маслянистую лужу крови на асфальте вокруг тела скользнула тонкая струйка из уголка рта
самоубийцы. Мертвая девушка оказалась совершенно незнакомой Эгору, и вблизи она совсем не
была похожей на Кити. Боль и страх за Кити сменились жалостью и чувством вины перед этим
несчастным созданием. Эгор встал на одно колено, взял холодеющую тонкую руку в ладонь и стал
гладить ее, как замерзшую птичку. Его душили слезы, он забыл, кто он и зачем сюда пришел. В
себя его привел сильный толчок в бок. Эгор упал, больно ударился и сразу вспомнил, что он во сне
у своего убийцы, в абсолютно пустом и чужом городе. Он резко вскочил, готовый к бою, и увидел,
что белобрысый сидит в двух шагах от него, бережно держа на коленях истекающее кровью тело
девушки. Тело его сотрясалось от молчаливых рыданий. В глазах блондина зоркое око Эгора читало
боль, отчаяние и ненависть такой силы, что под стать им были лишь его собственные чувства.
Удивительное дело — он пришел сюда, чтобы убить этого человека, а теперь стоял и безуспешно
пытался подобрать слова, способные утешить его, понимая, что это не под силу даже супергерою.
— Что, доволен, гад? — по-своему истолковал его блуждающий взгляд поднявший голову
блондин.
— Я пытался ее спасти.
— Что ж не спас? Хотя бы разок, для разнообразия. Каждую ночь ты убиваешь ее у меня на
глазах.
Эгор оторопел от неожиданного обвинения:
— Во-первых, я первый раз ее вижу. Во-вторых, она спрыгнула сама.
— Нет, это ты послушай, чмо. Во-первых, я тебя вижу каждую ночь с тех пор, как узнал о ее
смерти. А во-вторых, она не прыгала сама, она просто глупая влюбленная девчонка, а вы забили ей
голову своими суицидальными задвигами. Всего месяц от меня не приходило писем, ну, может, два,
но вам, сволочам, хватило, чтобы убить ее.
— Слушай, парень, не офигевай! — закипел Эгор. — Не знаю, что ты там видишь каждую
ночь, но думаю, что твоя вина в этом тоже есть. Если у тебя такая чувствительная девчонка, чего же
ты ей тогда не писал?
— Не твое дело, жалкий эмо-чмошник, тебе вообще меня не понять!
— Я не эмо!
— Ха! Ты себя в зеркале-то видел?
— Ах ты сволочь! — взорвался Эгор. — Неделю назад я бегал по свету веселым, молодым и
живым, но ты, гад, плеснул мне огнем в лицо, и теперь я мертвый мститель. И пришел я не за твоей
подружкой, а за твоей трусливой душонкой, которую ты прятал за арафаткой.
— Ты тот парень? — Блондин встал, аккуратно уложив мертвую подругу на тротуар. — Егор
Трушин? Я не хотел тебя убивать. Ты сам нарвался. Я ждал, что ты придешь, но не думал, что в
таком виде. Я не боюсь тебя и не раскаиваюсь, но мне правда жаль, очень жаль тебя.
— Смешно слушать твою дешевую ложь. Я все равно убью тебя, но сначала хочу знать, что
случилось с твоей девчонкой.
Белобрысый молчал, было видно, что в нем борются противоречивые чувства, но желание
поделиться мучившей его болью все-таки победило. Когда он заговорил, голос его был тихим и
грустным.
— Я никому еще этого не рассказывал. Мы встречались до армии, но я ей ничего не обещал,
не знаю, чего она там себе напридумывала. У меня были еще подружки. Другие. И после армии я
собирался отжигать по полной, а она присылала мне письма: про вечную любовь до гроба, что без
меня ей свет не мил, что она считает каждую секунду до встречи и не отпустит меня ни на миг. Я
испугался полного рабства… Я облажался, Егор. Я хотел еще немного погулять и не понимал, как
сильно я ее люблю. Взял паузу, хотел подумать, собраться с мыслями. Ну и до дембеля оставалась
всего пара месяцев. Не хотелось из-под армейского сапога попадать сразу под женский каблук. И
если бы я знал тогда, что творится в ее душе. Она ждала моих писем два месяца, а раньше я писал
ей через день.
А потом она оделась во все белое и спрыгнула с крыши. За день до моего возвращения.
Оставила мне записку: «Мир без тебя ничто, и меня без тебя нет, не буду тебе мешать, уходя,
выключаю свет». Себя убила и меня убила. Я же эти два месяца, пока не писал, все думал, думал и
решил ей предложение сделать. Понял, что она мне дороже свободы. Да только поздно.
— Грустная история. Только при чем здесь эмо и за что ты меня убил?
— Да не хотел я тебя убивать. Да и эмо этих поганых я тоже убивать не собирался. Сказали
мне друзья, с кем Светка моя тусовалась, посмотрел я в Интернете картинки эмовские, лозунги
всякие и понял, кто ей мозги набекрень свернул. Розово-черная зараза, суицидные подпевалы.
— Понятно. Ты со своими чувствами слишком долго разбирался, а виноваты эмо, давай их
валить.
— Не валил я никого. Это профилактика, пойми. Мы запугиваем девок, чтобы они уходили из
этой депресухи суицидальной, а ты просто под руку попался. Я сейчас весь мир ненавижу. Если бы
у меня на дороге тогда лучший друг встал, я бы и его…
— Ненависть тебя ослепила. — Эгор осекся. — Кстати, как тебя зовут?
— Виктор, — угрюмо сказал блондин, опасаясь, что странный эмо сейчас протянет руку.
— Победитель, значит. Ладно. Я, Виктор, как ни странно это прозвучит, по поводу ненависти
понимаю тебя в данный момент, как никто не поймет. Это она, голубушка, меня сюда привела. И
вот что я хочу тебе сказать. Если б я знал точно, что после того, как я тебя убью, ты попадешь к
своей Светке, я бы тебя убил, хотя это уже не месть, а подгон какой-то получился бы. Но убивать я
тебя не буду, у меня про тебя сейчас другая идея появилась.
— Убивать он меня не будет. Идея у него. Ты сначала попробуй. Пока 1:0 в мою пользу.
— Не понтуйся, красавчик. Я ведь не Егор, я теперь совсем другая птица.
И, сам поверив в свою мощь, он резко обернулся и обрушил здание на противоположной
стороне улицы взглядом-молнией. Когда грохот утих и пыль осела, он сказал притихшему Виктору,
заслонившему руками труп подруги.
— Достаточно? И это в твоем сне, парень! Ты спишь, поверь мне, но когда ты проснешься, ты
будешь помнить мои слова. Твоя Светка всю твою жизнь будет рядом с тобой, это я знаю точно. И
ты никогда не сможешь увидеть ее или почувствовать, но она всегда будет рядом. И единственное,
что ты теперь можешь сделать для нее, это быть счастливым по мере возможности. Сложно теперь
тебе будет, но ты уж постарайся. И вот еще что, услуга за услугу. Ты говоришь — я каждую ночь на
крышу прихожу, когда ты там со Светкой сидишь и прощения просишь?
— Да, именно так. Только я не прощения прошу, а в любви объясняюсь. Ты выходишь, и она
