть без омерзения. Чтобы не выпустить из себя
эмоции, все сильнее рвавшиеся наружу, Эгор все чаще прикладывался к кубку, пока не понял, что
алкоголь его уже не берет, и не увидел, как от него отделяются и спрыгивают с трона дрожащие
белые мышки волнения. Эгор весь сосредоточился на том, чтобы не выпустить из себя змей страха
и пауков отвращения, и давно уже не слушал королеву. Он чувствовал себя накуренным
старшеклассником на уроке, которого пробило на смех и он с трудом сдерживает себя, чтобы не
запалиться. Тем более что все так и было, только вместо училки — огромная черная бабочка с
женской головой, зависшая метрах в десяти от трона и плавно покачивавшая лохматым вельветом
крыльев. Мышки волнения меж тем продолжали разбегаться по залу. Клоун даже успел закусить
одной, глотнув в очередной раз амброзии. Кот-ученый, весь этот час аккомпанировавший
выступлению Маргит на большом, почерневшем от старости органе, чуть не свернул себе шею, с
вожделением глядя на разбегавшихся мышек. Только королева не видела их или делала вид, что не
видит, продолжая разглагольствовать под попурри из «NIN» и «Sisters of Мегсу» в исполнении
кота-виртуоза. В плотном воздухе зала, подогретом амброзией и свечами, висела пыльца
спокойствия, висела королева Маргит и теперь повис ее вопрос в воцарившейся после него тишине.
Королева замолчала, Кот тоже взял паузу. До Эгора с задержкой, но все же дошло только что
сказанное королевой.
— Такое же, как я, ты совершенное созданье, Эмобой. Готов ли ложе царское любви делить со
мной? Зачать детей — правителей Вселенной? Ответь мне честно на вопрос, трепещущий и
откровенный.
Пауза затягивалась. Эгор смущенно потупил глаз, и его взгляд упал на возбужденно
дрожащий вытянутый кончик лохматого тельца королевы, с блестящей капелькой на крайнем
волоске. Вариантов ответа у него не родилось. Любовь с бабочкой — полный абсурд. Чувства,
клокотавшие внутри и рвавшиеся на свободу, готовы были это подтвердить. Так что соврать не
получится, а обижать Маргит горькой правдой ему тоже почему-то не хотелось. Он чуял серьезную,
неведомую ему пока опасность, таившуюся в ее зеленых с металлическим блеском глазах. «Во
попал», — подумал парень. Спасение неожиданно пришло снизу. Клоун театрально отставил в
сторону руку с бутылкой амброзии и громогласно заявил:
— Это невозможно.
— Что? — действительно не поняла Королева. — Ну, это. Это невозможно, ваше готичество,
повторил красный шут.
— Что, гость непрошеный, ты мелешь? — потрясла тетрадкой Королева. — Ты только шут и в
разговор господ встревать не смеешь!
— Это невозможно, потому что у тебя нет письки, — невозмутимо продолжил Тик-Так.
Королева аж перевернулась в воздухе от такой наглости. А Эгор, мысленно поблагодарив
глупого и хамоватого приятеля, наконец смог выпустить из себя всех змей и пауков, как будто они
предназначались клоуну.
— Замолчи, Тик, — картинно закричал он, махая рукой.
— Нет, ну как вы сможете народить суперсуществ, если у нее нет письки. Это технически
невозможно, — защищаясь, рассуждал клоун.
— Вон! — закричала Королева. — Как мог ты, подлый шут, всех нас здесь оскорбить
упоминанием такого мерзостного и отвратительного слова? Как мог произнести его при мне?
— Писька! — Клоун, похоже, вошел в раж.
— Гвардейцы! Выбросьте его на кладбище скорей.
— Писька! Писька! Писька!
— К чудовищам его. Пусть там орет от страха и от боли, — окончательно вышла из себя
Маргит.
Из дальних далей зала к клоуну понеслись невидимые до этого гвардейцы-здоровяки в черных
куртках-бомберах, голубых джинсах и тяжелых ботинках. Как и у тех красавцев, что храпели у
