сырую
землю. Не выдержала слабая душа своих же обвинений. В Эмомире проще с этим, здесь можешь ты
убить сомнения и боль и с чувствами всегда своими разобраться.
— Она еще жива? — спросил Эгор.
— Жива и будет жить, если проснется не позже чем через час. Не хочешь попытаться
разбудить ее?
— Хочу.
— А что за трогательная забота о какой-то психованной бабе? — встрял в беседу клоун. —
Откуда вдруг такой гуманизм у высшего существа и откуда, о Королева, вы вообще знаете об этой
Рите, ее мыслях и делах?
— И правда, Королева, откуда знаете вы Риту?
— Эгор, случилось так, что в этой, прошлой, будущей ли жизни я знаю все, что хоть касается
тебя. Частично это здесь, — Маргит потрясла комиксом, с которым не расставалась никогда, — но
большей частью здесь. — Она показала лапкой на свои фасетчатые глаза. — А с Ритой у меня
давнишняя кармическая связь, астрально связаны мы от ее рожденья. Она тебя и отобрала для меня.
Такая вот история любви, — окончательно запутала Эгора королева, — она одна из
многочисленных моих проекций, что раскиданы в Реале, как ты — одна из черт Егора Трушина, ты
часть его души, его геройство, что с лихвою воплотилось в этом мире. А Рита — часть моей души
вселенской, ее один забытый закоулок, но очень трогательный и родной. Так что, оставим умирать
ее во сне?
— Нет. Я пойду и разбужу ее! Делов-то.
— Тогда вперед, карета подана!
— Эгор, подумай! Что-то очень гладко стелет Королева! — шепнул на ухо верный клоун.
Но думать не пришлось — быстрые фрейлины подхватили Эгора в уже знакомое ему летучее
кресло из собственных тел и унесли с площади, где остались ошарашенные Тик-Так, Кот и Мания, а
также вполне довольная собой Королева. Эгора перенесли в Спальный район. Было забавно
спускаться сверху на площадь, утыканную спичками фонарей и кукольными кроватями. Эмобоя
мягко уложили на розовое покрывало, головой на подушку, и для ускорения процесса погружения в
чужой сон фрейлины укутали его сверху донизу легким, но плотным одеялом из собственных тел.
Эгор моментально провалился в тягучий и вязкий, как болотная трясина, сон самоубийцы.
ГЛАВА 17
Танцы на грани
В безбрежном, тихом и спокойном океане, мирно освещаемом красным, словно зардевшимся
от стыда вечерним солнцем, плыл айсберг, по форме похожий на трон. На его плоском девственно-
белом сиденье стояла огромная черная кровать из резного палисандра под темно-синим
балдахином. На кровати в любовной схватке сплелись три молодых прекрасных тела, и стоны их и
сладостные крики сливались с криком чаек. Эгор уже минут пять стоял как вкопанный у края
кровати и абсолютно ничего не предпринимал, только смотрел, вернее, любовался происходящим.
Он ожидал увидеть все, что угодно, но это зрелище его просто парализовало. Эгор в полном
смятении уставился на троих любовников, в пылу постельной битвы не замечавших ничего вокруг,
ведь на смятых простынях лежали Егор Трушин, Рита и Кити, и они были бесконечно счастливы,
услаждая друг друга. Три самых близких Эгору тела занимались на его глазах любовью. И это
меньше всего походило на порно. Безумный танец и переплетение белых тел на черном атласе
завораживали, сила страсти и полное отчуждение вызывали трепет, а красота и грация движений —
восхищение.
Эгору в прошлой жизни, конечно, приходилось заниматься любовью во сне, но к нему
приходили обычно странные возбуждающие подростковые видения, когда оргазм испытывался от
жадного взгляда или полуобнаженной груди, и было так приятно и стыдно непонятно отчего. Или
жаркие, душные, влажные, как джунгли, сны предвестья будущих постельных битв, или
таинственно-печальные истории с трогательной героиней, которую так томительно хотелось
пожалеть, что перехватывало горло, но с ней рядом спалось так хорошо и тепло, что, проснувшись,
приходилось бежать в ванную. Поллюционные сны Егоровой молодости абсолютно не походили на
зрелую реалистичную и в то же время фантастически красивую сцену, которую Эмобой наблюдал
сейчас. В его душе боролись противоречивые чувства, настолько сильные, что он не мог в них
разобраться, и ни одно из них не могло победить остальные. Так и стоял истукан Эгор, глядя на
свое тело, стонущее и ревущее от переизбытка удовольствия, подаренного ему прекрасной Кити и
— о ужас! — не менее прекрасной Ритой. «Это только сон», — пытался пробиться через кордоны
рефлексов и гормонов забитый чувствами разум Эгора. Смотреть на себя со стороны — странное
испытание, и страшное, и забавное одновременно. В Эгоре клокотали жалость к себе и ненависть и
ревность к своему телу, вот нелепость, обнимавшему (и не только) Кити, о девственности которой
уже не могло быть и речи. Но в то же время в нем бурлило восхищение собственной мощью и
неутомимостью. Он встал так близко, что его обдало жаром любви. Эгор совсем забыл, зачем он
здесь. Рассудок провалился вниз и ощутимо выпирал из джинсов. Эгор оказался перед дилеммой —
нужно было присоединиться к этому празднику плоти, но как это сделать? И как быть с
собственным телом? Конечно, ему, как и любому мужчине, приходилось заниматься сексом с
самим собой, любовью это действо назвать язык не поворачивался. Но вот так, вчетвером, с собой и
с двумя желанными красавицами, причем одной действительно любимой, и со своим бывшим
телом, которому он теперь проигрывал эстетически во всех компонентах, кроме одного, хотя и
самого необходимого в данный момент. Нет, пожалуй, эта оргия не для него. Может, выкинуть в
море самозваного Егора, а заодно и чересчур красивую Риту и остаться вдвоем с совсем не
замечавшей его Кити? Хотя да, Кити же занималась с ним любовью в данный момент. С ним —
настоящим Егором, а не жалкой и страшной проекцией-фантомом. Так и не приняв никакого
решения, Эгор все-таки сделал шаг навстречу призрачному счастью, прижавшись к кровати, и
почти занырнул под балдахин, но в этот момент Егор, решив спонтанно поменять положение
жарких тел на кровати, резко развернулся и попал могучей ногой пловца прямехонько Эмобою в
грудь. От удара Эгор отлетел, как кегля, и упал головой вниз, в океан.
Эмобой сидел на кровати ошеломленный, на лбу выступила холодная испарина. Сон ушел. Он
тут же вспомнил, где он был и зачем. Рядом с ним, вернее, над ним, освещенная снизу фонарем и от
этого демонически страшная, зависла Королева Маргит.
